Село Чертково (Ростовская область) вплотную примыкает к украинскому селу Меловое. Когда в 1991 году образовались два государства — Россия и Украина — несколько домов россиян оказались с трех сторон окружены украинской территорией. С четвертой стороны их подпирает железнодорожное полотно. С 16 марта 2015 года Украина стала пропускать россиян на свою территорию только при наличии загранпаспорта и только через КПП. Доступ к этим домам-анклавам значительно усложнился и для жильцов, и для различных служб (скорая помощь, полиция, почта). Чертковцы обратились к правительству РФ с просьбой признать их положение чрезвычайным.

От Ростова до Черткова больше 300 километров. Поезд Новороссийск — Пермь отходит с главного железнодорожного вокзала за полночь. В Чертково добрались в половине восьмого утра. О том, что граница совсем рядом, можно догадаться по наличию вооруженных людей в камуфляже — это пограничники: одни дозором ходят вдоль железнодорожного полотна, другие стоят на пешеходном мосту, который спускается за синим железным забором на территорию соседнего украинского села Меловое.

Плацкартные вагоны после станции Чертково опять значительно пустеют — на перрон выходит и Анна Харченко из украинского Славянска. Говорит, что украинцы, живущие в тех районах Донецкой и Луганской областей, которые находятся под контролем Киева, стараются без особой необходимости не бывать на территории «ЛНР-ДНР»: с начала года для выхода-входа на эти территории действуют семь пунктов, через которые украинские силовики пропускают только по специальному пропуску:

— Многие луганчане оформили справки переселенцев, по которым получают пенсии и пособия в городах, подконтрольных Киеву. Но по ним в «ЛНР-ДНР» пройти нельзя — нужен спецпропуск. С начала года я дважды подавала документы на получение этого пропуска, дважды получила отказ, сейчас жду, что власти скажут в третий раз.

Мы беседуем с Анной в здании вокзала. Подходит полицейский, представляется, просит документы. Увидев удостоверение журналиста, требует показать пропуск на пребывание в приграничной зоне и разрешение на занятие журналистской деятельностью. Без такого пропуска «чужаки» — не жители российских приграничных городов и сел — находиться в приграничной пятикилометровой зоне не могут. Вопрос о пропуске и разрешении был первым, который задали по телефону и в приемной главы сельского поселения Чертково. Эти документы затем пришлось предъявлять еще раз десять.

Экономика моста

Привокзальная площадь наполняется людьми, лотки разворачивают продавцы хлеба, открывается аптечный ларек, из-за синего забора с украинской стороны доносится колокольный звон. Слева от входа на вокзал — шеренга торговок, товар разложен прямо на асфальте. Ассортимент один и тот же: домашнее молоко (50 рублей за полуторалитровую пластиковую бутыль), домашние яйца (60 рублей десяток), куры (200 рублей за двухкилограммовую тушку), лук-севок (20 рублей литровая банка).

Торговки — в основном пожилые россиянки и украинки, пришедшие в Чертково из украинского Мелового, начинающегося сразу же за железнодорожным полотном.

— Мы, украинцы, ходим по мосту через путя свободно, — объясняет женщина в теплом цветастом халате, представляется Тосей. — До середины марта по этому же мосту туда-сюда ходили и россияне. А с 16-го они могут попасть в Меловое только по загранпаспорту и только через КПП.

Тося говорит, что новый порядок усложнил жизнь обитателям обоих сел:

— На нашей стороне продукты немного дешевле, только за гривны. К примеру, мякоть говядины можно купить за 70–75 гривен, свинину — за 60. Россияне раньше так делали: тут меняют рубли на гривны по курсу один к двум и идут за покупками на нашу сторону. По мосту спустятся, а там сразу рынок. И нам было выгодно — покупатели сами приходили. А сейчас все это запретили: по мосту можем пройти только мы — украинцы.

Мост, про который рассказала Тося, расположен справа от вокзала. С украинской стороны подняться на него можно, только отметившись на украинском пункте перехода. Чтобы попасть на российскую территорию, надо отметиться на таком же российском пункте.

