От «следов Украины» в Крыму избавляются с тем же рвением, что и где-нибудь на Галичине — с наследием Советов. Там сносят памятники Ленину, здесь, в Крыму, бойкотируют львовский кефир, сметану и торты фабрик Петра Порошенко. Инициативные граждане (с повязками «народный дружинник») начали курсировать по продуктовым рядам в супермаркетах и отговаривать людей от покупок «товаров с Запада».

«Защитники Крыма» также распространяют теперь в Сети и по обычной почте списки с именами и адресами «предателей Крыма». В субботу, например, в почтовые ящики симферопольцев попали листовки с фотографией и адресом местной участницы Евромайдана Александры Дворецкой. «Положите эту метку ей в почтовый ящик, тем самым вы подтвердите, что против предателей нашего Крыма», — говорилось в тексте.

Ближе к России становится Крым и внешне. На административных зданиях вовсю меняют вывески, а на месте украинских трезубцев устанавливают гербы России. Уже с понедельника власти Крыма вводят в оборот российский рубль. О присутствии Украины на полуострове говорят теперь лишь военные части, ожидающие приказа о выводе.

Всю прошлую неделю военнослужащие крымских частей, блокированные Российской армией, ждали от Киева решения о передислокации. Военные жаловались на давление со стороны российских командиров, требующих покинуть Крым или дать присягу на верность РФ, в то время как само правительство Украины «бросило свою армию на произвол судьбы и не дает четких указаний». Заместитель командира батальона Керченской морской пехоты Алексей Никифоров заявил, например, что и.о. министра обороны Украины Игорь Тенюх за все три недели кризиса так ни разу не вышел на связь с частью.

При этом в начале прошлой недели в Совете нацбезопасности Украины все же уверяли, что готовят план эвакуации войск. Но уже в пятницу главком военно-морских сил Сергей Гайдук — похищенный накануне в Севастополе и выдворенный за пределы Крыма — вдруг заявил, будучи уже в Киеве, что «вопрос вывода войск из Автономной Республики Крым не стоит». А министр Тенюх ответил на упреки и вовсе встречным обвинением — в «слабой моральной подготовке крымских частей», велел «не плакаться» и «стойко выносить тяготы». Тенюх напомнил, что приказ открывать по агрессорам огонь был издан в минувший вторник (до этого времени Киев, напротив, призывал «не отвечать на провокации», «не применять первыми силу»). Впрочем, крымские власти при поддержке Российской армии объявили к тому моменту «оккупационными силами» уже самих украинцев.

И первой — после месяца блокады — перестала сопротивляться и сдалась военная часть в Перевальном. Уже в пятницу здесь подняли российский флаг. Официально минобороны Украины подтвердило, что большая часть солдат и офицеров присягнули России. И около двух сотен служащих остались верными Украине — из них на материке сформируют отдельный батальон. В субботу утром солдаты эти группками по пять-шесть уходили из части — с рюкзаками и пакетами, шли через КПП на автобусную остановку. Автобус до Симферополя ходит раз в 15 минут, там надо будет пересесть на поезд до Херсона, а в Херсоне встретят свои и дальше будет видно — рассказывали мне украинские солдаты. Слегка растерянные, они перекуривают перед автобусом.

— Может быть, отпуск дадут, отоспаться бы как-то после такого, — говорит на остановке молодой солдат, навьюченный сумками и пакетами. — А с гривнами как? На вокзале продадут нам еще билеты?

— Это нормально, что вот так приходиться эвакуироваться? — спрашиваю солдата.

— А шо ты предлагаешь? — отвечает на русском. — Мы долг свой не смогли выполнить, как надо, и ты хочешь, шо б они нас оркестром встречали?

Поговорить толком не удается. Автобус приходит раньше. С мрачными лицами военные набиваются в салон. Но больше 20 человек никак не вмещается.

— Мужики! Ну не с таким ведь багажом, але! — волнуется шофер. — Это еще по четыре с каждого!

— Да ладно, у тебя тут и стиральные машины возят.

— Ну ты не стиралка, а солдат армии противника теперь, — захохотал водитель. — Не в обиду мужики, сдавайте за багаж!

