История создания музея в полутора комнатах, которые занимала семья Бродских в доме Мурузи на Литейном проспекте, 24, насчитывает 18 лет. Еще в 1998 году Дмитрий Лихачев, Даниил Гранин, директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, Галина Вишневская, Мстислав Ростропович, Андрей Петров, лауреаты Нобелевской премии Чеслав Милош, Вислава Шимборска, другие видные деятели российской и зарубежной культуры обратились к губернатору Петербурга с письмом, в котором просили помочь создать музей. Губернаторы менялись, а расселить до конца бывшую коммуналку так и не удалось. И все же выход из тупиковой ситуации, кажется, найден.

— Мы уже составили смету ремонта, — рассказывает Николай Солодников, представитель Фонда Музея Бродского, — очистка стен, вынос лишних вещей, составление окончательного плана реставрации.

Сейчас квартира № 28 находится в очень плохом состоянии, нужно укреплять полы, перекрытия, заменять проводку и коммуникации — трубы здесь не меняли ни разу с послевоенного времени. Но к этой части ремонта приступить можно будет лишь после того, как решится вопрос с 76-летней Ниной Васильевной Федоровой, которая занимает самую большую, 45-метровую комнату этой бывшей коммуналки и которая так и не согласилась ни на один из вариантов переселения. Остальные комнаты были выкуплены и переданы Фонду музея еще в 2006 году.

Нина Васильевна уже восемь лет стоит непреодолимой преградой на пути музея: ей предлагали двух-, трехкомнатные квартиры в центре Петербурга. В последний раз, этой весной, ей предложили отдельную квартиру в этом же подъезде, только этажом выше, — стойкая дама осталась верна себе и отказалась.

У организаторов музея осталось единственное решение — сделать комнату строптивой пенсионерки отдельной квартирой, выделив ей парадный вход и часть мест общего пользования. К счастью, средства на переселение гражданки Федоровой — или на ее отделение от будущего музея — пока имеются: нашлись понимающие спонсоры, которые выделили на это почти 14 млн рублей. Как шутят организаторы музея, остается считать несговорчивую гражданку Федорову живым экспонатом ушедшей эпохи. «Во всяком случае, — говорит Николай Солодников, — за стеной музея будет жить человек, который знал Бродского лично…»

— Мы катастрофически теряем время! — говорит Нина Попова, директор Музея Ахматовой в Фонтаном доме. — Память о поэте — это не поклонение могиле, это диалог. А если эта квартира еще постоит немного — там будут развалины, голоса прошлого умолкнут под ними навсегда. Так что надо скорее отделить стеной эту Федорову и забыть о ней.

Концепцию литературного музея разрабатывала команда Музея Ахматовой: планируется, что, по крайней мере первое время, Музей Бродского будет филиалом Музея Ахматовой.

— В квартире Бродского сохранился даже кусок фанеры, которым забит фрагмент балконной двери, — через него выпускали на балкон погулять рыжего кота Оську, и мы его оставим, — рассказывает Николай Солодников (он с августа становится штатным сотрудником Музея Ахматовой в должности куратора Музея Бродского). — Мы хотим сохранить атмосферу ленинградской коммуналки именно потому, что Бродский — это история борьбы с коммунальным сознанием, это попытка взять нотой выше, как он сам говорил о поэзии Цветаевой. Да, с одной стороны — это история коммунального Ленинграда, с другой — пример того, как эта «коммуналка сознания» преодолевается отдельно взятым человеком.

— Бродский — такое явление, которое тремя словами не выразишь, — продолжает Нина Попова. — Чем он важен для меня? Он научился сопротивляться тому, чему, казалось бы, нельзя сопротивляться и чему не сопротивлялись миллионы наших сограждан. Это было преодоление на каждом шагу, даже когда он уехал из страны: у него в юности еще были иллюзии, что земной шарик с одной стороны плохой, с другой — хороший. Но и вне Страны Советов он быстро понял, что все везде одинаково ужасно и что только сам человек, силой своего духа, может преодолеть кошмар и не бояться смерти. И я считаю, что нужно делать музей об этом преодолении.

В начале сентября из Нью-Йорка выйдет корабль, на борту которого в Петербург должен приплыть кабинет Иосифа Бродского: вдова поэта, Мария Соццани-Бродская, решила передать новому музею часть вещей из их квартиры. Впрочем, проблем с экспонатами в доме Мурузи точно не будет: еще в конце 90-х годов известный писатель и историк Яков Гордин, хорошо знавший Бродского, передал в Фонтанный дом юношескую библиотеку поэта; огромный фотографический архив помогли составить родственники, друзья, знакомые Бродского. Семья его кузена обещает отдать вещи и фотографии…

В Музее Ахматовой есть копии писем Бродского и Анастасии Томашевской, их передала мать Насти, ныне покойная Зоя Борисовна. Музей хочет договориться с Фондом по управлению наследственным имуществом Бродского (Estate of Joseph Brodsky), главой которого является Энн Шеллберг, о разрешении на показ фильма Олеси Фокиной «Ангело-почта». В свое время фонд запретил его к широкому показу из-за нарушения авторских прав. Если сейчас договориться удастся, то в Музее-квартире Бродского можно будет увидеть фильм, который рассказывает о судьбе семьи выдающегося русского пушкиниста Бориса Томашевского, о дружбе его потомков с Анной Ахматовой, Святославом Рихтером и Иосифом Бродским.

— Вообще, у нас в Петербурге есть тьма вещей, людей, документов, которые могут рассказать о том, чем Бродский был для Ленинграда, — говорит Нина Попова. — И чем он стал, когда победил эту чудовищную махину, сделавшись лауреатом Нобелевской премии. Многие об этом стали задумываться — я же вижу по реакции молодых посетителей нашего музея. И это самое интересное, об этом надо рассказывать.

К юбилею Иосифа Бродского будущий музей планирует договориться с американским фондом об издании новых книг поэта: сейчас организаторы не рискуют говорить конкретно, что именно и на каких условиях будет издано, — они надеются, что появление музея-квартиры станет стимулом к новым публикациям. Но уверены: музей появится.

— Не сомневаюсь, что Иосиф Александрович очень скептически отнесся бы к созданию музея, — говорит Николай Солодников. — Но этот музей очень важен для нас, для тех, кто любит Бродского. Этот музей про поэзию, про нас, про то, что история рано или поздно все расставляет по местам.