— Сегодня что-то медленно очередь идет, — торговка хлебом показывает на вереницу человек в 60, скопившуюся на лестнице. — Дыркалка не работает (она кивает в сторону дизель-генератора, подающего электричество в вагончик), видимо, оформляют вручную.

Чужие здесь не едут

Глава Чертковского сельского поселения Алексей Нестеренко — коренастый общительный мужчина лет пятидесяти. Говорит, что история поселка началась 145 лет назад, когда эти земли входили в состав Всевеликого войска Донского. Потом атаман Михаил Чертков отдал земли под строительство железной дороги, территория вокруг постепенно обросла поселками, чьи жители ни в царские, ни в советские времена не знали проблем с границей. Да и когда появились два государства — Россия и Украина, приграничных проблем у жителей обоих поселков не было. Первые тревожные сигналы прозвучали в середине двухтысячных, когда страны начали газовый спор.

— По нашему району идет газопровод «Уренгой — Помары — Ужгород». Сеть была построена таким образом, что сначала газ уходил на территорию Украины, потом заходил в Меловое и оттуда уже возвращался к нам, в Чертково, — объясняет Нестеренко. — Когда случился конфликт и появилась угроза, что Украина перестанет подавать нам наш же газ, руководство области быстренько сориентировалось, и нас подключили к газопроводу на российской территории.

Сейчас, говорит глава поселения, проблемы посерьезнее. Особенно у тех 350 жителей Черткова, что живут за железной дорогой: это территория России, но с трех сторон она окружена Украиной, а с четвертой упирается в железную дорогу. Это частные домовладения на четной стороне улицы Дружбы Народов (здесь живут 265 россиян) и четыре многоквартирных одно- и двухэтажных дома. Они были построены на полосе отчуждения в 1920–1960-е годы, с тех пор за ними закрепились адреса — МПС-10, МПС-12, МПС-49 и МПС-50. Там живут 116 человек.

Алексей Александрович говорит, что пройти к этим домам жильцы еще могут, а вот подъезда для скорой помощи и пожарных машин нет. Точнее, есть, но только через КПП, а это крюк в несколько километров с заездом на территорию Украины.

Коммуникации к домам идут из разных государств: электричеством и водой жителей снабжает Россия, а газ — украинский, за который россияне платят в инвалюте (гривнах) в украинские пункты оплаты.

Еще труднее перемещаться стало после 16 марта, когда Украина в одностороннем порядке ужесточила пропуск россиян на свою территорию: только по загранпаспортам и только через КПП.

— Они тогда объявили, что тех россиян, которые до 16 марта находились на территории Украины, они выпустят, а обратно — только по новому порядку, — вспоминает Алексей Нестеренко. — А у нас в МПС-50 живут трое детей — 4-й, 6-й и 7-й класс. Утром ушли в школу через мост, а обратно украинские пограничники их не пустили. Мы тогда два часа переговоры вели. Нормальный командир у пограничников оказался. Но после этого мы взяли справки из школ, сделали ксерокопии паспортов родителей и свидетельств о рождении детей, договорились, что с этим пакетом документов они будут ходить в школу еще месяц. Скоро нужно опять договариваться.

Тогда же, в марте, жители проблемных территорий Черткова обратились к правительству РФ и к губернатору Ростовской области Василию Голубеву с просьбой о помощи. Глава области приезжал в Чертково. В итоге были предложены три варианта решения проблемы.

Бумаги и овраги

Первый вариант — переселить людей в так называемый маневренный жилой фонд, который нужно построить за государственный счет. Но в таком случае жильцы потеряют свое приватизированное жилье, а права на приватизацию новых домов не получат.

Второй способ — оказать финансовую поддержку семьям из домов МПС, чтобы они сами приобрели жилье. По подсчетам правительства Ростовской области, это обойдется региональному бюджету в 51 млн рублей. В среднем на семью выходит по 1,4 миллиона.

Третий вариант — признать ситуацию чрезвычайной на государственном уровне и выдать людям государственные жилищные сертификаты, на которые они смогут приобрести новое жилье. Алексей Нестеренко говорит, что случай Черткова уникальный, аналогов в мировой практике нет.

Пока власти ищут решение, народ пребывает в раздумьях, не желая вообще куда-либо переселяться.

