Насколько поразительным было заявление Владимира Путина, не признавшего русскую армию в Крыму, настолько же в республике всех удивило, что молчаливые солдаты в тот же день вдруг пошли на контакт.

Вместе с репортерами-итальянцами пытаемся разговорить группу участников «народного отряда самообороны». Их шестеро, блокируют один из входов в украинскую военную часть 36-й бригады в поселке Перевальное.

— Ребята, вы же из России? — спрашиваем у военных.

— Без комментариев, — солдат с веснушчатыми носом и серыми глазами отвечает мне и отдельно итальянцам, нацелившим на него камеру. — Интервью — нет. Ноу, говорю. Нихт!

— Они из Италии, — говорю. — По-итальянски «нет» — это «но».

— А я из России, — злится солдат, — и «нет» у нас — значит нет, понял? Скажи, чтоб убрал!

— Вы старший в группе, выходит?

— Так точно. Но снимать запрещено!

Пришлось убрать. Солдаты заметно расслабились. Старший, который с веснушками, опустил маску до подбородка — на вид лет 20–22, не больше.

— Путин назвал вас «народными отрядами самообороны». Что скажете?

— Самообороны? — старший оглядывается на сослуживцев. — У нас же здесь телевизора нет. Может, и есть какая-то самооборона тут.

— Но Путин имел в виду именно вас.

— Да ладно, — на секунду старший растерялся, а потом снова натянул маску. — Так, без комментариев. Спрашивайте у Путина, пусть и отвечает!

На шестой день присутствия российских военных напряжение в Перевальном немного спало. Сами военные блокируют теперь лишь входы/въезды в украинскую часть, хотя еще вчера стояли частоколом по всему периметру. Украинцы, в свою очередь, сняли режим боевой готовности. Всего в блокаде 36-й бригады участвует, как говорят местные, около тысячи российских солдат. Но с каждым новым днем блокада становилась все менее грозная. А часть, как рассказывал мне командир Сергей Стороженко, вообще «живет обычной жизнью».

Наконец начались и братания.

— Мы же не воюющие стороны, — объяснял Стороженко. — Стрелять друг в друга — зачем это все? Политики должны обо всем договориться, а мы обычные люди…

На крыльце одной из проходных украинские солдаты общались с российскими, разглядывая амуницию друг друга. В отличие от первых дней, на украинцах была совсем новая форма песчаной расцветки и ботинки, как у американских пехотинцев.

— Слушай, очки ночного видения, да? — интересовался украинец.

— Да какой там, — отвечал русский. — И так тяжело на башке таскать.

— Ну, у нас-то у спецназа есть тепловизоры.

— Да и у нашего есть.

— Жарко, конечно (в Крыму в эти дни +18. – П.К.)…

— А в море тут у вас купаться когда уже можно?

Выглядело все это, в общем, как встреча пацанов из разных кварталов. То и дело их тревожили расспросами телевизионщики — и парням снова приходилось напяливать маски и расходиться по разные стороны. Война, к которой были готовы еще пару дней назад, снова казалась невозможным безумием.

Из КПП части выходит невысокая женщина в камуфляжной куртке и решительно направляется на пятачок, где толкутся журналисты и пророссийские дружинники, защищающие часть от «провокаций фашистов».

— С России есть кто? Сходите в магазин, купите ребятам сигарет, носки, — сказал она. — Вообще пойдите спросите, чего им надо…

Российские журналисты замялись, иностранные — на всякий случай включили камеры: вдруг будет важное заявление.

— Вообще-то это не наша работа, — сказал кто-то из телевизионщиков. — Мы обязаны освещать…

— А мы, что ли, обязаны? — возмутилась женщина. — Сколько им тут уже носим: и сигарет, и яблок, орехов грецких. В баню вчера мыться пустили. Это же ваши ребята!

Журналисты молчали.

— Зачем тогда прислали их сюда? — продолжала уже сама с собой украинка. — Кинули тут пацанов, ружьями побряцали — и нам на шею…

— Это оккупанты! — закричал в толпе парень лет 20. — Они должны убраться!

— Ты потише, малой, — сказал дружинник с триколором. — Не в свое дело не суйся.

— У меня тут отец служит, пятый день не приходит домой!

— Кто этот парень? — зашумели в толпе.

— Да Костя Захаров, отец у него под ружьем там сейчас…

И на парня тут же налетели камеры. Возмущенный юноша дал крымским событиям антироссийскую оценку, после чего его тут же обступили дружинники.

— Ты чё несешь? — говорил несогласному Захарову дружинник с красным лицом. — Чё ты рассказываешь этим иностранцам?

— А что, не имею право на свое мнение?

— Ну смотри сам, они-то уедут, а тебе здесь жить, — сказал краснолицый, — с нами.

На нервах в эти дни и Симферополь. Вечером в среду пророссийски настроенные граждане поймали в центре города спецпредставителя ООН Роберта Сери и пытались выпроводить его в аэропорт. Похожая история приключилась на минувшей неделе с Петром Порошенко — депутат Верховной рады сделал попытку встретиться с местными парламентариями, инициировать переговоры между Киевом и Симферополем. Но на подходе к Верховному совету Порошенко встретила негодующая толпа пророссийских демонстрантов с флагами. Депутата закидали землей и яйцами, посадили в такси и заставили уехать из центра.

В этом смысле Роберту Сери повезло больше. Дипломат таки смог добраться до Верховного совета и даже провел встречу с депутатами. После нее, впрочем, спецпосланник ООН отправился к зданию местного Совмина, где и был пойман.

— Понимаете, мы не приглашали его сюда, а он не предупредил, что приедет, поэтому какие к нам вопросы, — комментировал мне историю советник премьер-министра республики Дмитрий Полонский. — У нас, жителей, уже такое накопилось недоверие к этим иностранцам, ко всему западному, что не стоит удивляться господину Сери такой встрече.

— Но при чем тут Запад? Он же представитель ООН, это всемирная организация.

— Да какая разница. Он иностранец, — говорил Полонский. — Люди и не выдержали.

С криками «Ро-сси-я-Ро-сси-я!», «Путин-Путин!» люди окружили дипломата и приказали уезжать в аэропорт. Посланник дал слово, но попросился в отель за вещами. Хотя в сопровождении улюлюкающей толпы Сери ушел недалеко, и в какой-то момент его загнали в кафе «Венские булочки» на улице Розы Люксембург. Там дипломат и вынужден был дожидаться помощи милиции и машины с водителем.

— Убирайся, продажный фашист! — кричали люди дипломату ООН.

— Ну, если так нужно для мира и спокойствия, — говорил через переводчиков растерянный Сери. — Конечно, уеду.

Ликующая толпа, усадив Сери в машину, разразилась долгим и торжественным «Россия!».