В Новосибирске прошел 8-й всероссийский студенческий конкурс журналистского мастерства «Аргонавты». В этом году соперничали авторы 200 работ из 27 регионов. Финалисты встретились на факультете журналистики Новосибирского госуниверситета (НГУ). Я провела мастер-класс для молодых коллег, которых интересует «социальная» журналистика. Точнее, это была работа в «поле» — в федеральном НИИ травматологии и ортопедии, в муниципальной больнице № 34 и в двух частных медицинских учреждениях: травмпункте «Авиценна» и центре «Милосердие». На планерке тема газетного номера родилась сразу: «Сколько стоит здоровье. Деньги, нервы, время. Как это оценивает правительство и что на самом деле?» Сверстали 10 полос.
В «Новой» — избранное.
Медсанбат мирного времени
Рассказывает главный врач городской клинической больнице № 34, доктор медицинских наук, врач высшей категории, заслуженный врач РФ Владимир ЯРОХНО:
— У нас на дверях нет замков. Больница работает семь дней в неделю. Никто не спрашивает, есть места или нет. Мы — больница скорой помощи. Мы — медсанбат. Понимаете, да?
Я со второго курса начал работать медбратом и с этого времени 15 лет каждую вторую ночь не спал.
О развале СССР он говорит как о времени, когда «все рухнуло», бизнесменов называет капиталистами, а санитарок и сестер — «мои девочки».
— Мы работаем в учреждении, которое не может бастовать. Мы не можем бросить наших пациентов. И мало кто из нашего брата пошел торговать водкой, как бы тяжело ему ни было. Врач — это коллективная профессия, один в поле не воин.
Частная медицина — это лишь 2%. Они не делают погоды. А если завтра закроется 34-я больница, в день будет 150 трупов. Это точно. Если закроется платная клиника, никто не умрет. Они могут делать все что угодно. Но за ними стою я. Все буду разгребать я и такие, как я. Насколько бы ни был богат человек, при инфаркте, который начался в Новосибирске, он не успеет в Германию. И при аппендиците не успеет. У нас — неотложная помощь.
Деньги пациентов мы привлекаем только при сложных травмах, как альтернативный метод, и только с согласия пациента. Мы можем поставить пациенту бюджетный гвоздь, но сейчас есть более современное оборудование, которое стоит дорого, но позволяет уже на следующий день после операции встать на ноги.
Но сама по себе техника решает не все. Никогда не придавал большого значения технике! В последние годы появились навороченные аппараты, а показатели ненамного стали лучше.
Важно, что люди, которые идут в медицину, — особенные, они чуть ли не генетически запрограммированы на помощь. Есть люди, которые не хотят слушать чужие жалобы, могут упасть в обморок, увидев кровь. А врачи и учителя — это божьи люди, которые любят и хотят заниматься своим делом. Когда встает вопрос о лишних дежурствах, доктора, особенно старшего возраста, все-таки помнят, что давали клятву Гиппократа.
Евгения Соколовская, факультет журналистики НГУ, 4-й курс
Это что, зарплата?!
В Новосибирской области, по статистике, средняя зарплата за 2013 год составила 24 тысячи рублей. Как живут врачи, рассказал Владимир ЯРОХНО:
— Екатерина Валентиновна! (По громкой связи.) По последнему соглашению между профсоюзами и Минздравом, какой там оклад у начинающего врача?
— Оклад терапевта — около 8 тысяч, санитарки — 3, мой оклад — 12 400. Я получаю значительно больше за счет контракта с мэром, но государство рисует нам такие цифры. Из-за низких окладов приходится брать много ночных смен — это тяжело. Все проблемы в головах. У нас такая голова — Минздрав России. Так вот, кажется, с ней что-то не в порядке.
Из этой проблемы вытекает другая — дефицит кадров. Лечить людей становится некому, медработники не желают вкалывать за гроши. С врачами плохо, с медсестрами совсем плохо. Каждый день мы принимаем около 150 человек, каждому стараемся помочь. Частные клиники занимаются тем, что экономически выгодно, к нам же везут всех.
