Когда-то в замечательном и небогатом русском городе Каргополь, знаменитом не только своими потрясающими деревянными и каменными церквями, но и наивной глиняной игрушкой, среди которой главным героем числился, ну, скажем, кентавр, а по-местному — полкан (полуконь то есть), жила выдающаяся мастерица этого жанра. Бабушка Ульяна Бабкина была очень стара, но в искусстве игрушки равных ей мастеров не наблюдалось. Захватив кулек привезенной из столицы пастилы, чтоб ей можно было погрызть сладость деснами, я отправился с визитом в дом ее родственницы, где она по болезни обреталась.

Аккуратненькая чистенькая старушка сидела в нижней рубахе на кровати, свесив ноги в валеночках, и, не отрываясь, смотрела телевизор, на экране которого при отсутствии звука, в полной тишине, катались наши хоккеисты с клюшками.

— Садись, паренёк! — сказала она и похлопала по кровати рядом с собой.

Минут пятнадцать мы просидели в молчании, потом она повернулась ко мне и восторженно произнесла:

— Скользят!..

Ах, бабушка Ульяна, как я вспоминал вас, глядя на соревнования в скоростном беге на коньках. Как скользили лидеры-голландцы десять километров! Легко, плавно, без видимых усилий и без конкуренции со стороны других спортсменов, и особенно наших, потому что надежда России Скобрев снялся с соревнований. Волей нашей электронной преимущественно прессы он был «чемпионом» Олимпиады. (Для справки: Олимпиада — это время между двумя Играми.) Ему отвели пропагандистскую роль, которую объективно он и не мог сыграть.

А эти — в оранжевых костюмах — тихо и плавно катаясь, летели, нет, летали, на радость самому Движению и зрителям, которые немедленно их полюбили. Они ждали финального забега, где катился рекордсмен и чемпион мира Свен Крамер. Но к этому моменту рыжий, худенький Йорит Бергсма, установив олимпийский рекорд, показал неожиданно для себя и Крамера лучшее время. И снова на катке весь пьедестал цвета апельсина. Трибуны в этот раз не опустели, и мне нравится, что и нашим зрителям прививается вкус к истинно красивому зрелищу.

Впрочем, на женском биатлоне в совсем некомфортной обстановке тяжелого набухшего водой снега тоже была красота. Красота здоровой и безупречной победы, завоеванной азартом, трудом и красотой (говорят, Домрачева еще и хороша собой — тем более приятно). Теперь мы — мировой болельщик — имеем трижды героиню одних Олимпийских игр. В биатлоне такого, кажется, не бывало.

То есть все как у людей: героиня; отечественные умельцы на саночках кататься; скандал в фигурном катании, хорошо, если последний; перенесенные из-за непогоды старты мужского биатлона, который тоже едва не закончился сенсацией. (Норвежец Свендсен победно вскинул руки, а в это время француз Фуркад, уже сочинский чемпион, протолкнул ногу из-за спины лидера и показал тоже первое время, но сантиметр все-таки проиграл.) Близнецы на пьедестале, и, наконец, снег пошел на зимних Олимпийских играх. Правда, мокрый, с туманом, раскисший, зато наш! Наш! Пошел! По-шел! Да пошел же!

И он идет. На трассе скоростного спуска вверху — снег хлопьями, ниже — солнце, а на финише — дождь. Дожди и внизу, в приморской зоне. Уныло заморосило, и сразу стало как-то буднично и понятно, что жизнь на Играх есть, но скрытная, таинственная, не индивидуальная и не командная, а групповая, вроде первых соревнований в фигурном катании, где мы чемпионы.

Общего пространства для общения нет, да, кажется, и не может быть. Международная Олимпийская VIP-компания, в одном месте, национальная — другом, друзья Bosco — в третьем… Олимпийская деревня — вообще закрытая зона. Тележурналисты — свой вход. Пишущие и снимающие — свой. Братья-фотографы, мученики кадра. Они таскают на себе бревна тяжеленных объективов, карабкаются в кошках по скользким снежным склонам, часами стоят на ногах, чтобы создать свой образ Игр.

Посмотрите на карточку. Замечательные спортивные фотографы — мой добрый товарищ Сережа Киврин, что повыше, и Андрей Голованов собираются скромно поснимать хоккей Россия — Финляндия. Это на все их аппараты и линзы. Девушки таскают столько же, и никто им не помогает… Будьте добрей к фотографам.

У меня здесь, как и на Играх в Барселоне, своя олимпийская семья. Она не большая, но любимая много десятилетий без всяких игр. Анна Дмитриева — дочь великого главного художника довоенного МХАТа — известный теннисный комментатор и в прошлом выдающаяся теннисистка; ее брат, Володя Молчанов, сын знаменитого композитора, директора Большого — теннисист похуже, а телеведущий — каких ныне нет и не надобно; Митя Чуковский, правнук Корнея Чуковского, — продюсер «НТВ плюс спорт»; и Кирилл Набутов, ведущий, эссеист, журналист и вообще сын Виктора Сергеевича Набутова — моего старшего товарища и любимого футбольного телекомментатора.

В Барселоне Аня и ее команда приютили меня, и я прекрасно спал на полу, и, не имея аккредитации, вместе с командой телевизионщиков попадал на соревнования и даже кое-что успевал. Радоваться — вот что я успевал точно. Я и сейчас радуюсь и благодарен ребятам за помощь. Они знают про Игры больше. Потому что профессиональные журналисты у них везде. Картинка царствует. Спора нет. Но она не одушевлена, если нет грамотного комментария. О газетных текстах я не говорю, потому что помню слова Марка Твена о том, что радио (тогда было только радио) никогда не составит конкуренцию газете, потому что его нельзя приспособить для битья мух. Телевизор тем более.

В наше время визуальная информация чрезвычайно важна. Видеоряд на Играх — международный, я об этом говорил, но есть и национальное вкрапление. Это когда болельщики радостно кричат или показывают российских призеров. А вот звук наш полностью… Только «НТВ плюс спорт» — можно смотреть и слушать, чтобы что-то понять. От остальных наших комментаторов, особенно аналитических программ, остается впечатление, что жизнь их настолько бедна и не интересна, что чувство небывалого счастья, превосходящее любовь и возможность выпить с друзьями, они испытывают только от восторга раствориться в пропагандистской ахинее. Которая не имеет ничего общего ни со спортом, ни с идеями олимпийского движения, ни с нормами приличного человека.

А если он (комментатор) испытывает этот самый (18+) на моих глазах, без моего желания, не являюсь ли я жертвой сексуальных посягательств (насилия) публичного эксгибициониста (25+)? Нет? Ладно.

Да, и еще — если комментатор мужчина (в том смысле, что не женщина, как примерно Дмитрий Киселев, то есть пусть условный, но мужчина) и я, допустим, тоже мужчина (свидетельства есть), то не являются ли его действия с экрана, обращенные ко мне и приносящие ему удовлетворение в одностороннем порядке, реализацией пропаганды однополой любви? Опять нет?

Ну, и ладно. Тем более что меня это не волнует, поскольку (сообщаю на всякий случай) я и на традиционном поле собрал еще не все цветы…

А пока в поисках радости я отправился на хоккейный матч Россия — Финляндия посмотреть на дорогих наших и очень дорогих мастеров. Ну что… Если на черно-белом экране смотреть и звук выключить, то, пожалуй, лучше бабушки Ульяны Бабкиной из Каргополя и не скажешь:

— Скользят!..