26-летний Александр СОКОЛОВ в октябре прошлого года защитил в Центральном экономико-математическом институте РАН кандидатскую диссертацию на тему: «Влияние рентоориетированного поведения на инвестиции российских государственных корпораций». Особо пристально Соколов изучал финансовые схемы «Олимпстроя», «Росатома» и «Роснано». Защита прошла блестяще, осталось дождаться утверждения ВАК. Но помимо профессионально интереса к устройству госкорпораций Александр Соколов еще и гражданский активист группы «За ответственную власть», которая выступает за проведение всероссийского референдума по доверию власти.

— Необходимо с помощью референдума принять закон, чтобы каждый избиратель в конце срока правления мог судить президента и депутатов Госдумы по результатам их работы.

— Судить каким образом?

— Каждый избиратель на выборах получает дополнительный бюллетень вместе с бюллетенем нового состава.

— «Одобрямс» или «не одобрямс»?

— Если большинство населения скажет, что президент правил хорошо и жизнь народа улучшилась, то президент и депутаты достойны поощрения, почестей. Например, неприкосновенность, ордена какие-нибудь специальные, награды, пожизненная пенсия. Если большинство голосует за наказание, то президент и депутаты отправляются в тюрьму — на срок пребывания их у власти. Мы должны создать механизм неотвратимой ответственности власти за результаты работы. Вот когда такой механизм будет, тогда чиновник будет служить народу, потому что иначе придется сидеть в тюрьме.

Справка «Новой»

Инициативная группа «За ответственную власть» (ИГПР «ЗОВ») возникла после признания в 2010 году Мосгорсудом организации «Армии Воли Народа» экстремистской (руководитель АВН — Юрий Мухин). «За ответственную власть» переняла у «Армии Воли Народа» инициативу проведения референдума с целью принятия поправок в Конституцию РФ и Закона «Об оценке президента и депутатов ФС РФ народом России». В 2011 году участники инициативной группы призвали бойкотировать выборы в Госдуму и выборы президента РФ в связи с отсутствием, по их мнению, механизмов ответственности избираемых органов власти.

В начале февраля, рано утром, домой к Соколову пришли с обыском. Пришедшие сказали, что он проходит свидетелем по делу об экстремизме. А экстремизм — это выложенный на YouTube ролик с выступлением подполковника ВВС Кирилла Барабаша на разрешенном митинге в честь Дня Победы 9 мая 2012 года. Правда, в деле об экстремизме выступающий на митинге проходит как «неустановленное лицо». В день, когда к Александру Соколову пришли с обыском, обыски прошли и в квартирах других активистов группы «За ответственную власть» — Валерия Парфенова и Кирилла Барабаша. Они тоже свидетели по делу об экстремизме.

— Какие-то люди в масках ломятся, с какой стати открывать?! Двери выбили, не представились, не объяснили причину. Адвоката не было, не было возможности его вызвать, сразу же телефон изъяли и сказали: «Стоять, ничего не делать, не двигаться!» Мне не дали ознакомиться с постановлением суда, а просто чем-то помахали перед лицом и заявили: «Проводим у вас обыск. Хотите — потом жалуйтесь, что хотите, делайте».

Группа, что пришла ко мне с обыском, выполняла свою работу, им вообще до лампочки, кто я, что происходит, им сказали — все изъять, все подряд и изымали. Жесткие диски, «симки» телефонов, книги… Даже несколько безобидных футболок изъяли, например, с серпом и молотом, с Че Геварой. Там был замначальника уголовного розыска Агеев. Это была одна группа. Вторая группа пришедших была абсолютно в теме всего и идейно руководила процессом. Когда меня после обыска везли к следователю, я общался с двумя оперативниками из Центра противодействия экстремизму, которые были в курсе всех деталей — и защиты кандидатской, и чем я занимаюсь. Они постоянно пытались говорить со мной, чтобы я выразил позицию в отношении власти, что-то покритиковал. Когда я отказывался беседовать с ними «по душам», они начинали злиться, и один из них сказал другому: «Ну вот видишь, я же говорил, не надо было ему давать защитить диссертацию». А дальше он сказал, что с работы меня уволят, диссертацию ВАК не утвердит, и я пойду в армию. Но может быть и по-другому, если все правильно сделать: у тебя, мол, такие перспективы… То есть намек на то, что если я буду сотрудничать со следствием, то есть буду соучастником преступления (потому что фабрикация уголовного дела — это преступление), то все у меня будет хорошо.

— А на допросе о чем вас спрашивали?

