В Воронеже — скандальное дело. В декабре прошлого года бывший редактор официальной областной газеты «Молодой коммунар» Александр Пирогов получил приговор: четыре года в колонии общего режима, 20 миллионов рублей, которые необходимо уплатить пострадавшей стороне. «Пострадавшая сторона» — это редакция газеты, которой Пирогов руководил несколько лет. Но сотрудники газеты шокированы таким приговором, а новое руководство редакции заговорило о возмещении ущерба лишь под давлением следствия.

На следующей неделе Ленинский районный суд города Воронежа намерен слушать апелляцию по этому делу.

Александр Пирогов — заметная фигура в воронежской журналистике. С середины 90-х он без конца затевал газеты, и не было среди них заурядных. Закроется одна — он возьмется за другую. Свежих номеров город всегда ждал с интересом — кому в этот раз от газеты достанется?

В конце концов, Пирогова со всеми его талантами решила прибрать к себе область: в 2005 году пригласили руководить «Молодым коммунаром», центральной областной газетой.

Газету Пирогов получил в свои руки в плачевном состоянии. За два года были неуплачены налоги, счета арестованы, бухгалтерская документация отсутствовала. Полосы забиты чем попало.

В течение короткого времени он переманил в редакцию лучшие перья области. Дела газеты пошли в гору. Пирогов быстро разобрался и с долгами. На базе «Молодого коммунара» Александр организовал дополнительное полиграфическое производство, наладил поток рекламы. Рекламодатели шли в газету охотно — может, потому что она набирала популярность, а может, потому что Пирогов сдружился с губернатором. Отказывать такой газете в рекламе было неловко.

Когда в 2009 году Кулакова на посту губернатора сменил Гордеев, на главного редактора поступила первая анонимка: то ли много денег на бензин для служебной машины тратит, то ли еще какая-то ерунда. Но скандал быстро улегся: все и без того знали, что финансовая кухня в «Молодом коммунаре», так скажем, не совсем прозрачна. Проверяющие все эти годы приходили регулярно — и всякий раз уходили, сделав вид, что все благополучно. Пирогов, не выпрашивая особенно денег, делал ровно такую газету, которая была нужна прежнему губернатору, да и губернатора нового газета полюбила с не меньшей страстью.

Но вскоре редакцию постигла новая беда. Пришел человек с просьбой опубликовать материал в своих интересах. Ему назвали сумму. Во время заноса денег обэповцы взяли финансового директора Марину Бабину и самого Александра Пирогова. Следствие выяснило, что деньги, внесенные за этот материал, не были оформлены по договору рекламы или еще как-то, и вменили взятку. Это дело с грехом пополам дошло даже до суда, но из суда прокуратура вернула его следствию.

Однако уже скоро, в августе 2011 года, появилось новое дело: по растрате и хищению. Если сублимировать его суть, речь шла о том, что Пирогов, якобы организовав на базе «Молодого коммунара» ряд выгодных производств, заработанные деньги из редакции выводил в собственные карманы.

Дело длилось долго, муторно, защита Пирогова была выстроена слабо, экономическую экспертизу с очевидными арифметическими ошибками никто не оспорил. В итоге Пирогову присудили реальный срок. Никто этого, конечно, не ожидал.

В редакции мне про Александра сказали: «Ни для кого не секрет, что Пирог всегда вольно обращался с деньгами. Паратовщина, это в нем было: вот так взять и бросить кофемашину к ногам редакции… Но он газету любил. Для него газета всегда на первом месте была». И это правда: ровно из тех денег, которые вменили Пирогову, выплачивались зарплаты сотрудникам «Коммунара» — как это следует из их показаний в суде, большие, чем предполагала официальная ставка. Оплачивались текущие нужды редакции. 90-летний юбилей газеты с размахом отпраздновали тоже на эти деньги. И недешевые подарки, которые первые лица области подарили тогда журналистам, — также покупала сама редакция. Все это посчитали растратой.

Так, сдается мне, обстоит дело очень во многих редакциях. Однако сел почему-то именно Пирогов.

Конечно, и сам Пирогов, и его журналисты пытались доискаться, кому же он так насолил. Обиженных было немало. Пирогов всегда охотно участвовал в выборных кампаниях, с душой мочил оппонентов. Были по этим поводам суды, но вряд ли кто-то из обиженных депутатов сумел бы мобилизовать такой ресурс, чтобы закрутить уголовное дело с посадкой.

