Полураздетый мальчик в памперсе, привязанный за шею и руки к кровати. Снимки, запечатлевшие это, появились в интернете 19 апреля. Сделал их на камеру своего телефона 15-летний воспитанник московского детского дома № 46 «Радуга» Григорий К. Событие это в одночасье стало хитом интернета и головной болью детского обудсмена Астахова, который инициировал проверку правомочности действий врачей и директора детского дома. На следующий день Астахов заявил, что «факты частично подтвердились. Воспитанники центра «Радуга» направлялись в психиатрическую лечебницу за асоциальное поведение». Следственный комитет начал проверку по делу.

Кунал Венников, адвокат мальчика, рассказал, что на самом деле вся история стала ему известна еще в начале марта, а случилась она и вовсе в январе. На него вышел бывший социальный педагог мальчика, которому Гриша сбросил снимки и рассказал об издевательствах. «Мы сразу же отправили заявление в Следственный комитет, прокуратуру и Минздрав, но никакого внятного движения дела не случилось. И тогда мы в коллегии адвокатов решили передать информацию в «Лайф ньюс». Буквально на следующий день после публикации снимков на дело обратили внимание. То есть публикация вынудила это сделать».

Венников давно в теме. Он — выпускник детского дома, два года возглавлял Совет по защите прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, при департаменте соцзащиты Москвы, сейчас член международного клуба «Найдем адвоката». Постоянно через суды отстаивает жилищные права выпускников детдомов. Он говорит: «То, что плохое поведение детей из детских домов лечат в психлечебницах, известно давно. Это распространенная практика, ко мне обращались такие дети. Но возбудить дело не удавалось, потому что сами дети боялись писать заявление, и самое главное: у них не было доказательств этих издевательств, только рассказы. А Гриша и снимки сделал, и заявление подписал. В этом уникальность этой типичной истории». Гришу, кстати сказать, в психиатрической больнице лечили. Лекарствами от асоциального поведения.

Ничего нового. Карательная психиатрия в отношении детей-сирот в России — это умалчиваемая, но общепринятая норма. Еще один скандал, еще один взбунтовавшийся ребенок. Но можно не сомневаться, что дальше разбирательства в одном отдельном детском доме дело не пойдет.

Уверенность в этом есть вот почему. Два года назад благодаря участию Чулпан Хаматовой фильм «Мама, я убью тебя» режиссера Елены Погребижской посмотрела вице-премьер Ольга Голодец. Этот фильм снимался в Колычевской спецшколе-интернате для детей с ограниченными возможностями, с диагнозом «олигофрения в стадии дебильности». Выяснилось, что и там совсем не дебильных детей отправляли «подлечиться» в психиатрические больницы. Голодец так впечатлилась увиденным, что приказала профильным министрам посмотреть фильм: «Кино посмотрите в обязательном порядке. Или закачайте в айпады. Это средневековье — отправлять детей в наказание в психиатрические больницы». В результате был уволен директор интерната, в стране пересмотрели психиатрические диагнозы 983 детям, и самое главное — руководители сиротских учреждений получили негласный запрет на направление детей в психушку за плохое поведение.

Ключевое слово в этой истории — НЕГЛАСНЫЙ. Запрет негласный, потому что до сих пор не существует законодательной нормы, регулирующей порядок помещения детей в психиатрические клиники.

Еще в 2010 году эксперты и правозащитники пытались достучаться до власти. На общественных слушаниях «Психиатрия в детских домах и психоневрологических диспансерах» выступали выпускники детских домов и интернатов, проживающие на тот момент в ПНИ. Дети рассказали, что у них отбирают три четверти пенсии, паспорта. Они не могут устроиться на работу или учебу, даже выйти за пределы интерната — проблема. Их часто заставляют делать грязную работу за персонал, а если они возражают, грозят «заколоть» психотропными препаратами или отправить в психушку.

Вскоре в Думу был отправлен проект Системы общественного контроля за обеспечением прав детей в стационарных учреждениях. Туда была включена дополнительная законодательная рекомендация помещения детей в психиатрические лечебницы. Этими предложениями очень заинтересовалась депутат от «Справедливой России» Татьяна Москалькова, она же отправила их в Институт государства и права РАН, Минздравсоцразвития и Минздрав Московской области с просьбой дать предложениям экспертную оценку. В ответ все три адресата прислали крайне скептические ответы, объединенные общим посылом: «Вы что, реально думаете, что можно внести поправки в несколько законов сразу?»

