Фото Виктории Одиссоновой

«Мы, ученики школы-интерната «Интеллектуал», обращаемся к Вам за поддержкой…

…В первую очередь урезание финансирования коснулось школ для детей с особыми образовательными потребностями, коррекционных школ и школ для одаренных детей…

…Слияние для нашей школы неприемлемо, так как за ним неизбежно последует снижение качества образования — пропадут кружки, специальные группы, специальные курсы, продвинутые группы. «Интеллектуал» перестанет быть той школой, в которую мы поступили, которую мы знаем и любим.

…Мы хотим, чтобы «Интеллектуал» финансировался не хуже, чем другие столичные школы. Мы не просим больше, чем получают другие.

…Не допустите исчезновения таких школ, как наша. Не допустите исчезновения «Интеллектуала».

Подписавшие: Абдуллаев Руслан, 10-й класс, Агальцова Полина, 10-й класс, Аристова Мария, 10-й класс, Будкина Надежда, 9-й класс.

Это фрагменты письма учеников школы «Интеллектуал» Президенту РФ В.В. Путину, премьер-министру Д.А. Медведеву, министру образования РФ Д. Ливанову, мэру Москвы С.С. Собянину.

Итак, как раз к началу учебного года школе «Интеллектуал» сократили финансирование до такой степени, что перспектива стать банкротом замаячила вовсю. Единственная возможность остаться на плаву — дать согласие на присоединение к себе школы, находящейся в территориальной близости. Это присоединение, или, как в обиходе говорят, слияние, уже произошло. Произошло с такой скоростью, что все попытки коллектива обратиться за спонсорской помощью уже не имели смысла.

Присоединение произошло вопреки желанию коллектива учителей, родителей и Управляющего совета школы. Ситуация усугубляется тем, что апеллировать к закону «Об образовании» бесполезно. В нем говорится о школах для учащихся, проявляющих способность к наукам, в общих словах. Как точно заметил учитель обществознания Алексей Макаров, общие места закона не имеют подзаконных актов. Не прописан механизм реализации тех образований, существование которых в законе только продекларировано.

Школа замерла в ожидании последующих действий. Одна мысль, что создаваемое годами уникальное и по содержанию, и по формам организации детской жизни учебное заведение может подвергнуться разрушению, не дает покоя. Надо что-то делать! Что?!

И я иду в школу.

Фото Виктории Одиссоновой

Сложное оказалось самым интересным

Сижу на уроке математики в пятом классе. Задача: «Два человека идут навстречу друг другу. Один из пункта А, другой из пункта Б…»

О господи! Кто же не помнит этих навязших в зубах пешеходов. Но здесь решение задачи превращается в такую интеллектуально-эмоциональную феерию, что дух захватывает.

Строятся графики, сложность которых мне не осознать никогда. А у доски тандем. Учитель Яков Абрамсон и Аня Левандовская (11 лет). Да, тандем! Разговор на равных. Сколько же этих учительских слов-стимулов:

«Непонятно», «Опять непонятно», «А сейчас будет нечто шикарное», «Нет, я совсем не знаю», «Делай, как знаешь», «А что, если это не так?», «Если нам это удастся получить, то…», «Минус двенадцати у нас быть не может, ну никак», «У меня есть сомнения, все ли у нас правильно?», «Ой, она же права!», «Все! Въехали!»

…Обращается к ученику на первой парте: «Платон, ничего неправильного нет в том, что ты делаешь с задачей. Ты это должен знать. Просто слегка запутался».

И вот перед тобой на доске наглядно предстает весь ход решения задачи со всеми возможными поворотами. Процесс решения прерывается обращением к классу: «Что непонятно?», «Кому не ясно, как все шло?»

Непонятное и непонятое здесь не только допускаются. Они естественны как во всякой напряженной умственной работе. Решение задачи становится событием личной жизни. Восторженный взгляд учителя: «Мы открыли! Мы решили!» — как будто он сам впервые встретился с решением этой задачи. «Урал впервые!»

Это не искусственные учительские ужимки. Это всерьез! Это и есть радость познания. Главная фишка той школы, в которой я нахожусь.

Аня Левандовская учитсятакойматематике с первого класса. Это авторская программа Якова Абрамсона, выпускника знаменитой Второй школы. Он уверен, что возможность теоретического мышления у младших школьников значительно выше, чем предполагают стандарт и обычная практика.

