«Дождь» вещает, как и раньше, — и в самой редакции нет ощущения всеобщей паники, ожидаемой, казалось бы, в этой ситуации. Ведь еще две недели назад этот optimistic channel жил и развивался. Потом появился злополучный опрос про блокаду Ленинграда, за который извинились не один раз.

И вот, две недели спустя, все крупные операторы один за другим отключают «Дождь», руководство выстраивает военную стратегию, зрители устраивают пикеты на Манежной площади и забрасывают интернет письмами поддержки.

Но когда попадаешь в редакцию «Дождя», то кажется, будто до самой студии с разноцветными диванами и розовыми лейками на потолке так и не добрались железные лапы механизма, запущенного, чтобы уничтожить «Дождь». А в том, что заказ идет сверху и опрос про блокаду Ленинграда — просто формальный повод, уверены на канале абсолютно все. Впрочем, многие за его пределами — тоже.

В застекленной студии вещает вечерний Павел Лобков, информационная бригада занимается очередным выпуском новостей, звукорежиссеры готовят площадку для ночной программы Hard Day’s Night. Журналисты в один голос говорят: у нас все хорошо, никто не закрывается. Поясняют: было коллективное решение — комментариев коллегам из других СМИ не давать, все только через пресс-службу. В частной беседе говорят: конечно, было страшно, особенно первые несколько дней, когда канал начали отключать первые «гиганты» рынка вещателей — «Ростелеком», «Билайн», «Акадо». Кстати, большинство из них даже не предупреждали заранее, рассказывает бренд-менеджер «Дождя» Дарья Симоненко: узнавали от подписчиков в «Твиттере», которые один за другим сообщали, что пропала картинка.

— Сейчас стараемся не думать об этом, — говорит одна из журналисток «Дождя». — У нас много работы, как обычно, поэтому мы просто работаем. И уже нет ощущения, что все закончится плохо.

Убегать с тонущего корабля тоже никто не планирует. По крайней мере, если у кого-то и появляются мысли о том, что стоит поискать себе запасной вариант, вслух они не высказываются.

— Люди, которые приходят на «Дождь», чтобы просто работать за зарплату, у нас обычно надолго не задерживаются, — говорит Дарья Симоненко, стараясь, чтобы звучало не слишком напыщенно. — Команда — это те, кто верит в некую идею «Дождя», хотят именно строить канал.

Кажется, то, за что часто недолюбливали телеканал, сейчас помогает справиться и журналистам, и руководству с кризисом — вера в свою исключительность и даже избранность. «Дождь» вообще закрыт для посторонних: здесь встречают с приветливой улыбкой, но рассказывать о своих проблемах не станут — может, это и правильно, незачем выносить сор из избы. И конечно, железный аргумент, который приводят абсолютно все, — «мы же все-таки optimistic channel».

— Вон, Наташа несколько часов назад волосы отрезала, — показывает Симоненко на кабинет Натальи Синдеевой (генеральный директор канала), которая ненадолго вернулась в редакцию, теперь с каре. — Вроде как отрезала все плохое — есть же такая примета.

Синдеева с Александром Винокуровым, главным инвестором канала, пытаются выстроить стратегию. Реалистичный взгляд особых поводов для оптимизма не дает: вместе с операторами, отключившими канал, в числе которых с 11 февраля и крупнейший российский оператор «Триколор», канал потерял порядка 80% своей телеаудитории. А значит, один за другим будут уходить рекламодатели, катастрофически урезая бюджет канала.

— Вот вы из газеты, представьте, что у вас пытаются отобрать бумагу, — сравнивает Александр Винокуров. — Что тогда останется? Только интернет. Здесь работают триста человек, мы производим довольно дорогой контент. Есть, например, Общественное российское телевидение, которое тратит полтора миллиарда рублей в год. Сколько можно заработать на сайте? Сайт Slon заработал в прошлом году 100 миллионов рублей. Это максимум. Хватит ли 100 миллионов рублей доходов на такие расходы? Мы можем стать сайтом, но перестанем быть каналом. Это иллюзия, что нас не закрыли, — нас уже фактически закрыли.

На период 2014 года «Дождь» согласен отдавать свой сигнал бесплатно всем российским кабельным операторам. В этом случае канал будет зарабатывать только за счет рекламы. Но это предложение, во-первых, не для всех: так, «Триколору», например, «Дождь» сам платил деньги. А во-вторых, считает Винокуров, любые переговоры с операторами бесполезны, пока не устранили причину кампании, развернутой против канала.

— Если решение можно было принять, его можно и отменить, — считает Винокуров. — Я не знаю, насколько это реалистично, но мы в это верим.

Наталья Синдеева уже говорила, что если это потребуется, ради спасения «Дождя» она готова пойти лично к Владимиру Путину.

На решение проблемы отводят один-два месяца. Видимо, этот срок продиктован суровой реальностью: на вопрос о том, сколько еще «Дождь» сможет существовать в нынешнем формате, если не удастся вернуть крупных операторов, Винокуров отвечает — пока не закончатся деньги. Когда это произойдет, конечно, не поясняет.