В рекомендации меж тем были пункты, которые могли бы препятствовать психиатрическому беспределу. Предлагалось закрепить законодательно обязанность органов опеки и попечительства брать под контроль каждый случай постановки воспитанников детдомов на психиатрический учет, создать межведомственную комиссию, которая могла бы в любое время посещать детские дома и ПНИ, внедрить в практику реабилитацию детей с психическими отклонениями с помощью альтернативных программ без использования психотропных препаратов. При этом пока ребенок не пройдет эту реабилитационную программу у квалифицированного специалиста, не направлять его в психушку.

И самое главное. Эксперты предлагали создать в каждом субъекте Федерации альтернативную медико-психолого-педагогическую комиссию, куда могли бы обращаться дети-сироты, не согласные с поставленными им диагнозами, с госпитализацией, с направлением в ПНИ. Венников, все эти годы следящий за темой говорит, что, несмотря на усилия отдельных чиновников, среди которых была и Валентина Матвиенко, не удалось пробить ни одной законодательной нормы, защищающей детей от психиатрического произвола.

Татьяна Мальчикова, президент Гражданской комиссии по правам человека (комиссия занимается в основном нарушениями прав граждан в области психиатрии), рассказала, почему, по ее мнению, эта система так живуча в России: «Директора детских домов и интернатов часто заинтересованы в том, чтобы поставить ребенку психиатрический диагноз. Если у него есть диагноз, то директор умывает руки. И если такой ребенок нахулиганит или сбежит, то все можно будет списать не на свою педагогическую профнепригодность, а на болезнь ребенка. Любому проверяющему можно будет сунуть его медицинскую карту с аргументом: «Что вы хотите, он же псих!» И значит, любая прокурорская проверка зайдет в тупик, потому что доказать, что ребенка отправили в психушку за непослушание, практически невозможно, у него просто, по версии лечащего врача, обострилось психическое состояние».

Могу предположить, что в карте Гриши К. уже есть психиатрический диагноз, иначе врачи клиники не смогут объяснить следствию, почему и от чего лечили мальчика. А дальше сработает отработанная схема — «псих» (а Гриша по бумагам таковым уже является) не может адекватно свидетельствовать в суде. И обвинение против директора детдома, заслуженного учителя Людмилы Соболевой развалится как карточный домик.

Уже 21 апреля на сайте уполномоченного по правам ребенка Павла Астахова появились предварительные итоги проверки в психиатрической больнице № 15.

«Сейчас в отделении находится только один ребенок из тех, кто изображен на снимках. Остальные дети уже выписаны. Их фамилии врачи назвать не смогли. Также врачи не смогли объяснить, почему дети привязывали друг друга и где в этот момент были санитары, которые должны постоянно наблюдать за детьми.

Также выяснилось, что в центре «Радуга» после выписки не всех детей показывают врачу-психиатру с целью назначения поддерживающей терапии, которая рекомендуется при выписке».

Даже по этим отрывочным данным можно понять, что в психиатрической больнице практикуется очень «специфическая» терапия в отношении детей-сирот.

Год назад в «Новой» была опубликована статья «Жертвоприношение». В ней рассказывалось об аналогичном случае, произошедшем в Печорской школе-интернате. 14-летнего подростка лечили в психиатрической лечебнице сильными психотропными препаратами (в том числе и запрещенным аминазином, который превращает пациента в «овощ») от «синдрома бродяжничества». Выяснилось, что такого заболевания в международной классификации болезней не существует. В детском доме была проведена прокурорская проверка. Изменилось ли что-нибудь?

Во всяком случае, не должностные обязанности директора школы-интерната Веры Печниковой. Она по-прежнему возглавляет воспитательный процесс.

Тогда, год назад, в телефонном разговоре Вера Печникова сказала, что Толик вызывал опасения: «У него была бессонница, мог внезапно уйти гулять, отказывался работать на уроках. Он мог сказать воспитателю: «Не лезьте в мою жизнь».

Собственно, Толик знал, чего бояться.