— На допросе спрашивали про мою диссертацию, состоял ли в каких-то организациях, участвовал ли в митингах, что такое государство, с моей точки зрения. На все я отвечал однозначно: «Дайте мне формулировку уголовного дела, кем я являюсь для вас, почему ко мне вломились в дом, почему у меня провели обыск?» Мне не дали ни формулировки уголовного дела, ни постановления о проведении обыска, даже протокол обыска не дали. Пришлось подавать ходатайство, чтобы мне через канцелярию выдали этот протокол. Следователь Бычков (следователь отдела по расследованию особо важных дел СУ по ЦАО ГСУ СК РФ по г. Москве. — Е. М. ) явно настроен на фабрикацию уголовного дела.

— Вы сейчас под подпиской о невыезде?

— Нет, не брали подписку о невыезде. Я прохожу как свидетель. Понятно, для чего это делается: свидетель не имеет никаких прав по сравнению с обвиняемым. В конце февраля — окончание следствия, и, видимо, могут предъявить обвинение.

— А в чем они хотели, чтобы вы сознались?

— Мне тоже интересен этот вопрос: в чем мне сознаваться? Ролик не снимал, в митинге не участвовал. Какое я к этому вообще имею отношение? В интернете у меня было достаточно много статей, ну прицепились бы к какой-нибудь статье по экономике, у меня их много. Предъявили бы обвинение, что статья о том, что на Олимпиаде или где-то еще перерасход средств, — это экстремизм. Или, допустим, выводы, что нужно повысить ответственность власти, ввести общенациональную систему планирования, — это все тоже экстремизм. Моя работа, в частности, по Олимпиаде, размещена на сайте «За ответственную власть». Работа получила большой резонанс. На нее Немцов ссылался и другие. Видимо, они искали экстремизм в моих работах, но не нашли.

Научно доказуемо

— Моя диссертация о госкорпорациях — это научный труд на 450 страниц, со всеми ссылками, с огромными таблицами, где на каждый объект, с которым я сравнивал, дается ссылка. Любой может провести этот анализ.

Вообще госкорпорациям изначально были созданы условия, где безответственность, бесконтрольность и большие финансовые потоки. А это идеальная смесь для коррупции. И все попытки некоторых депутатов, в частности, от КПРФ заставить госкорпорации отчитываться хотя бы перед Думой, чтобы депутаты входили в наблюдательные советы, — все эти попытки зарубались большинством «Единой России». Это говорит о том, что такие условия были созданы целенаправленно.

Например, в «Роснано» использовались офшорные схемы. Я исследовал три крупнейших проекта «Роснано». Это создание завода по производству солнечных модулей (ООО «Хевел»), а также завод по производству поликристаллического кремния (ООО «Усолье-Сибирское Силикон») и фирма «Пластик Лоджик» — это создание планшетов.

Что касается ООО «Хевел», то здесь типичная схема. Вексельберг реально контролирует и проектную организацию, и организацию, которая поставляет оборудование, и организацию, через которую конечную продукцию планируется продавать заказчикам. То есть он бенефициар этого дела, но основные вложения дает «Роснано». Она в уставный капитал в 3,7 млн рублей дает заем в 10 млрд рублей. Вексельберг тратит поменьше, меньше рискует. Но что тут примечательно? По какой цене оборудование было продано вексельберговской фирмой? В 1,5 раза дороже! Я взял 10 аналогичных заводов в мире, исследуя, во сколько обходилось оборудование по производству модулей, и оценивал консервативно. То есть 35 процентов выведенных средств — это минимальная оценка, в реальности конкретно по этой сделке она достигает 50 и больше.

По «Усолью-Сибирскому Силикону». Это производство поликристаллического кремния, который нужен для изготовления самих модулей, солнечных панелей, для создания электроники и т.д. Здесь использовались офшоры на Кипре, Нормандских островах и на Британских Виргинских островах. Инвестиции, которые были вложены по 10 аналогичным заводам в мире — 94 млн рублей на тонну мощности, а у нас было затрачено 137 млн, и то это предварительная цифра на 2009 год, а сейчас, наверное, еще выше стоимость. То есть увод средств не менее 30%. Кстати, завод так и не был построен.

Планшетники. Здесь я оценивал исходя из того, какова планируемая стоимость планшета. Потому что было достаточно сложно сравнить с аналогичным, например, китайским заводом: китайцы занимаются в основном сборкой. Там заводы просто копейки стоят. А у нас вроде бы должно было быть организовано производство. Деньги вложены в итоге в фирму «Пластик Лоджик» (в Ирландии она находится). Завод давно уже должен быть запущен, давно уже школьники должны были ходить с этими планшетами. Показывают на выставках какие-то опытные модели, но завода до сих пор нет. А теперь они вроде вообще закрыли этот проект. Теперь они хотят делать не планшеты, а специализироваться исключительно на создании экранов. Но деньги-то уже вложены, деньги-то куда делись?!.

