^{Михаил Абрамов. РИА Новости}

Владелец — Михаил Абрамов, замдиректора Московской страховой компании и председатель наблюдательного совета ООО «Бонорг», специализирующегося на неспециализированной оптовой торговле пищевыми продуктами. Директор ЧУК «Музей русской иконы» — Николай Задорожный. До того как стать директором учреждения культуры, Задорожный занимался производством слизневого сыра в ООО «Феномен-XX», где тоже был директором. Заместитель директора по научной работе — Ирина Шалина, сотрудница Русского музея, кандидат искусствоведения, жена Задорожного.

Свою частную организацию Абрамов называет «национальным широкомасштабным проектом». «Конечно, можно было бы вместо создания музея купить себе яхту или пару самолетов. Но я решил распорядиться своими средствами именно так», — любит в многочисленных рекламных интервью повторять Абрамов. На сайте ЧУК говорится, что учреждение безвозмездно возвращает памятники «в утратившие их по разным причинам государственные собрания; <…> экспонаты были подарены государственным музеям в Ростове Великом, Великом Устюге и Устюжне».

Главный научный сотрудник НИИ Теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, доктор искусствоведения Ирина Бусева-Давыдова вела публичную научную полемику с Ириной Шалиной по вопросам русской иконописи и по вопросам «дарения» ЧУК «Музей русской иконы» древних памятников. «Разве по нашему законодательству возможно дарить краденные вещи? Тем более те, которые у дарителя отобрала полиция!» — задавалась вопросами искусствовед Бусева-Давыдова.

Вместо ответов на эти вопросы в 2013 году Задорожный и Шалина подали на Бусеву-Давыдову исковое заявление в суд о защите их чести, достоинства и деловой репутации, а также компенсации морального вреда (70 тысяч рублей). Суд, всесторонне рассмотрев дело, в иске отказал, причем в полном объеме. В решении суда, в частности, сказано: «…предметом исковых требований является защита деловой репутации истцов, однако в иске не приведены доказательства положительной деловой репутации истцов Задорожного Н.В. и Шалиной И.А. в неразрывной связи с предпринимательской деятельностью последних». Под «предпринимательской деятельностью» суд, надо понимать, имел в виду их работу в ЧУК «Музей русской иконы».

Недавно хозяин ЧУК Михаил Абрамов публично заявил, что решил не ограничиваться данным проектом. Он хочет на основе своего учреждения создать Национальный музей древнерусской живописи, где будут собраны иконы из частных коллекций. Такой музей, по мысли Абрамова, нужен еще и для воспитания патриотизма населения. Причем строить Национальный музей Абрамов планирует на месте Концертного зала «Россия». «Идея та же — все этапы развития древнерусской живописи, но большой масштаб. Национальный музей — поистине мегапроект», — говорит Абрамов. Ну а пока дело не дошло до столь широкомасштабной стройки, расскажем более подробно о ЧУК «Музей русской иконы».

^{Ирина Бусева-Давыдова исследует икону}

Доктор искусствоведения Ирина БУСЕВА-ДАВЫДОВА: Когда в 2007 году было объявлено, что некий Абрамов собирается открыть Музей иконы, то все отнеслись к этому весьма положительно. Частные коллекционеры сейчас дают исследователям колоссальный материал, особенно по поздней иконописи: XVIII — начала XX веков, — то, что музеи практически не собирали. Правда, когда Абрамов открыл свой музей в бизнес-центре «Верейская Плаза», мы были шокированы, потому что в помещении был жуткий микроклимат. Это был полуподвал, жаркий, влажный, в котором, по правилам, иконы находиться вообще не могли, там и людям-то дышать было нечем.

Затем мы стали замечать некоторые странности в этом Музее русской иконы. Говорилось, что это возвращение шедевров на родину… Тут надо сказать, что не сильно-то они и шедевры, и еще вопрос — ст о ит ли такое возвращать. И что значит — возвращение на родину? Хорошо, Абрамов купил эти иконы, привез, но это же его иконы, это его собственность, это не то, что вот он купил и подарил государственному музею!

Когда только открылся этот «музей», у всего нашего искусствоведческого сообщества вызвали большие вопросы датировки их икон, которые выставлялись в 2009 году в Пушкинском музее на выставке «Шедевры русской иконописи XIV–XVI веков из частных собраний».

— А сколько вещей вам показались сомнительными на той выставке?

