Выставка «Территория свободы» подводит итог юбилейного года. Полвека назад в Эрмитаже состоялась знаменитая выставка «Такелажников», которая стоила поста тогдашнему директору музея Михаилу Артамонову, снятому с должности за «идеологическую недальновидность». Сорок лет назад, в сентябре 1974-го, в Москве прошла громкая выставка художников-авангардистов, получившая название «бульдозерной», а в конце декабря в Ленинграде в ДК им. Газа в течение трех дней независимые художники представляли свои работы. Четверть века назад группа художников и музыкантов заняла пустующий дом на Пушкинской улице, превратив его в первую и до сих пор единственную в России сквот-коммуну свободных артистов.

В конце 90-х петербургские власти уже не преследовали художников-авангардистов активно, но и не оказывали им никакой помощи. Масштабный питерский андеграунд творил в собственных квартирах и коммуналках, там же, на квартирах, проходили выставки и концерты. В Ленинграде-Петербурге это было мощное художественное явление, но для официальных властей оно не существовало. Организация квартирных выставок перестала быть проблемой, но советское законодательство не признавало их права на профессиональный статус, угроза арестов за тунеядство оставалась реальной.

Идея завоевать пространство свободы творчества родилась спонтанно: в заброшенном доме на Пушкинской улице уже жили нелегально несколько художников, в 1988 году к ним присоединилась большая группа бездомных творцов, назвавших себя «Товарищество экспериментального изобразительного искусства». Непризнанные поэты, молодые музыканты, скульпторы, философы и художники обосновались в доме. В следующем, 1989 году ТЭИИ удалось зарегистрироваться — с этого момента Арт-центр «Пушкинская-10» и ведет свой отсчет.

Городские власти постоянно пытались их выгнать, художники сказали: не уйдем — и с конца 1989 года началась настоящая блокада «Пушкинской-10»: им отключили отопление, и они вышли на пикеты к Ленсовету с плакатами «Отдайте тепло народу!» и «Вымораживая культуру, вы вымораживаете себя!». Отопление включили на следующий день, творцам удалось пережить первую зиму. «Мы праздновали Новый год, запалив во дворе костер из елки, — вспоминает Юлий Рыбаков, художник и правозащитник. — В дни рождения наших детей там играл духовой оркестр».

Весной 1990-го Юлий Рыбаков стал депутатом Ленсовета, ему удалось убедить коллег поддержать первый независимый культурный центр. Ленсовет помог закрепить за ТЭИИ дом, но финансирования не было. Выход был один: нужно получить такую известность, при которой власти сами бы искали возможность их поддержать.

Прямая речь

Сергей Ковальский, первый президент Арт-центра «Пушкинская-10», ныне вице-президент:

— Самоуправление и независимость — краеугольные камни нашего существования. Все произошло только благодаря тому, что художники обладали инстинктом свободы. Мы влились в европейскую, мировую художественную практику. Но если на Западе власти подобными независимыми арт-центрами гордятся и всем их показывают, то наши власти до сих пор нас стесняются.

Только за прошедший сезон на «Пушкинской-10» прошли 62 выставки, 200 с лишним концертов и спектаклей, десятки мастер-классов, здесь работали художники из Японии, Германии, США. Все художники получают возможность выставить свои работы на «Пушкинской-10» совершенно бесплатно.

Выставка в Русском музее представляет весь долгий и сложный путь, который обитатели «Пушкинской-10» прошли за четверть века: от работ отцов-основателей движения независимых художников — Рихарда Васми, Натальи Жилиной, Шолома Шварца — до Мамышева-Монро, Анатолия Белкина, Захарова-Росса. Залы государственных музеев, каталоги и кураторы выставок — полный набор статусных, официальных примет, сопротивляться — некому. Остается ли у художника здесь место свободе, нонконформизму?

Нонконформизм нужен во все времена, и во все времена он был. Потому что это способ мышления людей особого склада. Это не обязательно ярко выраженный протест, громкие акции — просто свободное дыхание, умение видеть по-новому, делать новое. А для этого нужно нарушать устоявшиеся правила и законы, которые быстро устаревают. Кто их меняет? Нонконформисты. Нонконформисты — люди, которые двигают общество. Нонконформизм — способ мышления человека, критическое отношение к реальности.

В любом нормальном обществе власть должна говорить спасибо оппозиционным художникам, что они критически смотрят на ситуацию.

Дмитрий Шагин, художник:

— Вошел в первый зал и сразу увидел картину моей мамы, Натальи Жилиной — настоящий пример нонконформизма. В свое время ее выгнали из Худфонда за участие в неформальных выставках, и даже пенсию дали урезанную, как врагу народа. Как говорил мой батя, Владимир Шагин, тоже участник этой выставки, — в органах все равно до сих пор против наших фамилий черные крестики стоят за те выставки.

Мне кажется, что и современной власти не очень нужны эти художники, им нужны художники, которые делают власти приятное. Я считаю, что нонконформизм — это свобода, свобода от госзаказа, от сиюминутных веяний, художник — проводник между небом и землей. И если такое искусство уничтожить — небо рухнет, потому что без свободы нет искусства и нет жизни. Нонконформизм существует вне времени и пространства, вне идеологии и государства, всегда были и будут такие художники. Жаль, мама не дожила до выставки своих картин в Русском музее.

Олеся Туркина,ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Русского музея:

— С одной стороны, кажется, что нонконформизм закончился вместе с советской эпохой, и эта выставка как бы подводит итог: нонконформизм попал в официальные музеи, став историей. Но нонконформизм и сегодня актуален — мы живем в обществе если не тотального, то очень сильного контроля, и художники ему сопротивляются. Сам контроль не всегда осуществляется прямо, это не только давление государства: консьюмеристское общество не менее жестоко, чем тоталитарное. И хотя сегодня как будто позволено существовать всем движениям, всем дают высказываться, но процесс контролируют массмедиа — они делают что-то видимым, что-то невидимым, и сами люди следуют определенным моделям, моде, а диктат моды бывает не менее жестким, чем диктат идеологии. Так что нонконформизм сегодня — это поиски нового смысла.

Юлий Рыбаков,художник, правозащитник, президент РОО «Товарищество «Свободная культура»:

— Мы пережили период эйфории, связанный с надеждами на свободу, оказалось, что свобода — это риск, социальное и прочее неравенство, и многие разочаровались в плодах свободы, полученной на халяву. Что привело к откату не только в чаяниях, но и в процессе самоидентификации. Но художник — всегда анахорет, он живет в своем мире, его отношения с социумом — интуитивны и не оформлены.

Тогда, 25 лет назад, жизнь заставила выходить на улицу, сплачиваться, общим тараном пробивать скрипучие ржавые двери государственных структур, управляющих культурой. И мы это сделали. В современном мире всегда найдется место для протеста, для инакости: в мире чистогана, недоверия друг другу только художники говорят о свободе творчества. Это и есть нонконформизм.