Теперь «Олимпстрой». Высокая стоимость Игр в Сочи была заложена изначально. Планировалось на уровне 5,14 млрд долларов — это в госпрограмме 2006 года. Это уже высокая цена, потому что зимние Игры обходятся примерно в 2,4 млрд долларов, а в среднем все Олимпийские игры за последние 15—20 лет с учетом летних, которые дороже из-за большего количества видов соревнований, — это 4,06 млрд. Но сочинская Олимпиада еще больше подорожала — до 6,7 млрд. Это опять же, если верить Путину и Козаку, что Олимпиада обошлась в 214 млрд рублей. Мы же пока можем ссылаться только на официальные данные. Вряд ли нам раскроют всё, дадут реальные цифры.

По каждому сочинскому олимпийскому объекту видно, что аналогичные сооружения на других Олимпиадах обходились дешевле в среднем на 60%. Например, стадион Фишт. У меня в диссертации рассматривается 12 аналогичных стадионов, которые были главными стадионами открытия и закрытия на предыдущих Олимпиадах, начиная с Олимпиады в Нагано 1998 года. Чтобы была сопоставимость данных, я переводил курс доллара, с учетом инфляции, к сегодняшнему курсу. Фишт дороже остальных на 64%. Его стоимость 778,7 млн долларов.

Возьмем инфраструктурные объекты. Например, трасса Адлер — Красная Поляна. Это самый крупный инфраструктурный проект, он обошелся аж в 8 млрд долларов, то есть больше, чем все олимпийские расходы на все стадионы и объекты, вместе взятые. Ну понятно: там две дороги — автомобильная и железная. Владимир Якунин — один из немногих, кто хоть как-то ответил на критику. Он сравнил нашу трассу с тремя другими дорогами, которые строились в других странах, и сказал, что получается примерно столько же. Но вопрос: с чем он сравнивал?

Из чего состоит наша трасса? У нас 18 километров тоннелей, мостов — примерно 35 километров, а остальные 42 километра — это железнодорожное полотно и автополотно. То есть больше, чем на половину, это сложный объект (тоннели и мосты). Но Якунин сравнивал его с веткой ванкуверского метро, где на 90% — тоннели и мосты, она полностью автоматизирована, и даже управляется без машиниста, и это в центре города. Еще он сравнил с тоннелем через Швейцарские Альпы, где не просто полотно, а на 100% тоннель. Сколько в среднем в мире стоит тоннель? Железнодорожный — 124 млн долларов за километр; автодорожные чуть подешевле — 92 млн. Мосты — это 72 млн долларов за километр одной полосы. А обычное полотно — в разы дешевле. То есть без учета структуры невозможно понять реальную объективную стоимость. (Нельзя сравнивать двухполосный мост в том же Сочи, например, с каким-нибудь 100-километровым мостом в Китае, который проложен по морю.) В общем, я учитывал полосность и сложность. С учетом этих показателей и того, во сколько в среднем обходятся мосты и тоннели в мире, выяснилось, что, по самым консервативным оценкам, стоимость нашей трассы в целом должна была составить 5,5 млрд долларов. А фактическая стоимость составила 8 млрд долларов.

Да, б о льшая часть расходов на Олимпиаду, действительно, пошла на инфраструктуру, но сама-то инфраструктура во сколько обходилась? Этот вопрос не поднимается, он замалчивается. А по инфраструктуре перерасход — 32%.

— То есть вы не верите в правдивость цифр, которые назвал президент?

— Он может говорить и правду. Может быть, действительно на олимпийские объекты было потрачено 214 млрд рублей. Но это не так же, как у всех, это дороже. Это самая дорогая зимняя Олимпиада. Она дороже многих летних Олимпиад.

— За счет чего увеличивалась смета?

— В принципе использовались различные схемы и механизмы. Были специально созданы условия, при которых неформальный контроль, инсайдерский контроль, стал доминировать, и цель вывода средств стала доминирующей. Не реализация проекта, а вывод средств.

— С какого примерно времени это началось?

