События вокруг Крыма заслонили все другие новости, а между тем в конце февраля произошло примечательное событие: в Госдуму был внесен эпохальный по глупости и антинаучности закон — о запрете на производство и ввоз в Россию генно-модифицированных продуктов.

«Мы не располагаем точными данными о том, как влияют генно-модифицированные организмы на здоровье людей. Поэтому, пока ученые не докажут безопасность применения ГМО, никаких шагов делать не будем», — так объяснил причину этого запрета вице-премьер Аркадий Дворкович в интервью «Российской газете».

Ответственно заявляю, что г-н Дворкович сказал полный бред. Что значит: «Мы не располагаем точными данными о том, как влияют»?

Наука — в отличие от г-на Дворковича и ГМО-фриков, наклеивающих в американских супермаркетах на консервы самодельные надписи: «ГМО убивает» — как раз такими данными располагает. И теоретически, и практически.

Что касается теории. За 20 лет проповедей современных неолуддитов о том, что «ГМО убивают», они ни разу, никаким способом не удосужились объяснить никому — в том числе и г-ну Дворковичу, — каким именно образом они это делают.

В это верили дикари, в это верят ГМО-фрики, и этого не исключает просвещенный Аркадий Дворкович. Он ждет, что наука окончательно это докажет. Ведь согласитесь, это не исключено. Сто лет люди ели морковку, не отрастала ботва, тысячу лет ели, не отрастала, пять тысяч лет ели — не отрастала, а вдруг через десять тысяч лет отрастет? Надо ждать.

Я бы хотела, чтобы г-н Дворкович мне объяснил: если человек ест обычную морковку и у него не отрастает ботва, то почему она отрастет, если он съест точно такую же морковку, но с несколькими поменянными кодонами, которые могли поменяться точно так же случайным образом, в результате мутации или под действием вируса?

Я бы также хотела, чтобы г-н Дворкович мне объяснил, чем генно-модифицированная морковка отличается от генно-инженерных лекарств(например, инсулина, который весь теперь, слава богу, генно-инженерный) и генной терапии,при которой мы вмешиваемся уже не в морковкину, а в человеческую ДНК? Неужели только тем, что если антиГМО-неолуддиты попытаются объяснить диабетикам, что «ГМО-инсулин убивает», то их просто разорвут?

Что касается практики. World Health Organization, American Medical Association, US National Academy of Sciences, the British Royal Society и все другие рейтинговые ученые сообщества неоднократно заявляли: употребление в пищу продуктов, содержащих ГМО, не более опасно, чем употребление в пищу продуктов, их не содержащих.

Те немногочисленные работы «ученых», на которых ссылаются ГМО-фрики, не выдерживают никакой критики и являются типичным продуктом творчества недобросовестных социопатов, чей уровень интеллекта не соответствует их жажде известности и которые пытаются отличиться перед антинаучно настроенными невеждами, будучи не в силах заслужить признание коллег по цеху.

Один из таких «ученых» — печально известный доктор Ахмад Пуштай — заявил о вреде ГМО во время телевизионного ток-шоу, вместо того чтобы опубликовать работу в научном журнале. Когда публикация подоспела, она не выдерживала никакой критики. За нарушение профессиональной этики д-р Пуштай был уволен из Rowett Institute, где работал. Другой аналогичный «ученый» — Жиль-Эрик Сералини — созвал пресс-конференцию раньше, чем опубликовал свою работу о вреде ГМО. Перед пресс-конференцией он раздал копии работы журналистам, предварительно заставив их подписать соглашение о том, что они… не будут обращаться за комментариями по ее поводу к профессионалам. Вау! А я-то думала, что наука — это и есть комментарии профессионалов.

Еще одно исследование, которое обещало доказать, что «ГМО убивает», в конце концов сообщило нам, что если обрабатывать гербицидом roundup сорта ГМО-кукурузы, устойчивые к этому гербициду, то страдают также и сорняки у обочины, а из-за сокращения сорняков сокращается поголовье бабочек-монархов, живущих в этих сорняках.

Невнимательный читатель газет, не являющийся биологом, может вообразить, что ГМО — это некая экспериментальная технология, не проверенная и не опробованная, и что только доблестное сопротивление активистов «Гринпис», уничтожающего посевы этой «франкенпищи» в Австралии, и героические бюрократы из ООН и Евросоюза еще спасают человечество, которое иначе бы покрылось ботвой и отрастило рога.

На самом деле генно-модифицированные растения к 2012-му выращивали 17,3 млн фермеров в 29 странах. Их посевы занимали 170 млн га — или полторы территории США, и приносили более 10% мирового урожая. С 1996-го, когда ГМО впервые начали коммерчески использоваться, их посадки выросли ровно в 100 раз — это самая быстрорастущая технология.