— Может быть, процентов 20, это было заметное количество, это бросалось в глаза. Там было около 150 экспонатов, из них примерно 30 вызывали сомнения или по сохранности, или по датировкам и атрибуции.

Вот совершенно конкретный пример: Шалина с Задорожным ввезли в Россию Царские врата, которые продавались в Германии как западно-украинские Царские врата конца XVII века. Судя по всему, они такие и есть, но Шалина заявила, что это редчайшие Царские врата XIV века. То есть они на три века удревнились. Она говорила, что у них очень старое конструктивное решение. Сами врата могут быть и XIV, и даже XII века, а живопись на них может быть и ХХ века. В XIV веке так не писали, и тогда не было даже такого типа живописи на вратах. Как эта живопись там появилась?

— Сложно представить, что Шалина, являясь сотрудником Русского музея, могла неправильно датировать эти врата, состарив их на три века. Может быть, она это делала специально?

— Я в этом абсолютно уверена. Здесь совершенно явно целенаправленно повышается ценность этой коллекции путем передатировки на век, на два, на три, то есть когда они удревняются, они становятся дороже. Но к сожалению, когда это опубликовано в каталоге, то это и дальше пойдет с такой датировкой.

— Думаю, что для Шалиной подобные датировки — это потеря имиджа, потеря авторитета среди коллег.

— Так оно и случилось. Я не скажу, что Шалина — эксперт очень высокого класса, но она действительно очень сильно потеряла свой авторитет среди коллег.

Ремарка

Ирина Злотникова, кандидат искусствоведения, эксперт по культурным ценностям Росохранкультуры, директор ООО «Арт-экспертиза»:

— Шалина и Задорожный — это очень зависимые люди. В частном музее, к сожалению, и директор, и замдиректора, и научные сотрудники, и эксперты зависимы. Вообще, на антикварном рынке сейчас очень нехорошая тенденция, когда эксперт зависит от слова заказчика. У нас забыли о таких вещах, как профессионализм, профессиональная честь и порядочность. Сейчас людьми двигают деньги.

— Конечно, я не говорю, что Шалина все неправильно датирует. Предположим, среди поздних икон XVIII—XIX веков, которые я особенно люблю, тоже очень много и неправильных датировок, и есть даже просто новоделы.

«Преображение» — не «Преображение»

— Икона «Преображение» появилась в Музее русской иконы в 2006 году, и я считаю ее подделкой. У меня есть статья «Экспертиза икон. Роль иконографии». Меня очень интересует, как отличить подделки XIX века и современные подделки. Я здесь беру один аспект: очень часто подделки повторяют подлинные памятники. И я доказывала, что точное копирование — это признак новодела, потому что сейчас проще скопировать фотоспособом. А в древности никогда точно не копировали, потому что воспроизвести икону буквально пятнышко в пятнышко невозможно.

— А настоящая икона «Преображение» какого века?

— Это псковская икона XVI века. А ее копия была сделана сейчас, и была куплена музеем Абрамова. Причем как? Эта икона появилась на антикварном салоне «Гелос». Ее привезли накануне так называемого «аукциона года», когда в салоне «Гелос» продаются самые-самые топовые вещи. Сотрудники салона уже знают, что когда вот так привозят иконы, без экспертизы, откуда-то из Пскова, и говорят, давайте мы ее выставим, — это, как правило, подделка. Мне коллега-искусствовед из «Гелоса» показал фотографию и спросил, что я про нее думаю. Я сразу же ответила, что это, конечно, новодел и что она является точной копией вот этой самой псковской иконы. Здесь совпадает абсолютно все — деревца, травка, ну буквально каждая черточка.

Я предполагаю, что к изготовлению этой фальшивки были причастны лица, которые имеют доступ к коллекциям псковского музея, и делал эту фальшивку профессиональный реставратор.

— То есть она специально была написана?

— Так она и была специально написана. Она была написана как подделка для того, чтобы кто-то ее купил. Но на «Гелосе» ее никто не купил. Она уехала на два года обратно в Псков. Про эту икону ничего не было слышно до тех пор, пока ее не приобрели для музея Абрамова, что достаточно странно. Ее никто и не купил именно потому, что такая информация расходится очень быстро.

— За сколько ее купил Абрамов?

— По-моему, говорили про 200 тысяч долларов.

— А сейчас где эта икона?