Откуда эти ограничения в использовании систем счисления, отличных от десятичной? Почему нельзя вводить операции возведения в степень? Почему нельзя знакомиться с основными понятиями геометрии? Чем-то эта концепция напомнила мне выдающийся эксперимент психолога Василия Васильевича Давыдова в школе №91.

Я прошу Аню рассказать, как строятся графики.

— Если будем брать время и расстояние, то скорость будет линией, если…

Оказывается, отметка зависит не только от решенной задачи. Но и от способностиобъяснить решение задачи.

— А что это за случай, когда не можешь объяснить решение задачи?

— Это когда родитель решает задачу, — смеется Аня.

— А родители решают?

— Если честно, то плохо.

У Ани есть еще любимые предметы: история, литература, изобразительное искусство. Она имеет все основания изучать их глубоко. К этому еще вернемся.

В перемену дети не выходят из класса. Не хотят. Толпятся у графиков.

То, чем они заняты, — это геометрические и графические методы решения арифметических задач.

— А где здесь моя любимая геометрия? — тупо спрашиваю я.

И получаю ответ.

Слышу, как учитель успокаивает Арину:

— Недели через две ты все поймешь. Все прояснится. Не переживай.

«Она тоже не понимает», — думаю я про себя.

Дело в том, что Арина в конце прошлого года решила, что такую математику не потянет, и перешла в базовую группу изучения. Но уже первая неделя занятий вызвала такую тоску по трудным заданиям, что она вернулась.

— Оказалось, что трудное и есть самое интересное. Вот что я не учла.

Фото Виктории Одиссоновой

Результатом системы обучения в школе является мощная рефлексивная деятельность ребенка. Способность самостоятельно осознавать путь своего движения к знанию. Возможно, это и есть одно из главных достижений школы.

Я не скрываю свою печаль от непонимания.

— Ну что же вы, голубушка, начинаете с пятого класса. Надо бы сначала зайти во второй.

Но второго класса в школе нет. Скоро не будет ни третьего, ни четвертого. Не разрешено! А жаль — какие возрастные потери.

В чем же главный принцип метода Абрамсона?

— Синхронная работа правого и левого полушарий, — говорит учитель.

Отсюда не только интеллектуальный, но и эмоциональный накал урока. На следующий день я снова иду на математику в пятый класс. Так бы и ходила весь год.

Потом иду в четвертый на обсуждение «Русалочки» Андерсена. Идут баталии вокруг вопроса, который представляется детям основным: о праве на выбор. Ведь не выбрал же принц Русалочку в жены, и разве от выбора не пострадали бабушка и сестрицы? Для чего такие мучения?

И тогда встает десятилетний Гриша:

— Только через испытания можно понять, чего мы достойны. Если есть любовь, не всегда важно оставаться вместе. Тот, кого любишь, всегда с тобой. — Он сделал паузу и сказал: — Я знаю это по себе.

И мы согласились с Гришей.

Я буду ходить в этот класс. Читать Нодара Думбадзе и Иосифа Бродского. Будем говорить о любви и нашей бессмертной душе. Они сделают попытку найти визуальный образ того, что в нас бессмертно и вечно.

А воскресенье, 28 сентября, я проведу на турнире Ломоносова. Это многопредметное олимпиадное задание.

…Артем учится в 7-м классе. Он уже выполнил задания по истории, лингвистике, математике и математическим играм. Смотрит на часы. Турнир до 15 часов 25 минут. Значит, есть время. Можно «сходить» еще на химию. Счастью предела нет.

Итак, повторюсь, я в школе «Интеллектуал», дети которой знают одну, но пламенную страсть: они хотят учиться.

Можно ли назвать эту устойчивую мотивацию одаренностью? Порождает ли одаренность мотивацию? Каково здесь соотношение?

Создатели знаменитых физико-математических школ были очень осторожны с понятием «одаренность». И мы не станем им щеголять.

«Нам нужно позаботиться о том, чтобы заинтересовать и привить неистребимую любовь к творчеству. Главнейшим в творческой деятельности является способность непрерывно трудиться».(М.А. Лаврентьев)

Запомним: в «Интеллектуале» у детей именно эта неистребимая любовь к творчеству, о которой говорил ученый.

Уникальность школы «Интеллектуал», созданной выдающейся личностью, Евгением Маркеловым, в том и состоит, что школа отвечает на возросшую познавательную потребность учащихся. Профильное обучение начинается с 10-го класса.

