Вредная вещь — штампы. Но мы живем ими, поскольку кажется, что они упрощают процедуру размышления и структурируют хаос действительности. На самом деле — не так: только запутывают. И еще — мешают слушать.

Как просто вроде бы: либерал — единоросс, левый — правый, демократ — консерватор, за Путина — против… Журналист, понятное дело, — продажный; следователи и чиновники — берут взятки; оппозиция — проплачена Госдепом; на Майдане — бандеровцы; почти каждый попавший в тюрьму — невиновен (по мнению правозащитников) или каждый попавший в тюрьму — виновен (так полагают в судах и полиции)… Все предложенное губернатором — надувательство; все, что строит РПЦ, — строит неправильно, разрушая исторический облик.

Очевидно, что эта страсть к упрощениям и лозунгам — свидетельство общественного заболевания, главный симптом которого — поиск врагов: не «за» кого-то, а «против»… И температурим таким образом не только на площадях или в «Фейсбуке», но даже в разговоре с соседями по лестничной клетке и за семейным обедом. Сначала не слушаем, потом говорим сами, а когда в ответ не слышат нас — объявляем крестовый поход, будучи полностью уверенными в своей правоте, как правило, беспощадной.

Так вот, об РПЦ. Точнее — о строительстве храма в деревне Комлево Боровского района Калужской области. История приключилась бытовая, некрасивая, но показательная: в конфликте между прихожанами и директором местного краеведческого музея, если исходить из сложившихся «либеральных» представлений, прав музейщик, а люди верующие — «опять мракобесят». Но если посмотреть на все своими глазами, разобраться в документах и фактах, то все окажется иначе.

По благословению митрополита Калужского и Боровского Климента храм решили возвести жители деревни и настоятель местного прихода — молодой иерей Алексей Лысов. В Комлево с XVIII века жила в своем поместье семья дворян Сенявиных, давшая русскому флоту немало знаменитых мореплавателей, самым известным из которых был адмирал Дмитрий Сенявин. Была у этого дворянского рода в деревне и домовая церковь — Иоанна Предтечи, и родовой склеп.

В 20-х годах прошлого века поместье было разорено большевиками, а склеп разграблен, церковную колокольню и трапезную разломали (по их фундаментам проложили дорогу). Сам церковный четверик взорвали в 60-х, на месте алтаря построили сельсовет. Старое же кладбище «срезали» бульдозером для «выравнивания рельефа». Вскоре история «выровняла» и сельсовет, а запустевшая территория превратилась в место досуга алкашей и наркоманов.

Лет пять назад священник и его прихожане решили вернуть храм на прежнее место, а еще построить воскресную школу и музей адмирала Сенявина. Подчеркну: это была частная инициатива людей, пожелавших хоть что-то изменить в своей деревне. Интереса государства не было и в помине — «денег нет», ответили в областном министерстве культуры, но дали добро на строительство, прислав бумагу: на данной территории «объектов культурного наследия не установлено». Деньги жители собирали сами: и просто складывались, и благотворительные концерты устраивали. Сбор идет до сих пор.

В сельской администрации отцу Алексею и его прихожанам дали указание — «выбирать» кости из мусора самостоятельно: никакой помощи власти не оказали — опять же «денег нет». Бабушки и отец Алексей собрали около 11 кубометров человеческих костей в сколоченные ящики, планируя захоронить их уже в храме — в специально установленной костнице. А уголовное дело, возбужденное по факту обнаружения костей, СК закрыл за отсутствием состава преступления, выдав разрешение на перезахоронение останков и на дальнейшее строительство.

Но тут случилась история, от которой местные жители до сих пор не могут отойти. В один из апрельских дней на стройку, огражденную по периметру, не предупредив отца Алексея, пробрались директор Боровского краеведческого музея Александр Морозов, одновременно возглавляющий местное «Общество охраны памятников истории и культуры», его сотрудник, представитель местной ветеранской организации, и съемочная группа московского телеканала.

Отец Алексей вспоминает: сначала было подумал, что музейщики привели журналистов, чтобы те сняли сюжет о строительстве храма и его истории. Но директор музея под телекамеры начал швырять под ноги священника человеческие кости, выкрикивая: «Тебе будет о чем молиться!» Объяснения же отца Алексея о том, что строительство приостановлено (на тот момент), что в деле разбирается Следственный комитет, что, наконец, кости перезахоронят, были из сюжета «вырезаны». Суть репортажа свелась к тому, что батюшка не только «строит церковь на костях», но и вместе со своими прихожанками «разворотил» родовой склеп Сенявиных. О склепе журналистам рассказала сотрудница музея, несколько лет назад издавшая книжку, в которой сама же утверждала: склепы были разграблены еще в 20–30-х годах прошлого века.