— У них висит, в музее. Более того, они ее возили за границу, выставляли в 2011 году в Италии. Причем эта икона была у них на афише как заглавная. И Шалина доказывала, что это самая подлинная икона. Это называется — деформирующее влияние работы на олигарха. Раз они купили эту икону, значит, должны отстоять, что она подлинная.

^{Презентация иконы «Преображение» в Италии. Фото: http://www.russikona.ru/}

— Но они же понимали, когда заказывали эту икону, что это ненастоящая, не подлинная икона. То есть они изначально шли на обман своего работодателя?

— Думаю, что так. Тем более надо, чтобы их обман никто не разоблачил.

— Но ведь это глубоко непорядочно.

— Понимаете, где начинается коммерция, там порядочность кончается.

«Не надо на это вешать шапку, что это именно Музей русской иконы»

— Мне очень не нравится, что Абрамов добился, что его музей называется «Музей русской иконы», то есть как будто он единственный представляет именно русскую икону. И сразу настраиваешься на то, что иконы будут представлены во всей полноте, в лучших образцах. Но там нет этого! Там иконы в основном третьего ряда. Безусловных шедевров нет, да просто их уже и не было к тому времени, когда Абрамов начал собирать иконы в середине 2000-х годов.

Коллекция Абрамова формировалась достаточно случайно. С самого начала он привлек к этому делу Задорожного. Причем вначале почти вся коллекция состояла из таких малоинтересных памятников. Они потом куда-то разошлись. Абрамов вроде какие-то иконы дарит церкви. Ну это понятно, если икона была XIX века и еще в наши дни почти вся докомпонована, то никакой музейной ценности она вообще не имеет. Некоторые иконы Музей русской иконы купил в очень плохой сохранности, и они были частично реконструированы, дописаны. А когда происходит вброс в науку вот таких датировок, вот таких доделанных и переделанных икон, то это уже опасно, потому что все эти публикации начинают жить сами по себе и возникают перекосы, когда об иконах XV—XVI веков судят по плохо сохранившимся, зареставрированным памятникам.

Если говорить о частных коллекциях, то вне всякого сомнения та же коллекция икон Бондаренко (Виктор Бондаренко — бизнесмен, коллекционер икон. — Е. М .) и коллекция Елизаветина (Михаила Де Буара) более весомые, более ценные, более интересные, чем коллекция Абрамова. Но самые лучшие коллекции, конечно, в наших государственных музеях. Причем даже в каких-нибудь местных музеях — в том же Великом Устюге, в Сольвычегодске, в Устюжне — там все равно иконы первого ряда. Поэтому не надо на это (коллекцию Абрамова. — Е. М. ) вешать шапку, что это именно Музей русской иконы. Сейчас уже дошло до того, что этот Музей русской иконы начинают путать с Русским музеем.

Господин директор

— Задорожный еще в советское время собирал иконы. Тогда многие частично собирали, частично продавали, и тут очень трудно отличить, кто чистый коллекционер, кто торговец антиквариатом, а кто — и то и другое. Далеко не все связывались с широкой коммерческой торговлей иконами, потому что многие покупали действительно в первую очередь для себя. Но когда речь идет о вывозе икон за границу — это уже коммерция.

— То есть Задорожный покупал иконы для вывоза за границу?

— Ну конечно, если его поймали на контрабанде икон! (_Николай Задорожный неоднократно рассказывал в интервью СМИ, что был осужден в 1985 году по ст. 78 «Контрабанда» УК РСФСР на 6 лет с конфискацией имущества. Освободился в 1991 году. — _ Е. М. ) Когда мы с ним пообщались во время суда (_по гражданскому иску Задорожного и Шалиной к Бусевой-Давыдовой. — _ Е. М. ), я обнаружила, что он очень слабо разбирается в иконах, притом что он их собирает. У меня создалось впечатление, что иконы Задорожного интересовали в первую очередь с коммерческой точки зрения.

Ремарка

Ирина Злотникова:

_— Насколько мне известно, Задорожный вообще не искусствовед. Он сам себя может позиционировать как угодно, но на суде, на котором я присутствовала вместе с Ириной Леонидовной Бусевой-Давыдовой _(по иску Задорожного и Шалиной_. — _ Е. М .),_ Задорожный встал и сказал в полный голос: «Да, я контрабандист, и я этим горжусь. Я горжусь тем, что я в 90-х годах вывозил отсюда иконы, потому что я их спасал, и их спасали немцы, которые покупали». Мне очень хотелось сказать — так чтО мы ждали столько лет, почему они в 1943-м все не вывезли, не спасли? И этот человек в полный голос заявляет, что он гордится тем, что он вывозил достояние. Я была в шоке. У судьи после этой фразы просто ступор случился._

— А иконы для Абрамова разыскивает Задорожный или Шалина?

