Вдова бывшего сотрудника российских спецслужб Александра Литвиненко, отравленного в Лондоне радиоактивным полонием, все-таки добилась своего. Ее противостояние с правительством Великобритании за право вести открытое судебное расследование обстоятельств гибели ее мужа закончилось в пользу Марины Литвиненко. Расследование будет публичным, а не секретным.

Впрочем, противостояние отдельно взятой Марины Литвиненко и целого государства — Объединенного Королевства — носило чисто юридический характер (скажем так, не тот, к которому мы привыкли в России). Марина с адвокатами въедливо анализировала запреты властей и терпеливо их обжаловала, а суд (который, по нашей логике, должен был прислушаться к аргументам властей о защите национальной безопасности) спокойно разбирался в доводах сторон, сочтя в итоге жалобу вдовы заслуживающей удовлетворения. Судам в Великобритании абсолютно все равно — способно ли то или иное дело подорвать планы правительства и международные отношения.

А дело Литвиненко эти отношения изрядно подрывало и начиная с 2006 года было главным источником напряжения между Лондоном и Москвой. Дэвид Милибэнд,с 2007 по 2010 год глава британского МИД, советовал России поменять Конституцию: «…если ваша Конституция не позволяет выдавать преступников» (имелись в виду Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун, с которыми Литвиненко в октябре 2006 года пил чай в отеле «Миллениум», — главные подозреваемые по версии Скотленд-Ярда). Путин в ответ советовал «менять мозги», Москва высылала дипломатов, закрывала британские учебные центры…

Ну а Марина, дождавшись предварительных результатов расследования и передачи всех материалов в королевскую прокурорскую службу, в 2010 году инициировала инквест в Высоком суде Лондона.

Справка «Новой»

Инквест предполагает специальное судебное расследование, которое проводит судья-коронер с целью установить причину смерти и причастных к убийству лиц (если это было убийство). Однако коронер не может признать кого бы то ни было виновным и вынести приговор, только — передать свое решение для дальнейшего рассмотрения в обычный уголовный суд.

Судебное разбирательство сразу же столкнулось с препятствиями. Правительство Англии настаивало на неполном рассмотрении, при котором устанавливается лишь факт смерти и ее причины — ни слова о подозреваемых. Но первый коронер Эндрю Лид заявил: инквест будет в широком формате и открытым для прессы. Правда, судью отстранили — нет, вовсе не из-за его решения, а по этическим соображениям (он устроил свою жену адвокатом в один из процессов, где она работала без лицензии).

Новый судья-коронер сэр Роберт Оуэн в зале суда заявил: рассмотренные им материалы позволяют говорить о том, что в деле об убийстве прослеживается российский след. И — снова препятствие. Глава МИД Уильям Хейг, недавно ушедший в отставку, заявил: все материалы, связанные со спецслужбами, необходимо засекретить и из рассмотрения исключить «в целях национальной безопасности». Этим требованиям властей судья Оуэн сопротивлялся, объясняя: без исследования всех материалов он не сможет вынести объективный вердикт, настаивал, что сам будет решать, какие материалы являются секретными, а какие — нет. Тогда Хейг подал на коронера судебную жалобу, но надзорное разбирательство окончилось не в пользу министра.

В конце концов, судья Оуэн направил властям письмо с просьбой изменить формат дознания: инквест на Public inquiry — «публичное расследование», которое позволяет рассматривать засекреченные документы в закрытом от СМИ режиме, но при этом адвокаты сторон получают допуск ко всем материалам без исключений.

И тут уже вмешалась глава МВД Великобритании Тереза Мэй, пытавшаяся запретить изменение формата процесса. В ее письме в адрес судьи-коронера отмечалось: международные отношения действительно были одним из факторов. «Некоторым из наших зарубежных партнеров проще объяснить факт расследования под руководством независимого коронера, чем если бы о расследовании распорядилось правительство, а руководил им назначенный правительством председатель».

Является ли этим зарубежным партнером Россия, глава британского МВД не уточнила, но заверяла: международный фактор не был ключевым, и приводила еще пять доводов против публичного расследования. Их общий смысл: все несекретные обстоятельства смерти Литвиненко можно выяснить и в порядке инквеста, а все секретные все равно останутся таковыми. Ну и наконец — публичное расследование потребовало бы гораздо больше времени и денег, чем коронерское.

Марина Литвиненко уже не рассчитывала на успех, но все же обжаловала позицию МВД. И в феврале 2014 года выиграла тяжбу у правительства. Трое судей Высокого суда признали «вескими» аргументы в пользу проведения открытого процесса. Они заявили: «Причины, приведенные министром внутренних дел, не дают рациональных оснований для того, чтобы пока не проводить общественное расследование, а занять выжидательную позицию. Недостатки в аргументации настолько существенны, что решение не выдерживает критики».

Глава МВД, конечно, могла добиться пересмотра и этого решения, но почему-то не стала этого делать (может быть, опять вмешались международные отношения). И в конце июля этого года правительство Великобритании подчинилось Высокому суду, официально объявив о начале общественного расследования обстоятельств гибели Александра Литвиненко.

Один из ключевых вопросов, который его вдова и ее адвокаты хотят выяснить в ходе расследования: откуда у Лугового, как полагает Скотленд-Ярд, взялся полоний. «Полоний — основная точка отсчета, благодаря которой можно понять, кто стоит за этим преступлением. Отдельно взятый человек сам по себе полоний достать не может», — сказала «Новой» Марина Литвиненко.

— Опасений насчет будущего разбирательства у меня нет, — отмечает она. — Вопрос лишь — как много информации будет доступно для суда. Не доверять судье Оуэну у меня нет никаких оснований. По-моему, он показал свою заинтересованность в том, чтобы довести это дело до конца.