Перед одним из лучших в мире анимационных форумов — Международным фестивалем «КРОК», отметившим свое 25-летие, гамлетовский вопрос «Быть или не быть» лишен абстрактного смысла. Кто бы мог себе представить, что «мультики» очутятся в прифронтовой полосе социального пейзажа. Пейзажа искусства на фоне беспощадной битвы.
Анимационный корабль плывет сквозь все исторические катаклизмы, чередуя: один год — по Днепру и Черному морю (в показе работы мастеров мира), другой год — по Волге и Каме (работы студентов и начинающих мультипликаторов). Нынче черед молодых. Корабль «Александр Радищев» ушел из Москвы через Углич, Рыбинск в Ярославль — в гости к Александру Петрову, оскаровскому лауреату, создавшему в Ярославле свою студию.
Нынешний фестиваль, проведенный с помощью Ассоциации анимационного кино, поддержал российский Минкульт. Что будет дальше — неизвестно. Впрочем, касается это не только анимации. Сегодня в воздухе носится запах войны, на который так быстро и споро откликается толпа. У художника — аллергия на войну, на камуфляжные идеи, ее оправдывающие. На разборах конкурсных работ была выведена формула: когда этика захлестывает эстетику, то этика превращается в идеологию. Так случилось с болгарским антивоенным фильмом «Кровь»: алые реки эффектно заливают улицы-артерии города, но плакатное кино не трогает.
Поразительно: на протяжении фестивальной недели политика, идеология будто невидимым жестом были отменены, вытеснены за борт. Ежедневно и еженощно конкурсанты из разных стран докапывались до смысла профессии, искали секрет озвученной пластики, размышляли о метафорической природе анимации, неустойчивом равновесии кадра, тонких соотношениях искусства и расчета, пытаясь вывести единицу измерения анимации.
«КРОК» — остров, плывущий по кромке мира. Эти 25 лет совместной работы, дружбы, соучастия не могли пройти даром. Поэтому особенно драгоценны сегодня радость общения, щедрость и бескомпромиссность в оценке работ коллег и храбрость нормального жеста: протянуть друг другу руку. Мы, застрявшие в вязком климате враждебности, недоверия, остро нуждаемся в витамине человечности, творческих приоритетов.
Из 900 заявок отобрано 140 фильмов начинающих режиссеров. Картина мира молодых лишена инфантильности, хотя многие работы основаны на личном опыте, но опыт взросления становится подзорной трубой, через которую они разглядывают время и себя в нем. В жаркий день подросток воображает себя умершим («Солнечный удар»). И сам «жар нежных», и тонкая связь между «я» и «другие» запечатлены на экране растушеванным карандашным рисунком, напоминающим выгоревшую на солнце акварель. Филигранная миниатюра Натальи Чернышовой «Возвращение» (приз в категории «Студенческий фильм»), сделанная в знаменитой французской школе Poudriere, — игра масштабов. Выросшая до гигантских размеров внучка приезжает на лето к крошечной бабушке. Но стоит бабушке угостить ее домашней снедью, как громадная Алиса уменьшается на глазах — это головокружительный прыжок в детство. В израильской «Малютке» кукольная внучка переживает смерть бабушки, и темное одеяло на кровати превращается в только что засыпанную могилу. «Корова в кружке» японской дебютантки Яньтон Чжу (Гран-при) — нежная и мудрая история взаимоотношений дочки и папы, который постоянно дурачит малышку («Выпьешь все молоко — увидишь на дне чашки корову»), его лукавство воспринимается как предательство. Но когда дочь повзрослеет, сама начнет обманывать состарившегося отца, лишь бы не огорчать его. «Обида» Анны Будановой — нежный саспенс о материализовавшейся обиде, разросшейся до размеров кривой толстухи. Фильм, собравший тучу наград, и на «КРОКе» увенчан престижным призом за первый профессиональный фильм.
Действие анимационных картин происходит в корейской купальне, напоминающей чистилище, в прачечной, в городе из ниток (вестерн «Ровно в шесть»), в реанимации (в «Надежде» Лоренца Вундерле смерть, как стая волков, затаилась в углу палаты и, не отрываясь, смотрит на постель с ребенком), на вокзале суетливого города (в «Фонгополисе» безнадежно опаздывающий пассажир повисает на минутной стрелке привокзальных часов, нагоняя утекшее время).
Героями фильмов становятся плачущие верблюды; моряк — неизлечимо чужой на берегу; Хармс, рассыпающийся на буквы; экскаваторы — механические динозавры; дрова, тучное молоко и очаровательная мама, побеждающая страх к крысам («Смелая мама»). А также паразитарные мужчины, великолепная многоножка, авторитарная жаба, домохозяйка, дирижирующая кухонным оркестром, кролик из шляпы фокусника, ботинки и даже мусорные пакеты. Когда из них вытряхнут их «внутренний мир»: банки, бинты, журналы, книги, — их пустые пластиковые души унесутся к облакам.