— Именно Задорожный, потому что он знает, у кого что за границей есть. Ну естественно, если он сам продавал туда иконы. Мы не знаем, как все эти закупки финансируются и кем финансируются. Я совершенно не уверена, что Абрамов реально имеет такие деньги, чтобы позволить себе такую коллекцию, такой музей. До сих пор никто, кроме Вексельберга (музей Вексельберга в Шуваловском дворце Петербурга), не мог позволить себе иметь коллекцию и музей.

— Цитата из Абрамова: «[Я] начал с того, что привлек большого знатока икон Николая Васильевича Задорожного, ставшего директором музея, потом и очень профессиональную команду экспертов, реставраторов — по-настоящему чистых людей, способных к выполнению высокой миссии создания музея». Абрамов ошибается, давая такие лестные характеристики Задорожному?

— Да почему ошибается? Это не ошибается, он здесь совершенно намеренно запускает дезинформацию. Потому что как раз всех и удивляло, почему именно Задорожный был выбран в качестве главы этого музея. Ведь действительно можно было купить даже в то время (в середине 2000-х) гораздо более интересные вещи, лучше подобранные с точки зрения музейной экспозиции, которые не пришлось бы дарить церкви, потому что их больше никак нельзя использовать.

Все были удивлены, что начались эти бессмысленные закупки. Когда такое происходит, значит, это кому-то нужно, потому что начинается стремительное сбрасывание неликвидов. Как обычно делается в этом мире: договаривается, предположим, посредник с владельцем иконы, которая практически ничего не стоит (потому что ее невозможно продать), что владелец получит некую достаточно скромную сумму, а посредник, который закупает иконы для коллекции, для частного музея, снимает свои сливки, поскольку он выставляет за нее совсем другую цену. Точно так же формировался музей, который сейчас уже приказал долго жить — «Дом иконы» на Спиридоновке коллекционера Игоря Возякова (Игорь Возяков, бывший топ-менеджер «Транснефти». — Е. М .).Там человек, тоже далекий от иконы, от иконописи, решил, что сейчас он создаст музей, будет успешно торговать иконами, и вляпался во все эти самые проблемы и понял, что деньги он вкладывает, а ничего с этого не имеет, кроме убытков.

— А Абрамов имеет со своего музея что-то?

— Думаю, что нет, кроме вложения капитала. А что он может иметь?

— Но если Задорожный вместе с Шалиной приобретают иконы, цена которых не такая, как ему говорят, то в этом случае он только теряет?

— Да, совершенно верно, только теряет. Вот почему этот музей вызывает большие вопросы. Вы можете себе представить человека, который говорит, пусть даже своим хорошим знакомым: «Вы мне купите ювелирные украшения, какие хотите. Мне все равно. Я вам даю деньги, а вы покупайте что попадется». Можно себе представить такого человека? Сложно. И чтобы ты потом вообще не интересовался, чего тебе там накупили…

Кроме того, Задорожный довольно часто не покупал хороших, интересных, ценных в художественном отношении икон, говоря, что это дорого, не подходит и т.д. Но общее мнение было, что это не его друзья, не его круг, и что просто с этих икон он не может ничего получить. Абрамов, естественно, не мог не понимать, что такие вещи будут твориться.

— А тогда что это может быть, если это не вкладывание, а бесконтрольная трата денег?

— Ну есть такая вещь, как отмывание денег.

— Но тогда наплевать на саму коллекцию?

— Так и наплевать. Я же говорю, что там иконы-то покупаются не по художественному принципу, а по принципу, какие выгоднее купить. В первую очередь — это массовые закупки. Тот же Бондаренко покупает поштучно, тот же Вексельберг покупает поштучно. Причем Бондаренко прежде чем купить, посоветуется с двадцатью людьми, как они считают — хорошая ли это икона, обогатит ли она его коллекцию, достаточно ли она в хорошей сохранности. А вот такого, чтобы покупать, швыряя деньги не глядя, нигде нет.

На ком шапка горит?