Позже родилась версия, согласно которой посадка состоялась из-за небольшой и беззубой, в общем-то, репортажной заметки в 2009 году — тогда был случайно обнаружен подпольный игровой салон. И, по предположению Пирогова, публикация могла зацепить заместителя прокурора области Василия Хромых, небезразличного якобы к этому бизнесу.

Но и эта версия, озвученная в последнем слове, смотрится малоубедительно: если бы прокурорские хотели закрыть Пирогова, они бы то самое первое дело по взятке из суда отзывать не стали.

Наиболее убедительной мне показалась другая версия, согласно которой и не было никакого заказчика посадки. Просто так сложились обстоятельства: ушел старый губернатор, пришел новый. Под нового губернатора правоохранители затеяли проверки, в ходе одной из которых зацепили Пирогова. А тот по старой привычке стал давать барина. Но и в следственном комитете, и в прокуратуре, и в суде — тоже люди сидят, тоже обижаются. И когда для Пирогова наступил «час Ч», просто уже некому было за него заступиться. Прежние глыбы из областного руководства ушли, а новые подчеркнуто от него дистанцировались.

В пользу этой версии говорит и еще одно обстоятельство. Новое руководство «Молодого коммунара» затребовало с Пирогова компенсацию ущерба отнюдь не по своей инициативе. Инициативу проявило следствие. Денис Пименов, новый главный редактор «Коммунара», рассказал мне: «Следователь пришел и говорит: вот доказанная сумма ущерба вашей организации — 20 миллионов рублей. Будете заявлять гражданский иск? Или мы вам зададим вопрос, почему вы этот иск не заявили?»

А следователь Матвей Сладких, со своей стороны, спросил меня: «Почему вы говорите про Пирогова как про журналиста, которого посадили? В данном случае он выступает не как журналист, а как руководитель государственного учреждения, совершивший уголовное преступление».

Я объясню. Александр Пирогов — талантливый газетчик. До тех пор пока можно было — он делал свои свободные издания. Прежний губернатор Кулаков, мне рассказывали, кричал и ногами топал, когда читал очередной номер «Вечернего Воронежа» — одной из первых газет Пирогова. И все равно с ее корреспондентами он общался, отвечал на вопросы. Тогда еще такое можно было представить.

Но постепенно вся региональная журналистика увяла, увяли и пироговские издания. Никто их вроде не мочил — просто прокормить себя не смогли. Рыночная экономика, а как вы хотели? И в какой-то момент стало так: или «Молодой коммунар», где хоть какие-то финансы, — или ищи себе другую профессию.

Пирогов выбрал «Молодой коммунар». И так, как жил он, повторюсь, жило подавляющее большинство редакций. И хороших, и плохих, и лояльных, и не очень. Кушать нужно всем, так уж нас природа устроила. А некоторым еще хочется при этом умудриться что-то сказать.

Удел редактора

Иногда даже было слышно, как газетам на местах закручивают гайки. Вот была (да, собственно, и есть) в Воронеже такая газета — «Коммуна». Ей сто лет в обед, при Советском Союзе она была центральной областной газетой, а в 1992 году вдруг взбрыкнула и акционировалась. Единственная во всей области так поступила. Все эти годы выживала худо-бедно, тиражи имела весьма неплохие, репутацию не теряла — но и договорами об информационном обслуживании администрация ее не обходила. Чтили все же авторитет — и газеты, и ее руководителя, Виталия Ивановича Жихарева, который к тому же был еще и председателем областного союза журналистов. «Коммуна», со своей стороны, тоже в оппозицию не лезла.

Потом поменялось областное руководство, а вместе с ним и обслуга, и методы работы. В редакции пошли директивы за подписью Василия Смольянова, руководителя областного управления по делам печати. «В некоторых районах редакторы «забывают» ставить материалы о деятельности губернатора и правительства, в связи с чем мне приходится отвечать на вопросы о целесообразности их работы в нынешней должности». «В целях недопущения возрастания социальной напряженности вокруг завода «Рудгормаш» прошу вас не допускать никаких публикаций о ситуации на данном предприятии и вокруг него». Ну и так далее.

Приходили такие директивы и в «Молодой коммунар», и в «Коммуну», и в другие газеты. Но все терпели, а Жихарев Виталий Иванович возмутился, хоть и не был бунтарем никогда. Он опубликовал в своей газете статью, в которой разоблачил все эти факты. Разразился большой скандал, в Воронеж приезжала даже делегация от большого Союза журналистов, и в Генпрокуратуру было написано соответствующее письмо с требованиями разобраться. Но нарушений в итоге обнаружено не было, а Жихарев с поста главного редактора «Коммуны» самоустранился на пенсию. В его случае гайку нельзя уже было дальше закрутить, он пошел себя искать в другой профессии, за пределами журналистики. Руководит теперь областным союзом писателей, на общественных началах.

