В марте в Израиле состоялись внеочередные выборы, непохожие на ту рутинную операцию в демократическом государстве, которую мы привыкли и ожидали наблюдать. Победил Нетаньяху, хотя уверенности в его успехе не было еще в момент закрытия избирательных участков. Но главное, что против него открыто, громко и агрессивно голосовал президент США, могучего и многолетнего союзника Государства Израиль. Так что победа Нетаньяху стала поражением Обамы — и еще множества влиятельнейших фигур американского политического истеблишмента. Левого. И хотя на Россию и нашу повседневную жизнь это событие непосредственно не воздействует, но отношение имеет самое прямое. Потому что когда мы говорим о нашем противостоянии фашистской хунте и о гуманитарной помощи пострадавшим от бомбардировки, то кто бы возражал? Неплохо бы, правда, привести хоть полдоказательства того, что и хунта, и гуманизм не вымысел, но благородна сама антифашистская идея. Зато когда выясняется, что в это не включены обстрелы, кровь, гибель и горе совершенно таких же, как мы, украинцев, то нет, нет, нет! Кому тут помощь, с кем противостояние?
Точно так же, когда Обама хочет мирного урегулирования в виде признания Палестинского государства и дружбы с Ираном после «незначительных уступок», то велком и гип-гип-ура. Но если Палестинское государство — это новые «Хезболла», ХАМАС, ракеты «кассам» по Тель-Авиву, а уступки — мирная персидская водородная бомба из Бушера, то в щель между каким урегулированием и какими уступками всунуть дружбу? И это повсеместно и общепринято: вещь называется одинаково, но содержание, которым стороны в одном и другом случае наполняют это название, не имеет между собой ничего общего. Для Обамы это — войти миротворцем в историю, для Нетаньяху — не дать разметать страну и людей по воздуху. Для Обамы — скрепить ничего не значащие слова безответственного договора сиюминутными подписями, для Нетаньяху — вступать в смертельные схватки, возникающие в увеличивающейся прогрессии, держа в голове ту последнюю, цена которой неизвестна. Как говорил американский боксер-чемпион, «удар» — понятное слово, но в теннисе это 15/Love («Школа первых ракеток» — канадский телесериал — прим. ред.), а на ринге тебя сажают на задницу».
За две недели до израильских выборов Нетаньяху произнес речь в американском конгрессе. При переполненном зале, часто взрывавшемся аплодисментами. Последний, мартовский номер «Нью-Йоркера» разразился по этому поводу статьей главного редактора Дэвида Ремника. Мы, мол, от Нетаньяху ждали, что он повторит подвиг Никсона, а он торпедировал наши мирные инициативы. «Мы» — приверженцы линии Демократической партии США. «Подвиг Никсона» — это его, убежденного антикоммуниста, поездка в Китай в 1972 году, после которой страны вступили в нормальные отношения. Тут что ни заявление — на вид сама внушительность, а по сути — мимо мишени. От Вашингтона до Пекина 9000 км, и даже если бы визит Никсона был неудачным, ущерб от него выражался бы в стоимости израсходованного авиабензина. От Ирана до Израиля — меньше 1000 км, от предполагаемой новой Палестины вообще 0. Впечатление, что автор статьи этого искренне не понимает. Для него конфронтация Израиля с соседями — это то, как она представляется из Америки. Вам же сказали помириться, ну как Никсон с Мао, чего вы фокусничаете? Больше того, главную вину Нетаньяху Ремник усматривает в том, что он ставит в проигрышное положение не только нынешнего президента, Бог уж с ним, с Обамой, но и кандидата в следующие — Хиллари Клинтон. То есть переводя на язык трамвайной склоки: да плевать нам (мне), что там с вами, лицами ближневосточной национальности, будет, а вот расшатывать американские демократические идеалы мы вам не позволим. Ремник окончил Принстонский университет, лауреат Пулитцеровской премии, много лет ведет «Нью-Йоркер», свободно говорит по-русски, то есть сливка общества, — это я из «Википедии» узнал. Оттуда же — что у него трое детей. А вдруг они захотят слетать в Израиль, а в это время те, с кем он сейчас Израилю велит пойти на незначительные уступки, устроят что-нибудь почище Башен-близнецов? Для выпускников Принстона политика — это ходы политиков, их фигуры под боем и под защитой, вилки комбинаций — игра посередине между шахматами и шашками. А не место жизни людей с историей, наподобие еврейской.
Это там. В наших палестинах игра другая. Тоже «делайте, как вам говорят», тоже пазл складывается (у кремлевских виртуозов) лучше не бывает. Картинка на ощупь гладкая, на вид блестящая, но внутрь не тянет. Игра более примитивная, детская, фишка ее — «Верю, не верю». Ведущий задает вопрос: страус — муж фламинго? Тот, кого он спрашивает, должен отвечать мгновенно: «Верю» — или: «Не верю». И опять, на вид внушительно, 86, да все 90% отвечают: «Верю». Казалось бы, гуляй, командир. Но страус-то не муж фламинго. А если от этой птичьей чепуховины повернуться к чему-то реальному, то требуется не шутка юмора и не мантра заклинательная, а какая-никакая правда. Ведь нам велят исходить, и мы исходим из того, что Запад в целом и США в особенности беспрерывно и неустанно точат зубы, чтобы вонзить их в тело Российской Федерации. Мы кричим: «Верю» — хотя никаких оснований для этого, кроме речей начальства, доходящих до нас через газеты и телевизор, у нас нет. А если не точат? Если поступят неопровержимые сведения — от далай-ламы, от инопланетян, от Вольфа Мессинга, — что не точат, и все наши неприятности, рубль, нефть, санкции — исключительно наших собственных рук дело. И так времени каждому из нас отпущено меньше, чем европейцам и американцам (даже по нашей статистике), ну хоть этот срок дайте прожить, не скажу весело, но пристойно. Ориентируясь на собственные сосуды, кишочки и их обслуживание медперсоналом районной поликлиники.
Ведь у нас все прекрасно: страна, ее недра, народ, его единство, свобода, ее безудержность, власть, артисты, церковь, спорт. А угроза — единственная: оранжевая революция. Но применительно к России это же сказки: оранжевая зелень, оранжевая мама, оранжевая папа, слова Арканова, музыка Певзнера.