В работах дебютантов и студентов угадывались рифмы с египетской поэзией, с «Пьетой» Микеланджело, живописью Гогена и импрессионистов, музыкой Баха и Сибелиуса, с тайнописью Превера и Хармса. Начинающие профессионалы вновь и вновь доказывают точку зрения мастеров: анимация в иерархии искусств — равная среди равных.
Среди особенностей программы этого года — увлечение жанром. Свое место у визуальной психоделики отвоевывают крепкий триллер, вестерн, пародия на мыльный сериал, фантастика, детектив, мокьюментари, драма и мелодрама. Но жанр вовсе не отменяет существенные для анимации составляющие — пластику, ритм, композицию кадра, метафоры.
Если бы в анимации давали призы за лучшие роли, я без сомнений, разделила бы их между двумя Ольгами. Первая — кассирша Ольга из бельгийского фильма Анны Хенинк «Касса № 9» — пластилиновая глыба, за лицом которой следишь как за живой стихией. Я поинтересовалась у автора, видела ли она материал фильма «Шинель» Норштейна, и выяснила, что работа мастера произвела на нее неизгладимое впечатление, захотелось проработать крупный план. А вторая — киоскерша из швейцарского «Киоска» Анете Мелеце, словно улитка, срослась со своим журнальным домиком, в нем она и отправилась в солнечные края (лучшая дипломная работа).
Венгерский дебютант Петер Вац в привычных материалах увидел смысловой парадокс. В фильме «Крольчиха и олень» он сталкивает плоское изображение с объемным, высекая конфликт. Как дружить нарисованной на бумаге крольчихе с внезапно обретшим трехмерность оленем? Единственный способ — искать путь друг к другу.
И все же многие работы говорили о насущных вопросах и смыслах сегодняшнего существования, о способах выживания человеческого в бесчеловечном пространстве. В одном из фильмов мы видим город сверху: миллион микродомиков с антеннами — миллион одиночных камер. В каждом из них человек — наедине с телевизором. Да и у бабушки маленького Себастьяна в зрачках мелькает телевизионная картинка. Возможно, поэтому город вокруг ребенка давно потерял свои цвета («Себастьян»). Драма «Письма женщин» Августо Зановелло — история медбрата Симона. На полях Первой мировой войны он латает раны солдат письмами любимых женщин. Когда «перевязочный материал» заканчивается, Симон рвет на «бинты» послания своей подруги, чтобы спасти еще одну жизнь. Чрезмерную сентиментальность скрашивает грубость мятой бумаги, из которой сделаны персонажи.
Тревога и беспокойство проникли и на забубенный кроковский карнавал, посвященный любимым персонажам мультфильмов. Разноязыкие студенты сорвали ощерившуюся злобой вывеску «Таможня/Граница» — и на ее место водрузили улыбчивую: «КРОК».
Молодые авторы мечтают оказаться на анимационном ковчеге. Немецкий режиссер Роберт Лебель, не сумевший вовремя получить визу, нагонял корабль самостоятельно. Добрался до Углича, заучив по-русски одну фразу: «Меня зовут Роберт!» Его «Ветер» — еще одна вариация на тему вольной стихии — рассмешил суровое мужское жюри под управлением знаменитого режиссера Гиля Алькабеца. Фильм получил спецприз жюри и приз зрительских симпатий, а Роберт обрел звание почетного гражданина «КРОКа».
Картина британского автора Бена Кейди называется «Аномалии». По сути, всю программу «КРОКа», да и само его существование сегодня, можно назвать отклонением от нормы. Хотя нет, именно «КРОК» с его навязчивой страстью прислушиваться к музам, когда «говорят пушки», — и стоит считать ясной нормой в тумане лжи и агрессии.
Прямая речь
Режиссер Андрей ХРЖАНОВСКИЙ:
— Каждый наш фестиваль — еще один шаг к осуществлению мечты, о которой Пушкин и Мицкевич говорили: «Когда народы распри позабыв, в великую семью соединятся». Сегодня так любят говорить о патриотизме. «КРОК» собирает патриотов из разных стран. Патриотов великого искусства, которому отдают всю жизнь. Радищев, именем которого назван наш корабль, позволял себе размышлять о терзающих чертах власти, о праве власти «драть и жечь все, что противно правлению». То есть в терминологии современных квазипатриотов был образцовым национал-предателем. Но время все ставит на свои места. И великие граждане России, бывшие «национал-предатели» Лермонтов и Чаадаев, Солженицын и Сахаров, Бродский и Ростропович составляют гордость и славу страны. Я бы рекомендовал спорым на решения политикам проходить стажировку на «КРОКе». Глядишь, в безликом скопище электората они рассмотрели бы отдельных людей и захотели бы помогать искусству… за счет сокращения расходов на вооружение.