— Некоторое количество памятников, которые были куплены для ЧУК «Музей русской иконы», были изъяты сотрудниками МВД по причине нахождения их в розыске. А началось все с деревянного креста XVI века, который был украден из Государственного музея-заповедника «Ростовский кремль».

— Да, они (Музей русской иконы) его возвратили в день открытия их нового здания в январе 2011 года, и поэтому это было оформлено так, как будто они специально его купили, чтобы вернуть. На самом деле, если посмотреть публикации в прессе, они купили этот крест в 2010 году в Германии для музея Абрамова. Что крест ворованный, обнаружилось, когда они ввезли его в Россию.

Затем в декабре 2011 года сотрудники МВД изымают из Музея русской иконы 10 икон праздничного чина, похищенных в Великом Устюге. Эти иконы совершенно уникальные. В церкви этих икон — «праздников» так называемых, то есть в честь наиболее чтимых празднований, — обычно бывает 12, они так и называются — «двунадесятые». И они занимают один ряд. А в Великом Устюге в церкви Димитрия Солунского решили сделать торжественный репрезентативный иконостас. И они сделали не один ряд, а два ряда — 30 икон. Это уникально, другого такого я лично не знаю.

В 1984 году в этом храме (а принадлежал он тогда, как и сейчас, местному музею) работали реставраторы. Вроде бы они пообедать ушли, не поставили на сигнализацию, и туда влезли воры, которые в рюкзаках уволокли десять икон из этих тридцати. Иконы моментально были переправлены в Германию. Конечно, это была кража под заказ. И хотя воров тут же изловили, икон уже не было, они ушли.

Эти десять икон Задорожный, как он сам говорил, купил лично в Германии в 2007 году. Они были на выставке «Возвращенное достояние» в Третьяковской галерее. Хранитель Великоустюгского музея случайно увидела эти иконы на сайте Музея русской иконы. И, естественно, сообщила об этом в органы МВД, потому что иконы ведь были в розыске. В Москве приняли решение их изъять. А еще в Германии эти иконы постарались удревнить, придать им вид XVI века. И поэтому Задорожный с Шалиной стали утверждать, что это другие иконы.

— А реально все эти иконы — какого века?

— Реально это начало XVIII, но их выдавали за XVI.

— Я слышала, что эти 10 икон были куплены Задорожным за 200 тысяч долларов, а Абрамову был выставлен счет на 1 миллион 600 тысяч долларов…

— Да, до меня такие слухи тоже доходили. Когда я услышала про то, что эти иконы нашли, то я подумала, что они их спокойно передадут владельцам. И директор устюжского музея тоже не думала, что будут какие-то трудности. Она обратилась к Абрамову, Абрамов сказал: «Вот у нас там Задорожный, он владелец». Она к Задорожному. И вдруг выясняется, что уже Шалина с Задорожным успели сходить в Министерство культуры и сказать там, что это совсем другие иконы.

— А откуда такая поддержка у Шалиной и Задорожного в Министерстве культуры?

— Говорят, что Задорожный большой друг Петракова, который был советником у министра культуры Авдеева (Виктор Петраков, в 2010—2011 годах — и.о. начальника Росохранкультуры, в 2011—2012 годах — советник министра культуры РФ по культурным ценностям, член совета ЧУК «Музей русской иконы». — Е. М .). Поэтому поддержка министерства у них была мощная. Задорожный даже получил медаль Министерства культуры Российской Федерации «150 лет учреждения органов охраны памятников истории и культуры».

^{Советник министра культуры Виктор Петраков вручает медаль Задорожному. Фото: http://www.russikona.ru/}

Сотрудники МВД передали 10 икон, изъятых в музее Абрамова, в Институт реставрации.

Вдруг мне звонит директор Устюжского музея и просит меня сделать экспертизу и доказать, что это все памятники из одного музея. И еще директор говорит мне: «Вы знаете, как-то странно: вначале в Институте реставрации сказали, что, да, конечно, мы вам обязательно сделаем экспертизу. А теперь месяц прошел, и мне говорят: «Вы знаете, мы вряд ли сможем доказать, что это ваши иконы, или мы ничего не сможем доказать, или, наоборот, будет доказано, что это не ваши иконы. И, кроме того, за экспертизу 10 икон вы должны будете нам заплатить 600 тысяч рублей». Я думаю, что в этом устюжском музее такая сумма — это годовой бюджет. И директор Устюжского музея просит меня сделать экспертизу. Я согласилась.