— Кто и когда определял, что граница пройдет именно таким заковыристым образом?— спрашиваю Алексея Нестеренко.

— Существуют так называемые геодезические и другие точки, по которым определяются границы государств. В нашем случае они были определены еще при царе, и с тех пор на них все и ориентируются.

— А нельзя было после 1991 года, когда уже возникли два независимых государства, пересмотреть границы, чтобы не провоцировать возможные проблемы?

— Нельзя, — категорически заявляет глава поселения. — Граница же межгосударственная, она везде утверждена — и у нас, и в Организации Объединенных Наций.

Чтобы лучше понимать, где проходит граница, доставляющая населению Черткова так много хлопот, едем на место с предварительным заездом на вокзал. Поднимаемся на мост, откуда открывается вид на украинское село Меловое.

— Вон те зеленоватые здания — это элеватор, — показывает Алексей Нестеренко. — До него километра три с лишним. За ним — КПП, через который теперь должны ходить россияне по загранпаспорту. Забор, что тянется вдоль железной дороги, — это не обозначение границы, это сама «железка» поставила: движение здесь интенсивное, поезда идут чуть ли не каждые четверть часа, не дай бог кто под поезд попадет.

Примерно в километре от вокзала в заборе виден проем, возле — российские пограничники. Глава поселения объясняет: этот российский КПП поставлен в районе старого переезда, через него россияне пешком могут попасть на четную сторону улицы Дружбы Народов. Улица тянется вдоль всего синего забора, заканчивается за вокзалом, там же заканчиваются одноэтажные российские дома, граница совпадает с железнодорожным полотном, потом опять появляются два российских «жилых пятна». Это и есть те самые проблемные многоквартирные дома МПС-10, МПС-12, МПС-49 и МПС-50.

Попасть во дворы этих домов можно, и не покидая границ России. Для этого надо подняться по насыпи, перейти железнодорожные пути и попетлять по тропинке метров триста. Сопровождать меня будут два специально «откомандированных» пограничника.

По ту сторону

Подъезжаем к крутой, в человеческий рост насыпи, с которой навстречу сбегают две женщины. Как выяснилось, жительницы МПС-49.

— Мы не собираемся никуда переезжать, — бойко заявляет одна из них, Елена Иващенко. — Те деньги, которые нам предлагают власти, — это копейки, мы за них ничего не купим. Второе — пока мы здесь живем, мы можем общаться с родственниками, которые живут в Меловом. У моего мужа здесь мать, брат. Не могу сказать, что здесь опасно. Да, когда в ноябре обстреливали украинские посты из гранатометов и минометов, было страшно… Но с тех пор все спокойно.

…Пограничники ведут меня на «российское пятно». Тропинка виляет среди сухих редких кустов, ныряет под столб, ведет вдоль стен, мимо огородов и выводит к дому МПС-49. Через дорогу от дальнего торца частное домовладение с серым забором. Пограничник объясняет: это уже территория Украины, но подходить близко к забору не советует, чтобы не провоцировать украинцев. Не жителей — бойцов Нацгвардии, чей пост расположен метрах в пятидесяти за домом, на другой стороне улицы, рядом с магазином «Хлiб».

По другую сторону дома — ряд сараев, некоторые «переоборудованы» в летние кухни. Из одной такой кухни выходит пожилая женщина. Представляется Натальей, ей 73 года. В МПС-49 жила с мужем с момента его постройки, с 60-х годов. Два года назад муж умер.

Выхода Наталья не видит:

— Власти сказали, что сертификаты будут выдавать из расчета 30 тысяч рублей за квадратный метр той площади, которой мы располагаем сейчас. У нас квартира в 40 «квадратов», в ней живет дочка с мужем и двумя детьми. Я — в кухоньке обитаю, чтобы им не мешать. Мы сможем получить сертификат на 1,2 млн рублей. Что мы сможем купить на эти деньги? В лучшем случае однокомнатную или двухкомнатную «хрущевку», где нужно будет жить впятером…

Наталья говорит, что с соседями по улице — украинцами — отношения добрые. Но установленный с середины марта запрет переходить с одной стороны улицы на другую жильцы МПС-49 стараются не нарушать.