Мой новый друг Егор Антощенко из Мурома. Выбрал помимо профильных предметов и углубленное изучение литературы, потому что там замечательная учительница Ирина Лукьянова. Он в течение пяти лет посещал знаменитые летние школы при «Интеллектуале». Они позволили ему определиться.

В летние школы поступают дети из разных мест, начиная с Якутии и Камчатки. Бывали из Южной Кореи и Сингапура. Раньше эти школы были бесплатными. Мне рассказывают об этих школах учитель Яков Абрамсон и заместитель директора школы Илья Николайшвили, облаченный в черную футболку, на которой белым по черному начертано: «Осторожно! Физик!»

Выпускник МГУ, работавший со студентами, он понял, что надо идти в школу. Именно здесь начинается великое дело. Учителя вспоминают ребят из чебоксарских школ. Глубокие знания, интерес к науке и высокая работоспособность.

Изучение предметов имеет три уровня сложности: базовое, среднее, углубленное. Степень углубления в предмет может варьироваться. Есть ученики, которые обучаются по индивидуальному плану. Обилие спецкурсов, кружков, различных дополнительных занятий позволяет осознать свои возможности.

Скажу правду, все, что я узнала о школе, исходило только от детей. Возможно, атмосфера, созданная в школе, и есть наивысшее достижение «Интеллектуала». Я уж не говорю о том, что каждый ученик, встретившийся тебе на пути, готов ответить на любой вопрос, тебя интересующий. Эта внутренняя готовность к общению, бескорыстная трата своего внимания на другого — как же формируется это драгоценное человеческое свойство?

Смею полагать, что вытекает это из того способа обучения, где он, ребенок, есть субъект обучения. ГлавноеЛицо. Они помнят и с особенным азартом рассказывают, как проходили отбор в школу и что это была за пробная неделя обучения. Помнят свои проекты, в каком бы классе они ни создавались. Помнят ошибки и достижения. И каждый раз эмоционально сильным эхом звучало имя учителя, наставника, друга. Не проводника в мир знаний, а сотрудника в общем деле.

И тогда надо было непременно найти учителя математики Алексея Сгибнева («А вы знаете, что он еще музыкант?»). Не забыть встретиться с Павлом Евдокимовым, которого так любит Аня Левандовская, и обязательно поговорить с Ильей Запольским («Ведь он славяновед. Его не надо было уговаривать идти после университета в школу. Он же закончил знаменитую школу №91»). С трудом нахожу биолога Игоря Окштейна («Неужели вы ничего не знаете о тех существах, которые обретают пол в зависимости от условий содержания? Без этого нет нашей школы»). Надо бежать в видеостудию к Елене Гудкевич («Не забудьте посмотреть наши фильмы «Стакан чистой воды» и «Чужой лед»).

До многих я так, к сожалению, и не дошла. Но непременно дойду.

А накануне Дня учителя я услышу, как поет Окуджаву Алексей Сгибнев. И увижу дивный фильм об учителях и воспитателях.

Так радостно мне от того, что «Война и мир» изучается в сентябре, а не в конце года. Десятиклассники объясняют, что для познания романа нужны свежие силы и непременное чтение вслух.

— Все верно они вам сказали, — замечает филолог Дарья Николаева и рассказывает, какое же это счастье знать, что тебе снова предстоит изучать великую книгу. С новым классом — и новое прочтение.

Если вы удивитесь тому, как соединяется увлечение математикой и, допустим, с историей, вам тут же расскажут не только о различиях, но и о плодотворности использования методов одной науки в другой сфере научного знания.

Проведение чересполосиц между предметами здесь считают «распространенным заблуждением». Готовность учиться столько, сколько требуется, поражает. Помещения кафедр всегда открыты. Библиотека не закрывается. Это как дом родной. В коридорах полки с книгами: художественные, по специальным дисциплинам. Как я поняла, их можно взять… навсегда.

Школа открыта Жизни. Если снимается фильм, он, как правило, связан с социальной действительностью. Любой проект (а это основное средство обретения собственно научных навыков) ценен именно тем, что он соотносится с нашим бытием, актуальным развитием мировой науки. И не всегда бывает важно, терпишь ты неуспех или одерживаешь победу. Важна проба сил и понимание задач, стоящих перед наукой. Неудаче ты тоже благодарен. Так научаютсясобственно жизни.