При экспертизе я применила единственно возможный в данной ситуации способ анализа — это сравнительный анализ написания 20 икон из Устюжского музея и 10 икон, которые оказались в музее Абрамова. Я сравнивала размеры, название по описи и название, которое было в музее у Абрамова, и доказала индивидуальную манеру, одинаковый стиль написания даже самых мелких деталей всех этих икон. То есть стало абсолютно понятно, что не хватает именно этих десяти икон. Кроме того, на двух иконах были смыты названия. И Шалина неверно назвала эти две иконы. Она их назвала неточно, а юридически получается, что это как бы разные иконы. Одну она назвала «Встреча Иоакима и Анны», а на самом деле это «Зачатие праведной Анны».

На второй иконе изображен Иоанн Предтеча, который крестит иудеев в Иордане. Это икона «праздника», которая называется «Собор Иоанна Предтечи». Шалина не знала, как называется икона, и назвала ее «Крещение народа иудейского».

Понимаете, это Александр Иванов мог назвать свою картину «Явление мессии». Икона не может называться как угодно. Просто в качестве названия она описала то, что изображено на иконе. А для суда и для милиции — это уже две разные иконы.

— Сколько времени Задорожный не возвращал эти иконы?

— Два месяца. Они очень долго сопротивлялись. Но на этом история еще не кончилась. Потому что когда они поняли, что они не могут обратно выскрести эти иконы к себе в музей, они стали договариваться, чтобы их временно вернули в Москву и Абрамов организовал бы их торжественную передачу.

— Так же, как с крестом, который передали в Ростов?

— Да, так же, как с крестом. Но понимаете, если бы Абрамов сделал это с самого начала, я бы лично ему поаплодировала. А когда иконы, уже много претерпевшие — их таскали взад-вперед по дорогам, — уже находятся в Вологде, везти их в Москву только для того, чтобы Абрамов попиарился, — это было совершенно неуместно. Наше музейное сообщество организовало письмо против такой перевозки, и это сыграло свою роль.

^{Фото: http://www.russikona.ru/}

Мне позвонили из МВД и сказали, что они боятся, как бы эти иконы по дороге в Москву куда-то не пропали. Мне это казалось не очень вероятным, хотя у МВД свои источники информации.

Кроме того, возникло такое сильное подозрение (я думаю, что оно и оправдалось бы), что Министерство культуры могло бы оставить эти иконы в музее Абрамова на временное хранение, хотя они считались бы собственностью Устюжского музея.

(Передача памятников на временное хранение, которое затем превращается в постоянное, уже неоднократно было в истории современной России. В 2009 году по просьбе патриарха Кирилла тогдашний министр культуры РФ Александр Авдеев передал редчайшую икону XII в. «Богоматерь Торопецкая и Никола» (фото №1) из Государственного Русского музея на временное хранение в храм Александра Невского при элитном поселке «Княжье озеро». Патриарха об этом, в свою очередь, попросил застройщик поселка президент группы компаний «Сапсан» Сергей Шмаков. Несмотря на многочисленные протесты Русского музея, министр культуры ежегодно продлевает срок хранения древней иконы в подмосковном коттеджном поселке. Причем до того, как древняя икона попала в «Княжье озеро», она хранилась в фондах Русского музея и не выставлялась из-за хрупкости и опасности окончательного разрушения.

_ _

Уникальная икона XV в. «Устюжский список Смоленской иконы Богородицы» (фото №2) из Богородице-Рождественского собора г. Устюжны была похищена в 1994 году. Росохранкультуры обнаружил ее в одной из частных галерей Лондона. Икону удалось вернуть в Россию. В 2006-м президент Путин передал древнюю икону патриарху Алексию. Сейчас икона находится в ХХС, несмотря на то, что ей возвращен инвентарный номер Устюжинского краеведческого музея. Директор музея ежегодно пишет заявления в прокуратуру с требованием вернуть икону. Прокуратура не отвечает. — Е. М. )

— Как-то обнаружилась одна краденая икона у Виктора Бондаренко, одна — у Феликса Комарова (создатель галереи «Русский мир». — Е. М. ). Но сделали музейные экспертизы, обнаружили, что эти иконы были украдены, и, конечно, тут же эти коллекционеры вернули иконы без всяких препирательств.