В том, что жители обоих поселков — Чертково и Мелового — и в самом деле четко соблюдают закон, каким бы странным он ни казался, я убедилась на собственном примере, побывав в тот день на территории Украины.

Закон есть закон

Вообще, ходить в Меловое не советовали все, с кем я заводила разговор на эту тему.

Пограничница на российском КПП, делая отметку в загранпаспорте, пожелала удачи.

Миновав балку, разделяющую две страны, подхожу к украинскому КПП, которое территориально находится в России. В очереди на пеший переход стоят человек пять. Все с синими украинскими паспортами. Очередь регулирует солдат с автоматом. Заметив у меня красный паспорт, спрашивает о гражданстве и подводит к окошку в вагончике.

Девушка-пограничница просит подождать: «Чекайте».

Сообщает обо мне высокому плечистому коллеге. Тот пробивает паспорт по базе. Затем приглашает в вагончик, усаживает перед видеокамерой, просит сообщить паспортные данные, цель визита и время предполагаемого нахождения на территории Украины. Говорю, что хочу увидеть знаменитую улицу Дружбы Народов, планирую уложиться в час, а интерес мой чисто профессиональный. Слово «журналист» вызвало повышенное внимание. Выяснив, что у меня нет аккредитации, необходимой для работы в зоне АТО, пограничник предложил посидеть на лавочке, пока вышестоящее начальство будет решать, что со мной делать дальше.

Вердикта ждали около часа. В итоге начальство приняло соломоново решение, о чем опять же под видеозапись сообщил пограничник:

— Как гражданке России въезд вам на территорию Украины разрешен. Но так как у вас нет аккредитации в зоне АТО, то заниматься журналистской деятельностью вам не разрешено.

Вместе уточняем, что мне можно и что нельзя. Ходить, смотреть, совершать покупки — можно, вести аудиозапись, фото- и видеосъемку — нельзя. Соглашаюсь. Офицер вносит мои данные в базу, вручает паспорт, выводит с территории КПП:

— Вот это, — он показывает на уходящую вдаль дорогу, — улица Дружбы Нродов. Четная сторона — Россия, нечетная — Украина. Граница — посередине дорожного полотна (никакой разметки, обозначающей середину дороги, нет. — В.М.). Пересекать ее нельзя.

Путешествие длиной в шесть километров (три в сторону вокзала и три обратно) заняло около часа. На протяжении всей дороги — предупреждающие о границе таблички: надписи на украинском языке («Увага!») обращены к нечетной стороне улицы, на русском («Внимание!) — к четной. Прохожие соблюдают закон — никто никуда не переходит. Если кого-то и можно было формально считать нарушителем, то автомобилистов, которые совершали обгон, выезжая на встречку.

Надписи на магазинах в районе вокзала — в основном на русском языке, цены везде в гривнах. Яблоки — от 20 до 30 гривен за килограмм. Для сравнения: на рынке в Черткове такие же самые дешевые по 60 рублей. Свежие огурцы — по 50 гривен (против 130–140 рублей на российской стороне), китайские куртки из плащевки — по 150 гривен.

На мой вопрос «Где можно поменять рубли на гривны?» продавщица галантерейного магазина показала на отделение Сбербанка. В тот день банк продавал гривны по курсу 4,7 за 10 рублей.

На обратной дороге к КПП на противоположной стороне мелькнули автомобили с шашечками. Но чтобы воспользоваться услугами такси, нужно было нарушить закон. А это штраф в 1 тысячу гривен или трое суток ареста, и вероятный запрет на въезд в Украину на несколько лет.

Делая вторую отметку в паспорте, украинка уже улыбалась, говорила по-русски…

На российской стороне КПП ее коллега поинтересовалась впечатлениями от похода.

Когда в паспорте были поставлены все штампы, пограничник вдруг протянул документ не мне, а своему начальнику. Тот пригласил в вагончик. Внутри за столом сидел мужчина в штатском.

— Та самая журналистка, — сказал пограничник, вручая штатскому мой паспорт.

Мужчина, не представившись, задал несколько вопросов — о цели, месте и длительности моего пребывания на украинской стороне. Получив ответы, отдал паспорт. Я вернулась домой.

Чертково (Россия) — Меловое (Украина)