Причина, по которой ГМО распространяются с такой фантастической скоростью, заключается в том, что это — один из величайших технологических прорывов нашего времени. Это революция, сравнимая с неолитической или с переходом от камня к металлу, и, как всякая новая технология, она позволяет делать то же, что делали предшественники, — плюс то, что они не могли делать.

Вот для начала некоторые плюсы ГМО.

— Увеличение урожайности, что, во-первых, ведет к большей рентабельности сельского хозяйства, а во-вторых, к лучшей экологии. Понятно, что если в нашем перенаселенном мире вы можете вырастить на 10 га то, что раньше росло на 15 га, то это значит, что освободившиеся 5 га вы можете отдать под парк или лес.

— Резкое сокращение объемов инсектицидов и ядов, применяемых в сельском хозяйстве, то есть опять же улучшение той самой экологии. К примеру, вы можете опрыскивать посадки кукурузы опасными инсектицидами, которые убивают зернового точильщика, а можете просто встроить в кукурузу инсектицидный ген из бактерии Bacillus thuringiensis и иметь тот же самый результат. (Понятно, что это обстоятельство печалит и лишает прибылей крупные химические концерны.)

— Увеличение содержания в продуктах питания витаминов, белков и прочего. К примеру, в рисе — основной пище бедноты в странах третьего мира — не хватает бета-каротина, предшественника витамина А. В результате дефицит витамина А так или иначе затрагивает 190 млн детей и отвечает за как минимум 250 тысяч детских смертей ежегодно. Чтобы решить эту проблему, двое ученых — Инго Потрикис и Питер Байер — создали «золотой рис» — рис с геном одуванчика, производящий бета-каротин. Семена «золотого риса» раздаются бесплатно.

К сожалению, этот беспрецедентный гуманитарный проект вызвал зубовный скрежет бюрократических НКО, осваивающих деньги на раздаче витаминных добавок в 44 развивающихся странах. Даже «Гринпис» не смог найти ничего особо вредного в «золотом рисе», но все равно написал в докладе, что с нищетой надо бороться комплексными методами, а не какой-то там биологией и что деньги, которые израсходованы на проект, надо было израсходовать другим способом: видимо, отдать «Гринпису».

Напомню также, что общая площадь пашен, лугов и пастбищ на сегодня в мире составляет 5 млрд га, а общая площадь суши, находящаяся в распоряжении человека, не считая Антарктиды и считая Гоби, Сахару и Крайний Север, составляет 13,5 млрд га.

Но, пожалуй, самое главное — другое. С появлением ГМО мы стоим на пороге создания нового мира, новой окружающей среды, так же радикально отличающейся от всего прежнего, как орошаемый сад с финиками и персиками отличается от «природной» окружающей его пустыни.

Уже создан сорняк (Arabidopsis thaliana), который позволяет очищать почву от загрязняющей ее взрывчатки — ТNT and и RDX. Уже создан комар, который является совершенно аналогичным комару-переносчику малярии и вытесняет его из занимаемой им ниши, — только малярии не переносит.

АнтиГМО-истерия является классическим примером деструктивного мема, размножившегося и укоренившегося в Европе благодаря соединенным усилиям левых интеллектуалов, потерявших после краха СССР моральное право критиковать рыночное общество с точки зрения марксизма и нуждающихся в каком-то другом идеологическом обосновании для критики «проклятых капиталистов», и бюрократии, которая использует эту критику для дальнейшего укрепления своей тотальной власти и возможности регулировать всё и вся.

Примечательно, что зачинщиками борьбы с ГМО часто являются люди, которых иначе как маргиналами не назовешь. Так, один из западных антиГМО-гуру, Джоффри Смит, до того, как оседлать тему «франкенпищи», обучал людей левитации, а главная российская антиГМО-активистка Ирина Ермакова создала потрясающую и новаторскую теорию о том, что homo sapiens сначала долго были гермафродитами, и только потом от гермафродитов в ходе эволюции появились мужчины.

Все те аргументы, которые г-н Дворкович и ГМО-фрики выдвигают против ГМО, можно выдвинуть против любой технологии. Любой вождь в раскрашенных перьях мог важно изречь в конце палеолита: «Мы не знаем, как одомашнивание растений влияет на здоровье человека, поэтому, пока шаманы не закончат опытов, одомашнивать запрещаем».

«Мы не знаем» можно заявить о чем угодно: о мыле, шампуне, детергентах, металлах, компьютерах, мобильных телефонах, тканях, лодках, бензине, самолетах, пластике, столах, стульях, ножницах, ракетах, воздушных шарах, плотинах — и каждый раз это будет правда.

Мы не знаем, как любое изменение отразится на биосфере Земли, но мы точно можем сказать, что одно изменение всегда вызывает другое. Всегда найдется бабочка-монарх, пострадавшая от какой-нибудь новой технологии. В крайнем случае, если технологических изменений не будет, она пострадает в ходе общих эволюционных изменений. В конце концов, жизнь на планете Земля существует 3,8 млрд лет, и за это время она все время менялась. Не то что число бабочек сокращалось — 99,9% когда-либо существовавших видов вымерли.

