Со дня убийства Бориса Немцова прошел месяц. Который последовательно в себя вобрал: первый шок (и общества, и власти), стремительный поток безумных версий и конспирологических предположений, игрушечные расследования криминалистов-любителей и реальные аресты подозреваемых, случившиеся так стремительно, как никогда не происходило в истории российских политических убийств.

что породило несколько явлений. С одной стороны, усилились выкрики «Не верю!» по поводу перспектив расследования, с другой — в прессе (даже в качественной) началась свистопляска со всевозможными «утечками» от «источников, близких к…», что все отчетливее напоминает признаки пиар-кампании, цель которой: дискредитировать следствие, а также запутать общественное мнение и тех, кто принимают решения.

Кому выгодно? Не только заказчику и адвокатам арестованных, но, очевидно, и тем представителям властной элиты, что решили «простить» случившееся, руководствуясь принципом выбора из двух зол (в их, разумеется, понимании): лояльные убийцы или нелояльная оппозиция, которую хотелось бы и дальше удерживать в ежовых рукавицах в преддверии выборов.

Околовластные гопники, разгромившие «народный мемориал» Немцова и грозившие убийством либеральным журналистам после нацистской сходки в Питере, сигнал поняли верно. Тем более что

Президент, в отличие от коллегии МВД, когда было известно еще не все, говорил о чем угодно, но только не о самом громком политическом убийстве в истории Российской Федерации.

Что имеем на сегодняшний день — попробуем отделить факты от полуправды и дезинформации.

…Что теперь? Теперь, исходя из логики событий, все упирается в допрос тех свидетелей и потенциальных подозреваемых, которые проживают в Чечне, в том числе под усиленной охраной местных силовиков. Если на самом деле состоится допрос, например, того же Руслана Геремеева, то, значит, принято одно политическое решение, если нет — то другое. И это вопрос: либо целой спецоперации с непредсказуемыми последствиями — либо всего-навсего двух телефонных звонков.

И еще: вряд ли стоит обольщаться — полное (с заказчиком и организатором) раскрытие политического убийства всегда долгий и кропотливый процесс, и не только в России. Ведь сбор неопровержимых доказательств, которые призваны убедить жюри присяжных, далеко не всегда зависит от политической воли руководства той или иной страны. Если мы, конечно, говорим о праве.