Фото Виктории Одиссоновой

И все-таки, все-таки…

Хотелось понять, как возник замысел такой школы. Дело в том, что Евгений Маркелов, сдается мне, уловил очень существенную тенденцию личностного развития ребенка. Как учитель, проработавший не одно десятилетие в физико-математических классах (и ФМШ Академгородка тоже), я заметила, что нередко ученики этих классов испытывают потребность в углубленном изучении гуманитарных дисциплин. Оказывалось, что симбиоз естественно-научных и гуманитарных знаний приводит к некоему новому качеству и профильной подготовки. Это во-первых. А во-вторых, для ученика расширяется спектр возможностей профессионального определения. Выпускники таких классов становятся не только математиками и физиками, но и филологами, историками…

…Когда ученых МГУ спросили о подготовке выпускников московского интерната (1967 г.), примечательное суждение высказал профессор А.Б. Шидловский. Он считал, что следует больше уделять внимания развитию общей культуры: «В последствии односторонность отрицательно скажется на успехах».

Вот что понял Евгений Маркелов: общая культура — фундамент любой профильной подготовки.

Концепция предоставления многопредметной ориентации, возможность в ходе учения опробовать свои способности в том наборе предметов, которые отвечают потребностям ученика, обеспечение права перехода на разные уровни углубленного изучения предметов потребовала разработки целой технологии организации детской жизни. Эта организация сбоев не дает. Вот что здесь важно. Треть преподавателей составляют научные сотрудники, которые обеспечивают связь учебного процесса с реальной сегодняшней жизнью науки. Историк Павел Евдокимов, хорошо знавший Евгения Маркелова, говорит, что Большой Женя, как иногда называли директора, профессиональный историк (защитил диссертацию о Герцене и Каткове как представителях русской публицистики крайних направлений). Он серьезно изучал образование прошлых веков.

И — о чудо! — оптимальным вариантом ему представлялся Царскосельский лицей. Именно это выдающееся образовательное учреждение в свое время попало под особый прицел создателей Новосибирского Академгородка, замысливших первую физико-математическую школу в стране.

О замысле Маркелова.

— Здесь сходилось несколько векторов: работа с одаренными детьми, универсальное образование, режим интернатного типа, — вспоминает Павел Андреевич Евдокимов.

Идея такой школы обсуждалась в свое время во властных структурах и, в частности, в руководстве Таймыра. Заместителем губернатора была Ольга Голодец. В 2000 году Маркелов ездил на Таймыр. Он понимал, что такая школа должна быть близка классическому образованию.

В эти дни, когда над школой сгустились тучи, у многих возникает один и тот же вопрос: как бы себя вел в этой ситуации создатель школы?

Абсолютно непонятно, почему «Интеллектуал», как и ряд других школ, бьется в одиночестве. Речь идет не только о профессиональном сообществе. Почему молчит научная общественность? Речь идет о той самой поросли, которая через несколько лет может занять место в научных лабораториях.

…Когда в хрущевские времена готовилась реформа средней школы, в дискуссию о судьбе школы включились выдающиеся ученые. Начал дискуссию лауреат Нобелевской премии Н.Н. Семенов. Неоднократно выступали в центральных газетах А. Сахаров, Я. Зельдович, П. Капица, М. Лаврентьев, С. Соболев, А. Колмогоров, И. Кикоин и другие. Какие имена!

«По-видимому, существовал, в хорошем смысле, «заговор академиков», определенно согласовавших свои действия», — так считает член-корреспондент РАО А. Абрамов.

Есть любопытный документ, направленный в ЦК КПСС. Это ходатайство о безотлагательном создании специализированных физико-математических школ. Он подписан руководителями четырех отраслей промышленности: радиотехнической, радиоэлектронной, авиационной и оборонной. Министры считали, что требуется «высококачественная подготовка молодых специалистов высшей квалификации, из которых вырастут крупные ученые…».

А сегодня что требуется?

Ученые не только вели речь о специализированных классах, но и о судьбе молодого поколения в целом. Предложенные проекты не потеряли своей актуальности. Чего стоит одна идея о Ломоносовских училищах! Результатом мощного выступления ученых стали физико-математические школы в Киеве, Новосибирске, Ленинграде и Москве. Полвека существуют эти школы. Один из самых грандиозных проектов в истории российского образования.

Фото Виктории Одиссоновой

«Не кажется ли Вам, что пропаганду этой идеи: общество должно тратить на школьников значительно больше интеллектуального и творчески-индивидуализированного труда — стоит настойчиво вести, особенно среди начальствующих лиц». (Из переписки А. Колмогорова и П. Капицы)

Я все не могла найти определение характера преподавательского труда учителей «Интеллектуала». Теперь я знаю: это интеллектуальный и творческий индивидуализированный труд.

