^{Валерию Васильевичу БОРЩЕВУ.}

^{И всем российским правозащитникам,}

^{без которых общественный контроль}

^{в современной России не смог бы возродиться}

В 2007-м, накануне самого конца второго президентского срока, Владимир Владимирович Путин сделал, без преувеличения, исторический жест, на который, как ни странно, «демократ» Ельцин так и не решился.

Элла Памфилова (в то время глава Совета по правам человека) принесла Путину очередное письмо российских правозащитников, 10 лет бьющихся за принятие законопроекта об общественном контроле за местами принудительного содержания закрытых от общества силовых структур (ФСИН, МВД, ФСБ, Минобороны). Совершенно неожиданно Путин написал на этом письме: «Доработать и принять». Легкий шок настиг все правозащитное сообщество.

По словам Людмилы Алексеевой, это была «колоссальная победа»: «Впервые законодательно было утверждено право общества контролировать репрессивную функцию государства».

Эти воспоминания — ради исторической справедливости: в связи с последними скандальными выборами в члены ОНК третьего созыва журналисты много пишут о 76-м Федеральном законе. Но они пишут, что его принял «либерал» Медведев. Так вот, Медведев его лишь подписал. Случилось это 21 мая 2008 года, всего-то спустя 14 дней после инаугурации.

Важно: не «демократ» и не «либерал» узаконили прерывистую традицию общественного контроля за непрерывной российской тюрьмой. И не Госдума с Советом Федерации, у которых после высочайшей резолюции просто не было выбора. Все-таки это был Путин.

Справка «Новой»

Традиции общественного контроля за российской тюремной системой, на самом деле, имеют 200-летнюю историю, которая прерывалась реально дважды: в 1935-м (создание ГУЛАГа — наблюдательные комиссии были восстановлены при Советах депутатов в 1950-е годы). И в 1993-м, когда были ликвидированы Советы народных депутатов, а вместе с ними — наблюдательные комиссии за местами принудительного содержания.

И вот в 1994-м российские юристы и правозащитники решили традицию сделать наконец-таки законом. Написали законопроект, утверждающий право общества контролировать закрытые государственные учреждения, и отдали эстафетную палочку тогда депутату от «Яблока» Валерию Борщеву. С тех самых пор закон об ОНК (общественных наблюдательных комиссиях) и Борщев стали, по сути, синонимами, а эстафета превратилась в изнурительный марафон.

В 1997 году законопроект прошел все три чтения в Госдуме, но был завернут Советом Федерации. Во второй раз (2002 год) его загубил персональный отрицательный отзыв вице-премьера правительства Виктора Христенко. В 2003 году инициатор закона — партия «Яблоко» не проходит в Госдуму. Дважды Владимир Владимирович, встречаясь с правозащитниками, выслушивал Валерия Борщева, качал головой, туманно обещал и… ничего. Как говорится, ничто не предвещало… Но в 2007-м Путин совершил не типичный для себя гуманистический акт. И перед правозащитниками, которые вошли в общественные наблюдательные комиссии (ОНК), открылись двери российских тюрем, колоний, гауптвахт…

# Призыв Борщева

В 2008 году суть потенциальных последствий принятого 76-го Федерального закона понимало разве что МВД. Но понимало весьма своеобразно: главным контраргументом силовиков было опасение, что организуется криминал, создаст квазиправозащитные организации, выдвинет своих представителей в ОНК, и начнется шабаш… Как оказалось, рациональное зерно в этом аргументе все-таки было, но об этом — позже.

А пока — вот он, долгожданный закон, опубликованный в «Российской газете». И чего дальше-то? А дальше оказалось, что в стране, где сидит миллион (и это только в колониях и СИЗО!), острый дефицит правозащитников, специализирующихся по теме. Я знаю только два региона, которым просто повезло. Москве — с Андреем Бабушкиным, автором большинства пособий для общественных инспекторов российских тюрем. Ну и Нижнему Новгороду — с правозащитником Сергеем Шимоволосом, который еще в начале 90-х организовал тщательный контроль даже за самыми отдаленными колониями области.

Но в масштабах России этого было ничтожно мало. И Валерий Борщев объявил, по сути, тотальный призыв. История Валентины Череватенко, председателя региональной общественной организации «Союз «Женщины Дона» (известна в том числе и по своей правозащитной работе в Чечне во время двух войн. — Е.М. ), — типична для членов ОНК первого созыва. Многие пришли только из уважения к Борщеву. «Это никогда не было моим приоритетом, — рассказывает Череватенко, — но Борщев сказал, что закон пробивали 11 лет и теперь его надо поддержать, а у «Женщин Дона» в регионе (Ростовской области. — Е.М. ) — самый большой правозащитный опыт… В общем, не смогла отказаться. Я не помню свой первый «заход» в колонию, но я помню, как я первый раз спросила осужденного про статью. Парень, по жалобе которого мы пришли, забил битой врача. После этого меня долго выворачивало, но ходить в МПСы (места принудительного содержания. — Е.М. ) я не перестала. Перестала спрашивать, за что осуждены…»

На самом деле 76-й закон — уникален. Сразу видно: его писали правозащитники, то есть в принципе своем люди совершенно бескорыстные. Начнем с того, что реализация закона не предполагает ни одной бюджетной копейки. Финансовая суть его очень проста: члены общественных наблюдательных комиссий работают БЕСПЛАТНО. Точнее, ЗА СВОЙ СЧЕТ. Даже в Москве, чтобы доехать до Бутырки или до «Матросской Тишины», надо заплатить за метро. В Мордовии или Ростове — уже нужна машина или хотя бы бензин для машины. В Красноярске, чтобы добраться до норильских тюрем, — билет на самолет.

