Тайна великой книги Фазиля Искандера «Сандро из Чегема» в том, что в ней лирика и юмор автора соединились в эпос, чтобы произвести потрясение в русской литературе, которое она не испытывала со времен явления писателей Юго-Западной школы. В отечественную словесность вновь — и опять с Юга — влилась свежая кровь, омолодившая жанр романа, сам состав и плоть русской прозы.

По своей природе «Сандро» был имперским феноменом. Советская (тогда еще) литература прирастала за счет окраин, которые открывали русскому читателю новые миры. (Вот так — чтобы сослаться на прецедент — Киплинг подарил английской литературе Индию.) Это наследство советской империи — многонациональная литература на русском языке — еще не осмыслено во всей своей совокупности. А жаль: не так уж много хорошего осталось от прежнего режима. Впрочем, не стоит забывать, что та же власть сделала все, чтобы на много лет задержать приход настоящего «Сандро» к ждущим его читателям. Ведь только после выхода полного, а не изувеченного советского издания стала ясно вырисовываться фигура Искандера как писателя мирового уровня.

В сущности, он сделал со своим Чегемом то же, что Фолкнер с Йокнапатофой или Маркес — с Макондо: вырастил из родной почвы параллельную вселенную, существование которой уже нельзя отрицать.

В предисловии к бесцензурному, американскому «Сандро» Искандер сформулировал задачу книги: «Следуя традициям русской классической литературы, показавшей полноценность душевной жизни так называемого маленького человека, я пытаюсь в меру своих сил раскрыть значительность эпического существования маленького народа».

Искандер сделал, что обещал: дал голос народу, раскрыл, по его же словам, мощь и красоту нравственного неба, под которым жили люди Чегема.

Кажется бесспорным, что из всех ныне живущих российских писателей Искандер прежде всего заслуживает Нобелевской премии. За что еще давать высшую награду, как не за такое расширение литературной географии, которое навсегда меняет карту мировой словесности.