Задержание Заура Дадаева и братьев Губашевых в Ингушетии наделало много шума. Шутка ли: Ингушетия, по сводкам МВД, в последнее время демонстрирует самый низкий уровень преступности среди всех регионов России. Хотите — верьте, хотите — нет.

Возможно, у следствия не появилось бы возможности столь стремительно объявить о раскрытии самого громкого преступления последнего времени, если бы в дело не вмешался случай вкупе со служебным рвением ингушских правоохранителей — которые, конечно, думать не думали про убийство Бориса Немцова, а просто делали свою работу.

Уже известно, что Заур Дадаев, подозреваемый в убийстве, прилетел в Чечню из Москвы 28 февраля. Тогда же или на следующий день — но в аэропорт «Магас» (Ингушетия) прилетел и Анзор Губашев, старший из братьев Губашевых. Младший брат, Шагид, прибыл фактически на сутки позже, поскольку ехал из Москвы на автомобиле.

В эти же дни в Ингушетию, и конкретно в Малгобек, прибыл спецназ ЦСН ФСБ России — однако цель визита таких больших специалистов оставалась до последнего момента неясной.

— Я уже тогда понял: что-то будет, за кем-то из Москвы пришел хвост, — рассказывает мне Мурад Зариев, начальник Малгобекского РОВД. — И вот они несколько дней сидят, ничего не делают. Наблюдают, наверное, куда он их выведет. Мы тоже такой метод используем в оперативной работе, чтобы не одного накрыть — какую-нибудь сошку — а всю группу взять.

Теперь понятно, что дилер, по всей вероятности, находился в оперативной разработке и стоял на прослушке. И при передаче товара Юсупова задержали, а за компанию задержали и Дадаева. Это случилось в Экажево, это окраина Назрани.

Безотносительно к вменяемому ныне Дадаеву преступлению понятно, что зам командира чеченского батальона «Север» — слишком крупная фигура, чтобы ингушский наркоконтроль мог вот так его задерживать. На наркополицейских стали давить, но они уперлись, доставили задержанных в назрановский отдел полиции. Разумеется, в отдел тоже пошли звонки из соседней республики — и, разумеется же, ингуши не захотели прогибаться, ощущая себя абсолютно в законных рамках. К тому же у чеченцев с ингушами и так вечные терки, а Дадаев — этнический чеченец, как и все другие фигуранты этого дела.

Про Немцова, конечно, никто в этой ситуации и не думал — основания задержания были совсем другие.

Вся эта возня была замечена приезжими специалистами, которые, видимо, поняли, что теряют контроль над ситуацией. Если бы задержанных отбили, вывезли в Чечню — перспективы дальнейшего расследования оказались бы несколько иными.

Потом, уже ночью, ненужных отсеяли и вежливо привезли обратно в Назрань. А на следующий день прошла спецоперация в Вознесенской: схватили Губашевых, которые в момент задержания Дадаева находились в Чечне, и в Ингушетию помчались, потому что узнали о его задержании.

— Ведь если так-то посудить: если все они преступники и в одной спайке — то почему мои ребята, когда узнали, что Заура Дадаева задержали — не убежали и не спрятались, а, наоборот, стали выяснять, где он и что с ним? — удивляется Зула, мать братьев Губашевых.

Это подтвердили и другие мои собеседники: Губашевы после задержания Заура Дадаева действительно были встревожены, пытались через знакомых выяснить его судьбу, потом зачем-то поехали в Вознесенскую, откуда все были родом (хотя семьи их в станице уже несколько лет не жили: Вознесенскую расселили, она была в оползневой зоне).

Дорога в Вознесенскую была выбрана спецназовцами для проведения задержания не случайно: она узкая и довольно разбитая. На ней машины вынужденно снижают скорость. Вместе с черной БМВ Шагида Губашева (на которой он и приехал из Москвы) было задержано еще пять автомобилей, а также их водители и пассажиры.

Из всей истории про беспокойство братьев по поводу судьбы Заура Дадаева лично мне ясно лишь то, что они были довольно близкими друг другу людьми, хотя география этому и не способствовала.