До 2018-го осталось чуть больше трех лет. Сможет ли зарплата государственных медработников подняться с 8 тысяч до 24?
Евгения ПЕШКОВА, факультет журналистики Уральского федерального университета (УрФУ) им. Б.Н. Ельцина, 1-й курс, Екатеринбург
Диагноз профессии
Студенты — о студентах: вряд ли появится желание идти на такую зарплату.
Чем дольше смотришь на цифры и пытаешься разобраться в зарплатах работников здравоохранения, тем больше возникает вопросов к правительству. Оклады медработников зачастую ниже прожиточного минимума. Правда, к ним добавляется районный коэффициент — 25%, но потом 13% отнимают налоги. Как жить?
Здесь же мясорубка. Круглосуточная! Везут и «падение с высоты», и травмы, и ножевые, и огнестрел… Многие молодые девочки не справляются. Морально не готовы к такому.
За последнее время пришли только две медсестры. Продержались пару месяцев, а потом ушли из больницы: не справились с нагрузками, с ночными дежурствами. Главное — перетерпеть первое время, потом втягиваешься. Знаете, у нас в такой большой больнице нет психолога. А он нужен, я тоже поначалу переживала, даже плакала.
— Многие пришли учиться в вуз под влиянием сериалов о докторах, — говорит Станислав Прищепа, студент 3-го курса медуниверситета. — Потом поняли, что профессия врача не такая романтическая. После часа, проведенного с гнойными больными, выходишь опустошенный и думаешь: «Оно тебе надо?»
Из первокурсников до конца доходят не все. Одни не могут потянуть объем заданий, другие не хотят видеть свою жизнь такой.
Анна Иванова, факультет филологии и журналистики КемГУ, 3-й курс, Кемерово
30 лет на дежурстве
Людмила ГУТОР — старшая медицинская сестра отделения анестезиологии и реанимации в 34-й ГКБ. В отделении работают 22 медсестры, а нужно вдвое больше.
— Вся проблема в том, что молодежи нет вообще. За последние пять лет ни одного человека не пришло. Зарплаты маленькие — начальная ставка у сестры около 5 тысяч. Проработав семь лет, они могут подавать на вторую или первую категорию и получить прибавку. Например, высшая категория сейчас получает 8,5 тысячи.
Нет общежитий. У меня есть девочки, которые приехали из села. Снимают квартиру за 10—12 тысяч. Свою зарплату они должны за квартиру отдать, а на что жить? Я-то, проработав здесь 30 лет, никуда не побегу, хоть зарплату мне еще урежь. Когда открылся нейрохирургический центр, три сестры ушли, две — вернулись.
У меня ставка на 500 рублей выше, премии — 19% как у старшей медсестры. Остальное — сколько надежуришь. Сестры все пашут: сутки отдежурят, утром уйдут, а к четырем часам дня приходят на ночь в реанимацию. В отпуск едут, чтобы выспаться.
Дети мои уже выросли: одному — 27, другой — 21. Мне повезло: у меня были две бабушки и дедушка. С ребятишками сидели. А вот пришла ко мне девочка: у нее мамы нет, папа где-то в деревне, с мужем снимают квартиру. Они кое-как добились садика, и то только потому, что у ребенка заболевание легких и ему дали санаторный садик.
Выкручиваются, кто как может. Врач одна у нас родила — так она свою дочку приводила сюда и вот на этом диване оставляла, пока та в школу не пошла.
После училища я говорила, что отработаю три года, а потом ноги моей здесь не будет. И, пожалуйста, — 31 год я здесь! Ко всему же привыкаешь. Хотя у нас ведь бывают и бомжи, и наркоманы, и ВИЧ-инфицированные, и сифилитики… Люди, которые с самого начала себя не жалели, к своему здоровью относились наплевательски, а поступают сюда и начинают гнуть пальцы — медсестра не так посмотрела. Но кому-то надо этим заниматься.
Верю в судьбу. Наверное, моя судьба здесь.
Евгения Соколовская, факультет журналистики НГУ, 4-й курс
Фото Анастасии ФЕДОРОВОЙ, студентки НГУ
