Этот праздник жизни подкрадывался незаметно и долго, но сейчас можно с чувством удовлетворения констатировать: мы живем в период небывалого в России расцвета умелого и разнообразного ублажения желудка и вкусовых пупырышков. Число всевозможных общепитов выросло в десятки раз; количество кулинарных шоу, каналов, мастер-классов и журналов — на порядки; профессия повара стала престижней, чем профессия диск-жокея в прошлую эру; хипстеры фотографируют блюда в модных заведениях и рассылают их друг другу.

Впрочем, аккурат как в великом фильме Марко Феррери «Большая жратва», нынешняя русская гастрономическая оргия имеет явственный привкус упадничества и безнадеги. Не будет большим преувеличением сказать, что упоенно едят-едят-едят не столько от голода или гурманства, сколько от того, что больше заняться нечем. Не то чтобы совсем уж нечем — но так, чтобы было приятно, актуально и не позорно. Протесты сливают, газеты закрывают, концерты отменяют, фильмы не снимают, заграницы не принимают… куда податься? Вот и получается: «Кулинария — последнее прибежище «креативного класса».

Короче, на днях повстречал я Алексея Зимина, известного журналиста, повара и ресторатора, одного из гуру нынешнего Российского Пищевого Движения. На вопрос «как дела?» я выдал постылую фразу, что у нас, культурдиссидентов, конечно, веселого мало… и выразил уверенность, что у них, гурманов, зато все зашибись. На что Зимин поведал мне совсем свежую историю: они проводили какой-то фестиваль вкусной и здоровой кухни в городе Екатеринбурге, и туда, в разгар шефских чудодействий и слюноотпадных дегустаций, вломилась орава патриотов и порушила всю вкуснотищу… Что, спрашиваю, импортный репертуар их не устроил? Митболлы, бургеры и равиоли вместо щей и каши? Нет, сказал Алексей, их возмутило то, что мы проводили мероприятие 22 июня.

Я пожал плечами: ну да, правильно, «по-нашенски» в День скорби (равно как и в День Победы) не культурно поесть, а по-свински напиться. Курьез да и только… Однако позже, по некотором размышлении, ебургский казус показался мне исполненным глубокого символизма.

Итак, имеем уходящую натуру парадигмы нулевых под названием «типа нормальная жизнь» — сдержанно-свободная, комфортная, потребительская, квазиевропейская, бездуховная, компромиссная. (Породившая, помимо многого другого, и кулинарный бум с блюдским космополитизмом.) Она мне не особо нравилась, представляясь скучной, пошлой и построенной на лукавом «пакте о ненападении» между безудержно ворующей элитой и стабильно обогащающимся с барского стола, пусть и «по мелочи», населением. Но все познается в сравнении.

Парадигма третьего срока Путина — назовем ее «типа встала с колен» — оказалась менее банальной, но более отвратной. Не успело воцариться обжорство, как вернулась привычная аскеза. Зудящий комплекс «недержавности» вылился в недержание имперского гонора и его главных союзников — милитаризма и шовинизма. Даже православие как-то скромно отошло на второй план — хоть ты тресни, а христианство все-таки миролюбивая конфессия; поэтому неактуальна. А актуален стал культ агрессии и экспансии, который пытаются как-то завуалировать и облагородить истеричными камланиями на тему Великой Отечественной, когда нынешние засады и измены перетасованы с мифическими фашистами и бандеровцами, а на Победу заявляется монополия, будто это заслуга путинской РФ.

Цинизм нечасто бывает комичным, но здесь именно этот случай — учитывая реальное состояние российской военной машины с ее сердюковщиной, облавами на призывников и нелетающими ракетами.

Однако главная часть проблемы по продавливанию патриотической припадочности состоит не в сомнительном состоянии матчасти, а в том, что немалая часть народа психологически совершенно не готова идти на жертвы ради приподнимания с карачек и кусания соседей. Эта часть народа по-прежнему хочет много путешествовать и вкусно есть. Что в корне противоречит необлокадной доктрине сегодняшнего российского политического мейнстрима. Противоречит в плане экономическом (или пушечное мясо, или мраморная говядина), идеологическом (на могилах не ставят мишленовских звезд) и любом другом.

В общем, не так важно, инструктировал ли гастропогромщиков в Екатеринбурге какой-нибудь Фронт, или они сами так правильно сориентировались: факт, что опять идет односторонняя война голодных против сытых; тех, кому нечего терять (кроме комплексов), против тех, кто позволил себе иметь. Парадокс, конечно, в том, что науськивают те, кто имеет больше всех… Могут нарваться — даже скорее всего; жалко не будет. А победят в результате, разумеется, едоки. Просто потому что голод — чувство более сильное и инстинкт «более базовый», чем ненависть.