Сокращения пройдут до конца 2014 года, после чего нормативная численность РСиС должна составить 11 000 человек. До начала сентября АвтоВАЗ досрочно выполнил план сокращения рабочих, предложив последним соглашение сторон с выплатой компенсаций. На предприятии в настоящее время трудятся 42 350 рабочих, в конце 2013 года их было 65 900.

«Вижу тебя», — хищно говорит в трубку мой однокашник, пока еще служащий завода. Стою на площади перед автовокзалом в Тольятти. 23 сентября идет полным ходом, и я только что высадилась из автобуса, который плюхал несчастные девяносто километров два с половиной часа, — конец рабочего дня, пробки здесь, пробки там. Два с половиной часа сидевшая рядом со мной женщина рассказывала, что с утра ездила в Самару, в Вознесенский храм, потому что очень верит тамошней иконе Николы-угодника. Очень этот Никола-угодник помогает в делах, на него можно рассчитывать, и вот женщина поехала просить Николу за мужа — чтобы его не уволили сегодня. Мужу 57 лет, и новой работы он не найдет. Кому сдался инженер предпенсионного возраста, тридцать лет пропахавший в отделе функциональных испытаний электроники? «Никому», — сама себе отвечает женщина.

И вот она поехала к Николе-угоднику, а потом для верности поставила еще свечу к иконе «Умягчение злых сердец». Ей с самого начала не нравился этот швед, говорит она про генерального автозаводского директора Бу Андерссона. «Он чужой в городе, и стремится выдоить из предприятия все, что можно, а потом умчит в свои Скандинавии».

Однокашник с противоположной стороны улицы мигает фарами и подает сигналы из нутра своего автомобиля, не вазовского производства. Это верхнее руководство принудили пересесть на продукцию собственного предприятия, а моего однокашника не принудили. Пару дней назад он позвонил мне и сказал, что я обязана приехать и посмотреть, как изменилось настроение в Тольятти. «Ты последний раз когда была? — спросил однокашник. — В мае, в июне? Все еще было ничего. Весной вообще казалось, что даже к лучшему. А сейчас — революционные настроения, вот увидишь».

Я увидела.

Молодые люди с хохотом зачитывают друг другу официальную статью про «Кросс наций-2014», состоявшийся в минувшие выходные. В официальной статье говорится о девяти тысячах счастливых студентов, вышедших как один на беговую дорожку. Молодые люди давятся смехом. И их, и всех остальных учащихся школ, колледжей и вузов обязали принять участие в забеге, причем большинство пришло к назначенному месту вовсе без спортивной формы и дистанцию преодолело шагом. «Меня потом мать чуть до смерти не запилила, — говорит один. — Им на заводе сказали, что если не проявлять лояльность, то и нечего ждать лояльности к себе. Прикинь, всерьез считает, что если бы я лучше бежал, то отца точно бы не сократили».

Женщина в небольшой очереди за кофе хватает телефон. «Юля, ну как? Пока тихо?» — нажимает отбой. Переведя дух, многословно объясняет спутнице, что дочери ипотеку еще пятнадцать лет выплачивать, и как это делать без стабильной зарплаты, не очень понятно.

«За неделю подожгли пять автомобилей, — рассказывает мне однокашник. — У нас, конечно, всегда их жгут — отголоски девяностых. Но чтобы каждый день! Давно такого не было. Потому что боятся. Люди, когда боятся, они агрессивные».

Явка в Единый день выборов 14 сентября в Тольятти была самой низкой по области, хотя двери подъездов пестрели объявлениями о распродажах на избирательных участках дешевых сезонных овощей. «Картофель на зиму запас? Моркови, лука про запас?» — в стихах вопрошали тольяттинцев неизвестные авторы. С закупками на зиму у горожан как-то не ладится в этом году.

«Деньги боятся тратить, — говорит мой однокашник, — потому что неизвестно, кто останется, а кого — туда. Какой тут картофель. В Тимофеевке двух хохлов побили — ну беженцев. С криками: самим работать негде. Скажешь, суки мы? Клянусь, я такого вообще не помню. Ну раньше тоже сокращали. Но гораздо мягче, и как-то все нормально пережили. А тут просто метлой метут. Целыми отделами сокращают».

Я вижу перемены: однокашник боится. Весной он был бодр, настроен оптимистично и рад переменам. Сейчас он переменам не рад. В попытках сделать АвтоВАЗ если не прибыльным, то хотя бы менее убыточным предприятием Бу Андерссон, эффективный менеджер, действует жестко. Оптимизация по-андерссоновски не знает жалости и лишена человеческого лица. Этой оптимизации нет дела до закупок картофеля и ипотечных выплат. С другой стороны, тысячам уволенных может не быть дела до социального мира с властями. Тысячи уволенных могут выйти со своими революционными настроениями на площадь Свободы в Тольятти.