Ну а в отношении остальных — продолжились работы по закатыванию в асфальт.

Не журналистика — медиаменеджмент

После того как Пирогов в связи с уголовным делом отошел от руководства редакцией, на базе «Молодого коммунара» был организован холдинг, куда вошли 32 «районки». Объединение областных «районок» — вообще тренд в современной провинциальной журналистике. Повально в регионах «районки» объединяются — в этом процессе угадывается общий почерк. Главная причина, которой областные администрации объясняют необходимость такого объединения: надо заставить работать обленившиеся редакции, которые набили людям оскомину перепечатками пресс-релизов из администрации. Потом финансовый контроль опять же. (Ну а под эту сурдинку можно приструнить вольнодумные коллективы, которые творят в районе, что хотят, прикрываясь законом о СМИ.)

Для воронежских «районок» придуман единый стандарт, которому они должны соответствовать, и это соответствие жестко контролируется. И в части формы (новая верстка, инфографика, которую сельское население пока не очень понимает — но это все дело времени). И в части содержания: критика — строго конструктивна и уравновешена мнением противоположной стороны; во всем — «взвешенный подход». С одной стороны, «мы не боимся задавать острые вопросы первым лицам области», а с другой — все понимают, что и вопросы, и ответы срежиссированы в администрации.

Всем поставлена задача: делать читаемую, желательно самоокупаемую газету, чтобы до людей на местах доносить позицию власти в нормальной обертке.

В нормальной обертке — но позицию власти. За ваши же желательно деньги.

«Молодой коммунар» тоже стремится к самоокупаемости. Денис Пименов, молодой совсем человек, которому область поручила руководство старейшей своей газетой, ездит на общие планерки в администрацию, как и все ездят. Он говорит, что с департаментом информационной политики «связка получается очень тесной». Он не сомневается, что областная газета не должна сторониться острых проблем и критики первых лиц, но, к счастью, «про губернатора основная часть критики высосана из пальца». У Дениса Пименова на телефоне вместо гудка звучит рекламный ролик «Молодого коммунара»: «Три раза в неделю: эксклюзивно о губернаторе и правительстве, истории из жизни людей, криминальная хроника, ТВ-программа».

Отрадно, что здесь все без двойного дна, по-честному. Пименов сам себя рекомендует не журналистом — медиаменеджером.

Свобода на оккупированной территории

Пименов сидит на 10-м этаже свечки, в которой разместилась редакция «Молодого коммунара», а на 12-м этаже этой же свечки, в заваленном газетами ньюсруме сидят журналисты. И дух, который царит у них в этой просторной, светлой, пропахшей кофе комнате, узнает каждый, кто хоть чуть-чуть, хоть краешком, хоть ненадолго попробовал себя в настоящей журналистике.

Вот Андрей Архипов (фотограф) и Леня Шифрин (репортер) рассказывают мне про свою последнюю работу:

— Поехали в село Воронiж, на Украине. Еще когда в 2010 году у них на Украине выборы были, нашли мы этот Воронiж. Ну вот с тех пор продолжалась эта история…

В этот раз с Воронiжем вышла, впрочем, незадача, потому что поначалу журналистов «Молодого коммунара» развернули украинские пограничники. Тогда они изобрели авантюру: нашли какую-то тетку-родственницу в приграничном селе, разыскали машину с украинскими номерами, погрузили в нее тетку и представили дело так, будто вместе с ней едут в гости к кому-то на той стороне.

И вот в «Молодом коммунаре» вышла большая правдивая статья под рубрикой «Дружба народов». В ней, в частности, были вот такие фразы: «В российских СМИ о Майдане говорят, что там были обколотые люди, но такого быть в принципе не могло». «Насчет радикалов, которых называют бандеровцами, тоже мало правды». А на весь разворот крупно был разверстан билборд «Небесная сотня. Герои не умирают».

— Такой шум вышел с этой статьей! — говорит Леня. — Нет, не в администрации. Здесь, у нас. Порезали ее чуть-чуть, конечно.

Он еще долго кипит: «Ну разве это дело?!» — предъявляет мне один из следующих номеров, с идеологически выверенной обложкой, на которой передовица про митинг в поддержку Крыма с заголовком «Гордость за страну!».