— Да с самого начала. Теперь по поводу вывода средства, как они выводились. В «Олимпстрое», например, были обнаружены и офшорные схемы, и сделки с аффилированными лицами, и схемы с цепочками подставных компаний и фирм-однодневок. Особенно популярна была сеть субподрядчиков. Это когда подрядчик заключает контракт на проведение каких-то работ, передает субподрядчику, тот — третьему, четвертому, пятому. То есть финансовые потоки проходят через сеть субподрядчиков. Они могут быть и фиктивными фирмами, и офшорными, где по мере выполнения работ оседают финансовые средства. Средства оседают в каждой из этих фирм, и в конечном итоге деньги стекаются в какой-то центр формирования прибыли, в том числе за рубежом, а потом эти фирмы ликвидируются, или меняют название, или еще что-то происходит. Кстати, это подтверждают и проверки Счетной палаты, и различные эпизоды уголовных дел.

Еще активно практиковались фиктивные услуги. На какую-нибудь строительную услугу или услугу аудиторскую, юридическую заключается контракт, а в реальности услуга не оказывалась.

Что такое рентоориентирование? Этот термин у меня вынесен в заголовок диссертации. Рентоориентирование — это стремление к личной наживе любым путем. Это модель инсайдерского контроля, то есть неформального контроля в госкорпорациях. По сути, речь идет о том, что в России за счет тех реформ, которые были проведены, сложилась модель управления, в которой доминируют крупные инсайдеры, реально контролирующие бизнес. Не важно, какой у него юридический статус, он к компании вообще никакого отношения может не иметь, «контролером» может быть какой-нибудь чиновник, который скрыт, которого не видно из-за цепочки офшорных или фиктивных фирм.

Вот взять список «Форбс». Сейчас я как раз исследую, как 100 самых богатейших олигархов заработали свои богатства, и получается, что более двух третей из них разбогатели в первую очередь за счет связей с высшими госчиновниками и за счет приватизации. При этом практически 90% так или иначе использовали различные офшорные схемы. По сути, весь крупный бизнес основан на инсайдерском контроле. А что значит «офшорная фирма»? Это не какая-то безобидная вещь, это типичный элемент этого неформального контроля, который используется, чтобы вывести средства так, чтобы никто не мог посмотреть, куда они выводятся, на что тратятся, где формируются центры прибыли. Естественно, они на Западе в первую очередь формируются, а не в России. Ну и скрытие реальных собственников. Вот типичная схема любой компании, не важно даже, как она называется: менеджер владеет 0,001% акций, а в реальности контролирует б о льшую часть акций компании через сеть офшорных фирм. Но они распылены, то есть меньше 5%, и поэтому компании не обязаны указывать владельцев в ежеквартальных отчетах.

В ожидании «веселой жизни»…

— Что вам следователь сказал на прощание?

— Я просил следователя дать формулировку, по которой заведено дело, и основания, по которым я являюсь в этом деле свидетелем. Иначе я не могу отвечать правильно на поставленные вопросы, не зная этой формулировки, и в соответствии с 51-й статьей я воздержусь от ответов, потому что это может противоречить моим интересам. Я отвечал на многие его вопросы таким образом. Например: «Что такое государство?» — «Ну я бы с удовольствием с вами подискутировал на эту тему, но на каком основании вы спрашиваете, дайте формулировку уголовного дела…»

— Ваш ответ следователь записывал в протокол?

— Да. Я сидел, оглядывался по сторонам… Следователь говорит: «А что вы оглядываетесь?». Я говорю: «Как-то скучно». Он говорит: «Ничего, будет весело. У вас будет веселая жизнь». Вот это было сказано на прощание.

— К чему вы готовитесь сейчас, Саша?

— Да как-то морально я ко всему готов и не боюсь этих преступников в погонах…

— А какую вам можно «веселую жизнь» сделать? Только заключить в СИЗО…

— Ну, по сути, получается так.

— А уехать из страны?

— Нет-нет, вы что. Я патриот, поэтому никакого выезда не будет.

— Но если вас посадят, то никакой научной работой заниматься дальше не сможете.

— Ну почему, будет библиотека, там полно книг. Наоборот, смогу.

— Детективы и любовные романы.

— Ну, с другой стороны, да.

— И будете шить рукавицы, как Ходорковский.

— Ну скажу, что я далеко по масштабам не Ходорковский…

— А я это к тому, что там масштаб Ходорковского — рукавицы, а Лебедева — хозработы.

— Я не боюсь, потому что правда на моей стороне. Это будет еще очередным доказательством, что власть боится механизма ответственности перед народом. Поэтому — нет, никаких мыслей о том, чтобы куда-то уехать, скрываться… Мне абсолютно нечего скрывать. Это они еще, возможно, будут возмещать причиненный ущерб.