Впечатление такое, что никто не хочет держать у себя краденые иконы, кроме музея Абрамова. А вот они как раз пытаются всячески зацепиться. Я этого не понимаю. Потому что репутационные потери — это очень серьезно. Если с тобой никто не хочет иметь дело, никто не хочет принимать твою выставку, никто не хочет давать тебе иконы на выставку… Есть такой коллекционер Вячеслав Момот, друг Задорожного, хотел делать у них выставку, но потом даже он отказался.

В прошлом году в Академии художеств была выставка «Народная икона». И «Музей русской иконы» хотел дать на выставку несколько своих икон. Но Шалина выдает иконы на выставки со своими датировками и атрибуциями, с которыми лично я далеко не всегда согласна. Кроме того, к нам на открытие этой выставки пришел, по-моему, весь антикварный отдел МВД в полном составе, с генералом во главе. И я просто боялась, что если будут здесь выставлены иконы из музея Абрамова (а поскольку у них с МВД отношения сильно осложнились), то будут проблемы. И мы отказались.

Ремарка

Наталья Комашко, ученый секретарь Центрального музея древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева:

— Была некрасивая история в 2007 году в связи с подготовкой выставки из частных собраний в нашем Музее Рублева. Шалина с Задорожным просто хотели отобрать этот проект, который я курировала. Такой рейдерский захват, причем вели себя они очень некорректно. У них очень высокая самооценка, они считают себя вправе ставить себя выше всех остальных, а оснований для этого маловато.

«Троица»

— В 2012 году вдруг мне опять звонят из МВД и говорят: «Ой, а мы тут задержали Задорожного, он нелегально ввозил в Россию «Троицу Ветхозаветную» Кирилла Уланова (Кирилл Уланов, российский иконописец XVI—XVII веков, мастер Оружейной палаты. — Е. М. ).

Очень быстро Шалина разместила письмо в интернете, в электронных СМИ, где она всех собак вешала на МВД, что они имеют зуб на Задорожного. Что у них были кристально чистые намерения, что они ввозили эту икону с соблюдением всего и вся, и что это какая-то личная месть, и что приходите все дружно на пресс-конференцию в защиту Задорожного. И народ уже стал собираться, потому что люди у нас в основном отзывчивые. Хотели даже на этой конференции принять специальную резолюцию.

Но я-то уже имела опыт общения с ними, поэтому подумала, что, может быть, действительно не все так просто. Я написала письмо и разослала его своим коллегам по электронной почте, где написала, что советую не спешить с пресс-конференцией и подождать, пока выяснятся все обстоятельства этого дела. В результате на эту пресс-конференцию практически никто не пришел.

Пока шло разбирательство, икона хранилась в Домодедове, на таможне. Шалина потом заявила, что якобы там ужасные условия, икона начала сыпаться. Опять же я туда приезжала, свидетельствовала ее состояние, у иконы было хорошее состояние.

В конце концов, икону вернули на место в Устюжну, откуда ее украли в 1994 году. Задорожный публично в вологодских реставрационных мастерских под протокол требовал отдать ему икону «Троица Ветхозаветная», потому что это, мол, его собственность. Но вот как она может быть его собственностью, если она была украдена? Опять получилось, что у них ложка проехала мимо рта, и опять я была в этом замешана.

— Как заявлял в объяснении Задорожный, они с Шалиной не могли эту икону идентифицировать в Германии и поэтому хотели провести экспертизу в России. И если бы икона оказалась поддельной, они бы ее оставили у себя, а если оригиналом, передали бы в Устюжну.

— Вот именно это и насторожило всех. И для меня это как раз послужило доказательством того, что с этой иконой было нечисто, и то, что предполагали в МВД, что произойдет подмена: ввезенная подлинная икона уйдет в частную коллекцию, а появится на ее месте копия, которая, возможно, была даже заготовлена. Или же просто скажут: «Да, мы привезли, мы думали, что это та икона, а это оказалась не она». И такая отмазка, что они не могли определить подлинность в Германии… Шалину я, как уже сказала, считаю экспертом не очень высокого класса, но здесь даже плохой эксперт определил бы, подлинная икона или нет, потому что внизу икона имеет очень длинную и подробную подпись — кто заказал, куда заказал, подпись художника и т.д. И образовавшийся с течением времени кракелюр, то есть трещины, которые проходят по буквам в определенных местах, подделать невозможно.