Переглянувшись, солдаты собрали еще по четыре гривны. Автобус дернулся. Из динамиков в водительском отсеке бодро заиграло: «Ты ломать меня, мент, постой, русской крови мы ведь с тобой…». Посвободнее в салоне стало только на подъезде к Симферополю — на остановках выходили гражданские из Перевального. Правда, в самом городе автобус штурмовали «жаворонки»-пенсионеры, пытались занять сидячие места, недружелюбно расталкивая военных, которые смирно кучковались в проходе.

— А что ж вас свои даже вывезти нормально не могут? Набились тут как селедки! — возмущалась пожилая пассажирка, пробираясь к месту. Солдаты молчали.

Драматически выглядит это изгнание. «Максимальное уважение к выбору военнослужащих», как просил Владимир Путин министра Шойгу, обернулось, как ни крути, унижением. Хотя под максимальным уважением, скорее всего, и имелось в виду — чтобы уехали невредимыми.

Впрочем, не везде финал был таким обидным. Исход украинских моряков с корабля «Славутич», например, в Севастополе назвали «освобождением заложников». В пятницу судно покидали около 20 моряков — все жители города. После месячной блокады украинских кораблей в бухте на Северной стороне севастопольцам разрешили сойти на берег. У причала, охраняемого российскими войсками, после обеда их встречали родители, жены и таксисты. (На самом же корабле — выход из бухты ему заблокировали два военных катера ВМФ России — оставался экипаж с людьми из материковой Украины.) Но точного времени «освобождения» никто не знал. Родственники начинали горячиться.

— Промывка мозгов сейчас там идет, девочки! — рассказывала в толпе жен и матерей невысокая полная женщина. — Их сейчас там накручивают, что они изменники и предатели, чтоб ребяткам нашим хреновей спалось!

— А кому они изменили-то, Тамар? — подхватила другая женщина. — Мы севастопольцы! У тебя вчера вся хозчасть присягала, и ничего. Кому ты изменила? Где служила, там и служишь!

— Вы служили на украинском флоте? — спрашиваю.

— В обеспечении, — повторила Тамара. — Ну присягнула! А чего они хотели от нас? Ведь кинули, за месяц морякам ничего не предложили, никаких вариантов. Только слухи были про Одессу, что переведут туда флот, а в итоге ничего, и заперли наших парней…

— Кормили горохом и килькой, какую котам не дают.

— Идут, идут! Освободили!

За воротам КПП показались с десяток парней, тоже с баулами и пакетами, но уже в джинсах и куртках. Улыбаясь, моряки бежали к женам. «Заложнички наши бедные! — кричала Тамара. — Как похудел!»

— Островский наш первым из офицеров написал рапорт! — рассказывал толпе встречающих Сергей, сын Тамары. — А так все офицеры там остались. Ждут приказа из Киева.

— А вас как отпустили? — спрашивает Тамара.

— Ну как… По рапорту о неполном служебном соответствии. Сказали, вы, считай дезертиры, но отпустили с миром, попрощались.

— То есть на Украину нам теперь нельзя, — говорил другой моряк. — А у меня там у жены родители, и как быть?

— А что ваши западенцы? — интересовались в толпе.

— Да нормальные ребята! Сначала, когда нас взяли в осаду, говорили, что умирать тут будут, драться, а потом, когда стало ясно, что нет смысла воевать, ждать просто стали со всеми…

— А вы что сами?

— Тоже поначалу готовились драться, но как с ними драться и зачем, я лично сам не понимал…

— Как вас кормили? — спрашивали репортеры.

— Кормили хорошо…

— Плохо кормили! Килькой! Офицеры, они никогда не будут жалеть матроса, а сами жрали!

— Ну мама, ты чего…

— По-здра-вля-ем, по-здра-вля-ем! — встречающая толпа начала перекрикивать все голоса.

Кто на такси, кто через паромную переправу — люди отправлялись в город. Вечером в пятницу в центре готовили салют по случаю «вхождения Севастополя в состав РФ».

На улицы вышли тысячи. Несколько хипстеров с камерами заняли открытую лужайку в Нахимовском парке. Севастопольцы с маленькими детьми вышли к смотровой площадке. Пенсионеры с флагами пели гимн СССР. Людской и автомобильный потоки на центральной улице Ленина с трудом регулировали два дорожных инспектора, отчего растянулась гигантская пробка. Со служебной «Тойоты» инспекторов были стерты ДАИшные голограммы, а в углу госномера уже был приклеен маленький триколор.