Заур Дадаев, зам командира батальона «Север», жил в Грозном, на казарменном фактически положении. К родным в Ингушетию вырывался редко — они говорят, раз или два в месяц. В Малгобеке, куда расселили «оползневиков» из Вознесенской, у него живет мать, сестра и брат-инвалид. Есть еще один брат, он женат, живет отдельно. Жены и детей у Заура Дадаева нет, что вообще нетипично для чеченского мужчины его возраста.

Братья Губашевы, как известно, последние десять лет жили в Подмосковье. Младший, Шагид, работал на своем КамАЗе, старший, Анзор, подрабатывал охранником. Никакого профессионального отношения к силовым структурам ни один из них никогда не имел. Оба окончили строительный техникум.

— Вот сейчас Анзора все показывают в военной форме, что будто тренировался он где-то. А это из армии его фотография, я узнаю же, — рассказывает мать Губашевых. — Ведь раньше наших чеченских ребят не брали в армию. А потом с какого-то года стали снова брать. Я, честно сказать, против была. Несколько раз его откупала. А потом он хитростью в армию ушел: вроде как товарища пошел провожать, а сам так в этой армии и остался. А Шагид — нет, он не служил.

Дома в Ингушетии братья тоже бывали редко. В последний раз, как вспоминает их мама, приезжали около двух лет назад:

— Сначала Анзор приехал, у него же работы постоянной нет. Это у Шагида работа, а у него-то нет. Я ему говорю: поживи немножко, обвыкнись. Женись! Он пожил так четыре месяца, а потом Шагид приехал к родственнику на похороны. И потом вместе они обратно в Москву умчались. И вот второй год как не приезжали. Тут звонят: «Как погода? Да и у нас дождь…» А потом я смотрю: вот они уже и приехали. Сюрпризом! Ничего мне не сказали, что едут…

Семья сильно переживала за личную жизнь братьев, уехавших с родины. Особенно безрукая бабушка, которая их вырастила (родители братьев Губашевых развелись, когда те были еще детьми; по вайнахской традиции мать не может воспитывать детей от первого брака, если повторно выходит замуж).

Анзор тоже не был женат.

Не все гладко с личной жизнью было и у Хамзата Бахаева, задержанного в Чечне и тоже ныне проходящего по делу об убийстве Немцова. Он так же, как и Дадаев с Губашевыми, родился в Вознесенской — однако женившись, перебрался в Чечню. В браке (с чеченкой) он имел семерых детей. В какой-то момент, еще будучи женатым, он уехал в Москву на заработки — и снимал комнату буквально в том же дворе, где и братья Губашевы. Хотя по работе они не пересекались — Бахаев был инженером в энергетической компании.

По итогам своих заработков в Москве Бахаев со своей чеченской женой развелся, и в Москве женился уже на русской. Не так чтобы взял ее второй женой (что довольно распространено среди вайнахов) — а именно развелся с прежней женой и женился на другой.

Все это нижнее белье не имело бы никакого значения, если бы совершенно очевидно не свидетельствовало об одном важном обстоятельстве: никто из этих людей не вел жизнь человека, искренне погруженного в дела религии. Эти сожительства, разводы, совместные поездки за наркотиками — очень далеко отстоят от повседневности обычных верующих на Кавказе, не говоря уже про приверженцев так называемого «чистого ислама».

однако мне она не представляется убедительной. Хотя бы уже потому, что этот же Дадаев, будучи зам командира батальона «Север», участвовал во многих контртеррористических операциях в лесу — и на территории Чечни, и в Ингушетии (когда случались совместные операции). «Давил шайтанов», если говорить на сленге чеченских силовиков. И что-то никто из коллег не замечал с его стороны симпатий к радикальной исламской идее.

— Я про него был наслышан. Мои сотрудники, которые сами из Вознесенской, знают его хорошо, рассказывали тоже, — говорит мне Мурад Зариев, начальник малгобекской полиции. — Понятно, что парень он твердый. С головой. Не тот командир, который вперед себя своих ребят пускает. Нет, он сам везде первый идет, и идет до конца, заднюю не включает. С таким не страшно. Твердо понятно, что своих он не сдаст.

Следствие никакого интереса к семьям арестованных не проявляет, хотя они и имеют что сказать.

— Я одного не пойму, — задается вопросом Тамара, сестра Заура Дадаева. — Он ведь в Москву улетел с командиром своим, и обратно прилетел с командиром. Почему про командира теперь никто не говорит?