— Сейчас народ уже и учить не надо — он сам прогибается как надо, — философски резюмирует Андрей весь наш разговор. — Я когда сюда пришел — сразу понимал, что будет опубликовано, а что нет. Но мне и проще — я фотограф. Сегодня в газету не пошло — через три года на выставке будет. А так-то свободных газет в России по пальцам пересчитать осталось.

Андрей рассказывает, как его звали работать к губернатору:

— Я тогда здесь, в «Коммунаре», работал. А они мне сказали: пока вот на такой короткий срок к нам идешь, а потом — ты подумай. Я подумал: если вы мне нормальную зарплату положите, то ради, так сказать, материального благополучия я пожертвую… — он запнулся на этом слове. Я подсказала в шутку:

— Свободой?

Андрей, глядя мне прямо в глаза, и даже как бы с вызовом, ответил:

— Да. Свободой. Я люблю журналистику. Люблю людей, люблю деревню. Я хотел бы этому свою жизнь посвятить… Ну а потом и с мамой беда случилась — оно и к лучшему, что все сложилось так.

Андрей показывает мне свои фотографии, которые он отобрал для выставки на журфаке. Леня чуть-чуть комментирует (так случилось, что многие крупные свои работы они сделали вместе: журналист и фотограф, две равновыдающиеся творческие единицы).

— Это вот Воронiж как раз. А это — Южная Осетия, Рокский туннель. Сразу после войны.

— Ребята, а кто все эти темы придумывал? — спрашиваю я.

— Да сами и придумывали.

— И редакция вот так запросто отправляла?

— Ну, мы же и денег особенно не просили. Или сами на машине ехали, или в тот раз примазались к колонне с гуманитарной помощью. И денег не надо — и всем хорошо.

— А вот Чечня, после снятия режима КТО мы как раз поехали, — Андрей листает и листает свои фотографии. На них — скелет погибшего города; солдатики, брошенные вместе с танком, потерявшим гусеницу, заросшие кладбища, села, люди, люди… Наконец, сурового вида мужчина на одной ноге, с костылем. Он смотрит прямо в камеру.

— А это знаешь кто? Знаешь кто? — зачастил Леня. — Это Шаа Турлаев!

(Я по случаю тоже немножко знаю, кто такой Шаа Турлаев. Это близкий товарищ Рамзана Кадырова, объявленный в международный розыск.)

— Нас тогда зажали его охранники: «Кто такие, зачем здесь?» Хорошо, за нас чеченец вступился, который с нами был. И мы им: «А что мы сделали? Мы тут спокойно наблюдаем, снимаем, как живет и процветает Чеченская Республика».

Не знаю, почему прокуратура и суд, уверенные, что бывший главный редактор Пирогов разграбил редакцию «Молодого коммунара», не учли это обстоятельство, но: Пирогов создал достойный журналистский коллектив. Такой, который в других условиях мог бы делать очень хорошую газету. Зачем ему, Пирогову, было нужно все это, если бы он просто хотел нажиться?

Леня Шифрин и Андрей Архипов, Олег Мещеряков, Ольга Бренер — это все имена в воронежской журналистике. Много молодых, которые пришли сюда работать после журфака… А в Воронежском университете, к слову, замечательный журфак, ребята оттуда — любопытные, не махнувшие еще на все рукой — к нам в «Новую» приезжают тоже на практику. И я порой думаю, что вся эти идеалистическая дурь, которой им забивают головы сначала на факультете, а потом, допустим, и мы еще от себя добавляем, — она идет в жесточайший разрез с той действительностью, с которой им предстоит дальше уживаться.

Напоследок я спрашиваю коллег из «Молодого коммунара», как они считают, как эти молодые журналисты должны жить. И вот Андрей Архипов, проживший в профессии большую и достойную жизнь, разыскавший средства, чтобы ездить во все свои дальние и опасные вояжи, не пугавшийся наставлять объектив на кровавых бандитов и отказавшийся, наконец, от денег ради самого счастья быть свободным журналистом, — вот он, Андрей, говорит, не отводя глаз:

— Ну, надо им приспосабливаться. У нас вся страна так живет. Глядишь — а там и пенсия. Достаток, покой…

Я представляю, в каких ожесточенных боях с самим собой родилось в нем такое понимание. И сколько нужно было ему сил, чтобы вслух сказать это.

И я снимаю перед ним шляпу.