Конная тяга ушла под натиском паровой, теперь это дорогое развлечение и единица измерения. Но в педагогике доска и мел не собираются уступать — ни ламповому проектору, ни презентациям в пауэр-пойнте. И смартфон для загрузки и выгрузки информации, без которого непредставимо нынешнее студенчество, тоже уступает грифельной доске и мелу (или белой доске и маркеру — сочному карандашу, для которого у нас и слова своего пока, кажется, не возникло).

В магазинах оргтехники по всему миру все больше и больше мелких и средних, отлично выделанных и отделанных блокнотов любых форматов, бумаг и картонок, карандашей, точилок, перьевых и шариковых ручек, футляров, ножей и рейсфедеров, фломастеров с неожиданными свойствами, скрепок и степлеров, скоросшивателей и зажимов, а также предметов, назначение которых понимаешь только тогда, когда повертишь эти штуки в руках.

Почему же чем интенсивнее в повседневную жизнь школьника и студента входят дивайсы для соцсетей, тем труднее отказаться от самых простых старорежимных доски и мела (или их заменителей)?

Ответ таков: физический контакт с вещью — соучастницей процесса познавания обеспечивает саму процедуру познавания твоей неповторимой личной вещественностью. Совершенная гибкость и восприимчивость сетевого виртуального плавания обладает только одним недостатком. Она стремится в своей идеальности отвернуться от тебя, и ты помогаешь ей в этом, подчищая живое ради совершенства дизайна и контента. Когда следы твоего человеческого присутствия смыты, ты отчуждаешься от этого безличного знания непробиваемым стеклом. По другому поводу о том же писал Владислав Ходасевич — в те времена, когда подобным экраном человеческого творчества было только синее небо:

Вон ту прозрачную, но прочную плеву Не прободать крылом остроугольным! Не вырвешься туда, за синеву, Ни острым крылышком, ни сердцем подневольным.

Почему же Сеть и ее верные гаджеты проигрывают грифельной доске или флип-чарту? Вот айпад: его плосковатое, но приятное на ощупь книгоподобное тело можно нарядить хоть куклой или матросиком, напичкать любым собственным контентом и даже спать рядом с ним. Это несравненный инструмент перехватывания информации в реальном масштабе времени. Это архив нашего чтения, просмотра картин, фильмов, съемок нашей повседневности, линия непосредственной связи с людьми и организациями. Все есть. Но есть и один порок: этот инструмент слишком совершенен, а в его безбрежном архиве затеряны все следы.

Несколько лет назад фирма — производительница планшетников показала рекламный ролик. Взрослая дочь приезжает в родительский дом. Пенсионеры-родители еще бодры, отец торопливо нарезает в салат лук, морковку, укроп, ловким движением ополаскивает разделочную доску и ставит ее на сушилку для посуды. И тут дочь замечает, что вместо разделочной доски отец использует подаренный ею, видимо, в прошлый приезд айпад. Отец перехватывает взгляд дочери и улыбается ей, что, мол, да, ты наша умница, видишь, мы пользуемся твоей доской, хоть она и довольно скользкая. Дочь после легкого замешательства понимает, что нужно сделать, и радостно улыбается в ответ: «Как я рада, что тебе понравилось!» Ресничка укропа осталась висеть на планшетнике.

Перепачканная чернилами мозоль на пальце от перьевой ручки или пиджак, изгвазданный мелом, или противные серые катыши от резинки и грифеля — это то, о чем 1800 лет назад писал Марк Аврелий, когда советовал «любить и тех, кто промахнулся» (пер. А.К. Гаврилова).

Соцсеть (как дворец императора) — это гостиничные номера для любого. Технически беспроигрышная легкая готовая форма, которая делает генеральную уборку за каждым постояльцем.

Но тебе-то нужен опыт твоих ошибок, а не выставка чужих достижений. Блокнотом, доской и флипчартом творческая часть человечества отвечает штучным производством нового на вызов такой безошибочной, но такой неполной коммуникации с отчужденной рутиной. В паре «человек—машина» именно машина может быть добра к нам, ведь это она позволяет назвать, сохранить и воссоздать каждый твой шаг.