Икона «Александр Невский»

— У них (в Музее русской иконы) постоянно появляются какие-то краденые иконы, и они предъявляют права собственности на них. Например, икона «Александр Невский». Очень красивая икона. Это конец XIX века. Она была украдена из сельской церкви, которая находится под городом Угличем. Я не очень уверена, что она была именно украдена, потому что там и сами батюшки иногда продают. Как бы то ни было, икона из церкви ушла в 2007 году. В 2008 году ее купил коллекционер по имени Александр, который попросил у меня на эту икону экспертизу. Я ее сделала. Это икона одного из очень известных придворных иконописцев конца XIX — начала ХХ веков Иосифа Чирикова. История этой иконы связана с отцом Иоанном Кронштадтским, который, очевидно, ее заказывал конкретно этому мастеру. Это, конечно, памятник выдающийся, экстра-класса.

Затем эта икона, как мне сказали, была продана чиновнику Александру Михайлику (директор департамента Счетной палаты, арестован в сентябре 2013 года по подозрению в получении крупной взятки. В тот же день жена Михайлика покончила с собой. В марте этого года Михайлик освобожден из-под стражи в связи с прекращением уголовного дела. — Е. М. ).

Как мне сказал оперуполномоченный, когда они пришли к Михайлику, у него весь кабинет оказался завешан и заставлен иконами, они тут же начали проверять, не являются ли какие-то из этих икон крадеными. И обнаружили, что эта икона принадлежит церкви, конкретному храму.

Мне звонят из МВД и говорят, что им не очень-то хочется отдавать эту икону в церковь под Угличем, потому что опять украдут, и не посоветую ли я им что-нибудь? Я говорю: «Вы знаете, при храме Христа Спасителя есть церковный музей и вы можете передать это туда на временное хранение».

А как раз приближалось пятилетие интронизации патриарха Кирилла (январь 2014 года). И когда я показала протоиерею храма Христа Спасителя отцу Георгию Мартынову (а он еще и искусствовед) фотографию этой иконы, он просто весь задрожал. Оказывается, у них в храме Христа Спасителя не освящены два придела. Один придел Николы Чудотворца (туда была подарена икона Галиной Вишневской из ее коллекции и Ростроповича), а второй Александра Невского — там нет иконы. И вот когда он увидел эту икону, она метр восемьдесят в высоту, он говорит: «Это нам Бог послал, что надо ее вернуть на день интронизации патриарха». И я была совершенно уверена, что эта икона уже в храме Христа Спасителя. Вдруг мне звонит отец Георгий и говорит: «Патриарх еще на Пасху благословил, чтобы эту икону передали в наш храм. Он меня спросит про эту икону, а иконы-то нет. В МВД сказали, что она им еще нужна для каких-то действий».

Звоню оперу, и он мне говорит как ни в чем не бывало: «А мы ее отдали в музей Абрамова». Я говорю: «Вы что? Вы икону, которая принадлежит церкви, патриархии, благословленную патриархом, отдали непонятно кому, в какой-то частный музей? Как вы могли?!» Эта иллюстрация с этой иконы даже была опубликована в журнале «Собрание» как икона из музея Абрамова, ни больше, ни меньше.

На следующий день милиционеры отправились к Задорожному и выскребли из них эту икону. Причем очевидно, что те сопротивлялись, потому что машина от храма Христа Спасителя была послана еще утром. И этот самый оперуполномоченный постоянно звонил то мне, то отцу Георгию и говорил: «Вот еще через полчаса, вот еще через час, вот ближе к вечеру». И ближе к вечеру икона все-таки была возвращена.

На следующий день патриарх пришел на службу и действительно потребовал показать эту икону. Посмотрел на нее, она ему понравилась, и он сказал: «Это Божий промысел, что она пришла в храм Христа Спасителя».

Еще оперуполномоченный сказал мне, что у Музея русской иконы была негласная договоренность со священником из храма под Угличем, где изначально находилась эта икона, о как бы обмене: они дают ему несколько икон из своего музея, которые больше нужны для церковного обихода, а он им взамен «Александра Невского». Но конечно, священник точно так же не имел права обменять эту икону, это не его имущество. На этот счет у нас закон есть.

Ну и после этого всего меня совершенно серьезно в МВД предупредили, чтобы я на улице была осторожнее, что и замочить могут, как говорится. Потому что я все время оказываюсь у них на дороге…