Футбол чемпионата мира—это игра на вершине горы, в чистом воздухе счастья, тогда как политика, интриги, корысть, вражда, ложь и прочая подлость мира сего остаются далеко внизу, в отравленном воздухе низин

Люди на футбольном поле явлены нам в своей человеческой сущности, которую они выражают в ударах и пасах, в страсти и уме — в них нет ничего мнимого, ничего такого, что достигается в социуме саморекламой, самопродвижением, пиаром пустоты и ловкостью связей. Футболисты в игре не имеют ни должностей, ни секретарей, ни охранников, ни влиятельных друзей, ни тайных телефонных номеров, чтобы решать проблемы. В игре ты все должен сделать сам, в содружестве с другими людьми. Футбол это обобщенный и идеальный образ мира, каким он должен быть: мир игры, мир вступающих в борьбу и взаимодействие сообществ, мир горизонтальных связей, мир, где есть конкуренция, но нет ненависти и вражды.

Удивительно, насколько игра футбол лучше и чище игры политики. Самый жестокий подкат — а мы видим брутальные подкаты в исполнении Аревало, человека с грудной клеткой объемом с кузнечный мех, — всегда обоснован ситуацией и никогда не производит впечатления иррациональной, садистской жестокости, которая ясно ощутима в действиях политиков, стравливающих народы. Футбол не война. Футбол — антипод войны. Всех их, затевающих вражду, замешивающих ненависть, приковывающих пленных к батареям, захватывающих в заложники детей, приносящих в жертву своим бредовым фантазмам нормальную человеческую жизнь, хочется собрать в огромный зал с гигантским плазменным экраном и усадить смотреть этот прекрасный, этот невероятный, этот идеальный человеческий футбол. А вдруг он их вылечит?

Цивилизация и игра взаимосвязаны. Умирание, отсыхание игры всегда предвещает тьму и варварство. Хейзинга, писавший свою знаменитую книгу «Homo Ludens» в 1938 году, очень хорошо понимал это. На его глазах человек играющий возвращался в состояние зверя. Мировая война прервала игру, во время войны чемпионаты мира не проводились, а Кубок Жюля Риме, завернутый в газету, прятался под кроватью председателя итальянской федерации футбола. Поэтому нынешний чемпионат мира, шумящий и сияющий на вершине горы в то время, когда в низинах впервые со времен последней мировой бойни орки снова затевают войну, — антивоенный чемпионат. Make love not war. Мячи вместо бомб! Занимайтесь футболом, а не войной!

На вершине, где разворачиваются на наших глазах великие футбольные игры, просто не может существовать та политическая и ментальная дрянь, которой полным-полно в жизни социальных впадин и иcторических тупиков. В чистом воздухе большой игры весь этот мусор разлагается, аннигилируется, исчезает. Это там, внизу, политики впаривают людям на каждом углу лапти казенного патриотизма и метят народы, как стада, клеймом гражданства. Здесь, в игре прекрасных игроков в ярких бутсах, гражданство не важно. Оно только форма учета, а не жизнь души. Один из братьев Боатенгов — оба родились в Гане — играет за Гану, другой за Германию. Маленький финтарь сборной Англии Рахим Стерлинг имеет гражданство Ямайки. Это мешает ему биться за Англию? Защитник сборной США Джон Брукс родился и живет в Германии. Центрфорвард испанцев Коста имеет бразильское гражданство, но этот факт имеет значение только для статистики, а в игре не имеет никакого!

Футбол как идеал объединенного человечества, футбол, изменяющий мир и возвышающий его до себя, — это утопия, но без утопии жизнь становится темной ямой с тварями. Князь Кропоткин, говоривший о свободном союзе свободных людей, был утопист, Фурье был утопист, итальянское Возрождение было утопической мыслью о человеке, и второе Возрождение — эпоха шестидесятых — тоже было наивной утопией людей, наперекор всему поверивших в любовь, музыку и свободу. Сегодня утопия возникает то тут, то там, то в упорном движении Occupy World, то в хай-теке, создающем коммуникации будущего, то во всемирном футболе, возвращающем в действительность необходимости и труда игру и играющего человека. Но этого мало — еще и человека сострадающего. Луис Суарес, забивший два гола англичанам, после матча обнимал и утешал капитана сборной Англии Стивена Джерарда.

Там, на вершине горы, под облаками Амазонки и между распахнутых рук Христа, люди играют в чистую игру не на деньги, а на интерес. В месяц чемпионата мира контракты, отступные, гонорары ничего не значат. Мальчики из спортивной прессы, сопровождающие каждый комментарий сообщением о том, кто сколько получает, не понимают в игре ничего. Вместо того чтобы подняться до явления, они пытаются опустить его до себя. Они стараются оценить воздух в долларах, игру в евро, искусство в копейках. Но если футбол на чемпионате мира и сообщает нам что-то о деньгах, то только одно: деньги сошли с ума и больше не являются мерилом труда и таланта. Кореец Ли Кин Хо, зарабатывающий 140 долларов в месяц, на наших глазах забивает издевательский гол Игорю Акинфееву, зарабатывающему десятки тысяч евро в месяц. Костариканец Боланьос, не известный миру трудяга с узкими глазами индейца, на одном квадратном метре раскручивает знатных итальянских миллионеров Абате и Кьеллини. А Салли Мунтари из сборной Ганы идет в фавелы и раздает деньги там.

Да, вот так идет и раздает. Тренер его отпустил, он снял свои замечательные лимонные бутсы и пошел. Потому что этот парень, способный работать на поле как три ломовые лошади, сам вышедший из нищеты, пробившийся в лучшие клубы, теперь получающий миллионы, прекрасно понимает всю несправедливость жизни. У него душа болит за тех, кто не пробился, не получил шанса, не смог. И поэтому он берет пачку купюр и идет раздавать их, причем раздает в том числе и тем бразильцам, которые молча стоят у стен своих хибар, смотрят на него и ничего не просят. Они не просят, он сам подходит к ним и говорит: «Возьмите. Прошу!» Это не рекламная акция, не выходка зазнавшегося пижона, это так немудреный парень из опорной зоны просит прощения за то, чем является жизнь.