— Я водила эту музейщицу, Нелли Ложкареву, несколько лет назад к местной бабушке-старожилу, — рассказывает прихожанка и бывший сотрудник музея Ольга Захарова. — И она нам рассказывала, что гробы из склепа представители местных властей вытащили в 20-х годах, гробы открыли, мертвецов раздели, взяли драгоценности, а платья их — красивые шелковые — потом использовали в местном народном театре. То есть Ложкарева прекрасно знает, что саркофаги разграбили давно, что здесь нет никаких склепов… А сам адмирал Сенявин еще при царе был перезахоронен в Питере…

Сюжет на канале крутили целый день. Кто-то из сельчан пил корвалол, кто-то ругался. Дальше — больше. По следам съемочной группы пошли журналисты одной столичной газеты и, что было обиднее всего, — одной местной, чьи корреспонденты были «шокированы масштабами феноменального безобразия», при этом забыли дать слово прихожанам, зато обильно цитировали музейщика Морозова. Тот обвинил селян в том, что «они разрыли бульдозерами могилы, размозжили экскаваторами кости, а черепа свалили в кучу, как картошку!».

Мы с отцом Алексеем смотрим на котлован.

— Когда здесь были пьянки, Морозов почему-то не жаловался, не приезжал, — говорит отец Алексей. — А потом облил нас грязью. Напечатана заведомая ложь про склеп Сенявиных, разрушенный давным-давно, про осквернение кладбища… Хоть в одном официальном документе есть отметка о наличии здесь кладбища? И ни одна газета не подумала извиниться… Обидно и горько за людей, которые свои копейки несли на это строительство.

— Да я его вообще не знаю! — нервно скажет мне про батюшку директор музея Александр Морозов. — Жители говорят там о какой-то моей антипатии к нему. Да я видел его один-единственный раз, когда телевизионная группа попросила свозить их на стройку. Я свозил. Вот скажите, зачем надо было выковыривать деревенское кладбище?! Разве христиане так поступают?! Давайте, — обращается Морозов ко мне, — вас похоронят, а кто-то через 20 лет придет и скажет: «Потомков не осталось, надо построить здесь боулинг». И по вашим черепам будут ездить экскаваторы… Это достойно? Ну, если это христиане, тогда я не знаю… Сельские жители не понимают, что делают. Хочется сказать им: «Господа, это же ваша деревня!»

Напоминание о том, что на месте котлована когда-то был сельсовет и автостоянка, которые как раз и строили на костях, вбивая балки в могилы, и что бабушки, крестясь, выковыривали останки из-под этих самых бетонных блоков и балок, его не убеждают.

— Это все сказки. А факты говорят об обратном. Есть следы от гусениц экскаватора… — и он снова повторяет как заведенный: — Перерубленные скелеты, перерубленные черепа, сотни тысяч костей перемолоты тракторами в крошку…

Доводы о том, что останки захоронят в храме и что это, наверное, лучшая дань памяти, Морозова тоже не трогают. Странно как-то: словно памяти станет больше, если на месте храма будет пустырь с наркоманами и стихийной парковкой. Директор музея меня не слышит. Не слышит он и отца Алексея. У него стойкая убежденность в своей правоте, от которой закладывает уши.

— В принципе я за постройку храма. Я верующий человек. Хожу в церковь. Но такое благое дело, как строительство храма, нельзя начинать с преступления!

Правда, в чем преступление, если землю под строительство выделила администрация, если получены все разрешения, вплоть до министерства культуры, я понять не смогу.

— А если попытаться найти какой-то компромисс, совместно что-то делать?

— Компромисс? Отец Алексей открыто всем сказал, что он объявляет мне войну.

Трудно мне представить отца Алексея, объявляющего войну. Хотя среди местных жителей подобные настроения возникнуть могли — звонит же кто-то директору музея Морозову, молчит в трубку или говорит гадости… «Мелкие выпады», — комментирует он. Предполагает, что это комлевчане. Называет их поведение диким. В ближайших планах — продолжать борьбу: подать в суд на газету, которая опубликовала «клеветническое» открытое письмо деревенских жителей в защиту отца Алексея. В глазах — непреклонность. И локальная информационная война, так легко разделившая отдельно взятую деревню и городской музей на два противоборствующих лагеря, вероятно, будет продолжена.

Деревенская история — безусловно, мелковата в масштабах страны, но лично для меня она — олицетворение всего того, что творится у нас в головах. Потому и построить ничего не можем: ни детской площадки, ни велодорожки, ни школы — амбиции и гордыня остановят любое начинание на уровне вечного платоновского котлована.

…А строительство храма, музея и школы все равно будет продолжено — медленно (у бабушек ведь маленькая пенсия), но будет. Отец Алексей по-прежнему просит помощи у официальных инстанций, теребит, напоминает, вместе с прихожанами даже на сайт президента писал, но пока безуспешно. Священник не против, если и сотрудники краеведческого музея помогут в сборе средств — живем-то все вместе: «господа, это же наша деревня».

Фото автора

P.S. Все, кто хочет помочь в строительстве храма, воскресной школы и дома-музея адмирала Сенявина, может связаться с настоятелем прихода по тел. 8 903 811-81-07 или перевести деньги на банковский счет прихода.

Православная религиозная организация

Приход в честь Рождества Пророка Иоанна Предтечи в

д. Комлево Калужской епархии Русской Православной Церкви

(Московский Патриархат)

ИНН/КПП 4003990113/400301001

Юр. адрес: 249010, Калужская обл., Боровский р-н, д. Комлево

Расчетный счет №40703810600640000028

Банк: ЗАО «М БАНК» г. Москва

БИК 044585209

Кор. счет №30101810200000000209

Настоятель— Лысов Алексей Александрович