В выделенном слове — вся фишка «Интеллектуала».

А теперь о начальствующих лицах. Обратимся к письму начальника Западного окружного управления Т.Ю. Бариновой руководителю департамента образования города Москвы И.И. Калине.

Рассматривается семь факторов целесообразности присоединения к школе «Интеллектуал» гимназии №1588:

«1. Расширение образовательных возможностей в рамках создаваемого комплекса». О каком расширении может идти речь, если концепция и педагогическая технология учреждения, к которому присоединяется гимназия, касается определенногоконтингента учащихся.

То бишь одаренных детей.

«2. Оптимизация штатного расписания…»

Штатное расписание школы «Интеллектуал» строго соответствует тем задачам, которые школа ставит перед собой. И в данном случае понятие «оптимизация» произнесено впустую. Следующие два фактора определены как «объединение интеллектуального потенциала педагогических коллективов и формирование там конкурентоспособной среды среди сотрудников с целью повышения и расширения спектра образовательных услуг». Боже! Что с языком делают бюрократы!

Надо решительно не знать педагогический коллектив «Интеллектуала», уникальности тех педагогических задач, которые решаются с помощью авторских программ и спецкурсов, чтобы обосновывать целесообразность присоединения ничего не значащими фразами.

Вот мне интересно знать, какие исследовательские процедуры предшествовали идее слияния школ?

Какшло изучение специфики присоединяемых школ и их соответствия друг другу?

Какпросчитывались возможные последствиясоединения несоединимого?

В письме есть два фактора, которые не вызывают никаких сомнений. Это: «объединение материально-технических ресурсов зданий» и то, что загадочно называется «аккумулированием финансовых средств». Может, ради этих двух факторов и начиналась вся эта затея?

Удивительной в письме является следующая фраза: «Реорганизация вышеназванных организаций поддерживается педагогическими коллективами и родительской общественностью».

Не знаю, насколько это справедливо по отношению к гимназии №1588, но учителя, родители и ученики «Интеллектуала» решительно против любых форм присоединения. Есть открытые письма учеников, учителей, запись родительского собрания.

Какая-то новая форма бюрократического бесстыдства.

А теперь о родителях. В школе «Интеллектуал» около 40% детей из неполных семей или семей со средними или невысокими доходами.

Как только начнется платное обучение или то, что неуклюже называется «платными образовательными услугами», родители должны будут забрать детей из школы. Об этом мне говорили многие.

Мы представляем себе, какая это будет психологическая ломка прежде всего для ребенка.

Я провела много времени с родителями, среди которых были члены Управляющего совета школы. Иногда в разговоре о судьбе своих детей родители упоминали и модернизацию страны, и наукоемкие производства, требующие современных научных знаний. Они никак не могли соотнести задачи, стоящие перед страной, с разрушением школы.

Среди родителей немало юристов. Они проводят свою экспертизу приказов начальствующих лиц.

Среди учителей есть группа первоклассных знатоковправа. Имеют большой опыт правозащитной деятельности (учителя Всеволод Луховицкий, Алексей Макаров).

А мы с учительницей литературы Ириной Лукьяновой который час пытаемся понять, какая стратегия государства проглядывается в бурной деятельности столичного департамента образования.

Как и многие учителя «Интеллектуала», Ирина не спешит согласиться, что это поход против одаренных детей, мыслящих самостоятельно и независимо.

Мы вспоминаем с ней образовательный бум шестидесятых и начала 90-х годов. Множество экспериментальных педагогических площадок. Авторские программы, дискуссии о содержании образования. Как сказал один знаток истории образования, «стоит ослабить натиск государства на школу, как пробуждается педагогическое творчество».

И все-таки я задаю все тот же вопрос: почему «Интеллектуал», как и другие школы, бьется за своих детей в одиночестве?

— Остается ждать, когда критическая масса умных, образованных людей в обществе достигнет такого уровня, при котором происходящее с нами сегодня не будет иметь тенденции состояться, — говорит Ирина.

Ничего себе перспектива!

P.S.Однажды, беседуя со своим коллегой, Евгений Маркелов спросил: «Когда вы бываете счастливы?»

Коллега отпасовал вопрос.

Ответ Маркелова: «Я счастлив, когда рано утром в выходной день скрываюсь в библиотеке. Сижу за столом. Передо мной книга, и впереди еще весь день».

Если бы знать, что у нас впереди…