Самое забавное во всем этом вот что. Наши власти хлебом не корми — дай поругать «гнилую Европу». Почему же Россия, которая встает на дыбы, едва дело заходит о защите свободы или прав личности, с такой охотой разделяет деструктивный мем новейших луддитов? В чем же дело?

Ответ: абсолютно в том же, что и в Европе.

ГМО-технологии востребованы растущими экономиками с рыночным сельским хозяйством. Там, где есть рынок, спрос и предложение, где фермер сам решает, что ему выгодно, — он сеет ГМО, даже несмотря на высокую начальную цену семян. Там, где рынка нет, где есть субсидии, госрегулирование и бюрократия, заинтересованная в выделении субсидий, — там, как по волшебству, ГМО становятся вредными, и теории левитирующих Смитов и гермафродитирующих Ермаковых вдруг оказываются востребованы приличными на первый взгляд людьми.

Глава Минсельхоза Николай Федоров в недавнем интервью, в котором он пообещал не допускать страшных и ужасных ГМО на российский рынок, простодушно сообщил: «Россия и без ГМО является одним из крупнейших производителей зерна в мире… На поддержку растениеводства сейчас есть 35 миллиардов рублей. А в прошлом году на субсидирование отрасли удалось привлечь более 66 миллиардов рублей».

Вот только маленькая проблема заключается в том, что в один прекрасный день мы проснемся в мире, в котором Китай и Индия ушли далеко — невообразимо далеко с точки зрения науки, экологии и прогресса — вперед, — а мы? А мы сидим по уши в грязи, в истощенных и загрязненных химикатами полях, в смрадном смоге, в убыточном сельском хозяйстве, но зато все ждем, пока биологи (которые все от стыда поуехали) выяснят, не причиняет ли одомашнивание растений и плавка металлов — ой, то есть простите, использование ГМО — вред.

И при этом все воинствующие антитехнологические бюрократии — что Запада, что России — окажутся по отношению к Китаю ровно в том же положении, в котором воинствующая антитехнологическая бюрократия Китая оказалась в XIX веке перед западными державами.

# «Крестьянин всегда что-то прячет»

Премьер и министр сельского хозяйства обсудили господдержку отрасли на селекторном совещании

Наиболее полно о поддержке нашего сельского хозяйства недавно рассказал на селекторном совещании с участием премьер-министра Дмитрия Медведева министр сельского хозяйства Николай Федоров. Ему ли не знать эти цифры:

«На реализацию госпрограммы в прошлом году из консолидированного бюджета направлено на поддержку сельского хозяйства 268 млрд рублей, в том числе из федерального бюджета — 198 млрд (освоение 99,9%), и еще порядка 70 млрд рублей направили на условиях софинансирования региональные бюджеты. Это 92% от плановых обязательств регионов. В соответствии с соглашениями они должны были 75,8 млрд, но по разным причинам, уважительным и неуважительным, есть недовыполнение на 8% от регионов. Правительством Российской Федерации в сравнении с паспортом госпрограммы финансирование мероприятий было увеличено на 25%, по итогам первого полугодия это плюс 42 млрд рублей».

Федоров же исподволь раскрыл полувоенную тайну. Наши инвестиции в сельское хозяйство оправданы не только и не столько заботой о гражданах и о селянах, в частности, сколько высокими соображениями национальной безопасности:

«В целом наращивание производства отечественной продукции по итогам 2013 года способствовало дальнейшему повышению в данном случае, можно сказать, уровня продовольственной независимости страны по целому ряду видов продукции: это зерно и, как говорят в народе, второй хлеб — картофель, масло (пока, правда, только растительное), сахар».

Но пока внешние враги ведут себя настолько тихо, что Федоров не может их разоблачить даже с цифрами в руках:

«Первый год работы в ВТО значительного влияния на состояние агропромышленного комплекса пока не оказал. Что бы там ни говорили, по результатам, по статистике существенного влияния пока нет».

Однако есть на селе и пятая колонна, действия которой координирует, страшно подумать, Росстат. Вот диалог премьера и министра сельского хозяйства с официального сайта без купюр:

«Н.Фёдоров: Я отвечаю, что Росстат знает, и на самом деле объёмы даже больше, чем даёт, регистрируя эти цифры Росстат. На рынке реально больше.

Д. Медведев: Крестьянин всегда что-нибудь прячет.

Н.Фёдоров: Прячет, да, и правильно делает пока ещё, по моему убеждению, на всякий случай.

Д. Медведев: Не знаю, как к этому налоговые власти отнесутся и другие структуры, но у министра сельского хозяйства есть право на собственное мнение».

А теперь, глядишь, найдется повод поискать у «кулака» в подполе чуждое ГМО. Или конфисковать подозрительную партию в качестве вещдока…

Алексей ПОЛУХИН