Члены комиссии работают в свое рабочее время. Члены комиссии не обладают никакими статусами и привилегиями, кроме как весьма сомнительным удовольствием регулярно ходить по российским КАЗам, ИВСам, СИЗО, ИК, ПКТ, ЕПКТ, СУСам , ШИЗО*, гауптвахтам и прочим тюремным обителям… Выслушивать жалобы без разницы кого (а хоть и Чикатило!), ругаться с силовиками, подвергаться провокациям (как со стороны заключенных, так и надзирателей), быть объектом оперативной разработки (куда ж без этого), изучать по ночам законы и нормативные акты, писать отчеты и жалобы, переживать, наконец, за людей, проникнувшись их трудной жизненной ситуацией…

В 2008-м желающих донкихотствовать за свой счет тоже особо не было. Комиссии сформированы совсем небольшие и далеко не во всех регионах страны. И потому в них очень странно выглядели бывшие сотрудники МВД и ФСИН (реже — военные пенсионеры). Но так называемых силовиков и в первом созыве было немало. Чаще всего они одновременно совмещали сразу две общественные должности: членство в ОНК и в общественных советах при региональных силовых ведомствах. Впрочем, подавляющее большинство пенсионеров с погонами просто бездельничали…

# Дело Магнитского

16 ноября 2009 года в СИЗО «Матросская Тишина» умер Сергей Магнитский.

Валерий Борщев узнал о смерти Магнитского 19 ноября из новостей по «Эху Москвы». 20 ноября члены ОНК Москвы пришли в «Матросскую Тишину», а затем и Бутырку. Пользуясь своим мандатом, они обследовали 15-метровый бокс на сборном отделении в «Матросской Тишине», куда 16 ноября этапировали Магнитского на лечение. Именно в этом боксе на самом деле врач психиатрической скорой помощи констатировал биологическую смерть. Магнитский лежал в луже мочи со следами от наручников на запястьях и с пораненными руками. Члены ОНК также побеседовали с сокамерниками в Бутырке и осмотрели все камеры, в которых Магнитский содержался на протяжении года. Членам ОНК удалось поговорить с врачами и начальством обоих СИЗО. Сам Борщев смог, как он выражается, «пробраться» в ту самую скорую психиатрическую помощь, которую вызвала врач-хирург «Матросской Тишины» Александра Гаусс. Борщеву удалось выйти на врача Виталия Корнилова, приехавшего на вызов и констатировавшего смерть Магнитского НЕ В ТО время и НЕ В ТОМ месте, которые официально фигурируют в уголовном деле о смерти Магнитского (в деле — палата интенсивной терапии, а не бокс на сборном отделении). На очной ставке и в суде Виталий Корнилов дал показания, уличающие Александру Гаусс в даче ложных показаний о фактических обстоятельствах смерти Магнитского.

«Они были не готовы к нашему приходу, — рассказывает Валерий Васильевич Борщев. — И они проговаривались. Один из фельдшеров нам прямо сказал, что Магнитского убили. Комнов (начальник Бутырки) настолько растерялся, что в ответ на нашу просьбу поговорить с конвоирами, доставившими вечером 16 октября Магнитского из Бутырки в «Матросскую Тишину» (через несколько часов Магнитский будет мертв. — Е.М. ), ответил: «Я не хочу, чтобы их <конвоиров> убили. На тот момент они еще не успели подменить документы, мы смогли получить рапорт следователям милиции, в котором четко указано подозрение на 105-ю статью УК РФ («Убийство»), и этот рапорт зарегистрирован в книге учета сообщений…»

Правозащитники пришли к выводу, что в обоих СИЗО Магнитскому специально создавали невыносимые пыточные условия, в результате он тяжело заболел. Ему не оказывалась медицинская помощь. Ему не давали свиданий с близкими. Все это делали специально — с целью заставить его дать нужные следствию показания.

Для Валерия Борщева это дело до сих пор не закрыто. Это чувствуется — из всего: из интонаций, из удивительной памяти на мельчайшие детали и многочисленные имена, из волнения, с которым он говорит об обстоятельствах страшной и одновременно будничной трагедии. Сильное впечатление производит самый первый, конспективный вариант доклада, написанный членами ОНК Москвы на скорую руку, сразу после инспектирования обоих СИЗО.

…В декабре 2009-го, когда они отправили свой отчет во все соответствующие российские инстанции (он нашел отражение в возбужденном по факту смерти Магнитского уголовном деле), им никто не ответил. Прошел год. Прошли выборы в ОНК второго созыва. Хоть и с заметными уже трудностями (в ситуацию пришлось вмешиваться Уполномоченному по правам человека Лукину) Валерий Борщев вновь выбран председателем ОНК Москвы.

…В 2012 году отчет московской ОНК был процитирован в докладе Госдепа США, а поправку Джексона—Веника заменили на «акт Магнитского». Таких ошеломительных политических последствий от непонятного федерального закона об общественном контроле никто не мог ожидать. Из ситуации были сделаны выводы…

# Контрзащитники

«О деятельности Валерия Борщева мне известно лишь по передачам на «Дожде» и «Эхе», но их в год проходило 2-3, не более. Так что, получается, посещал г-н Борщев московские СИЗО нечасто, от силы 1 раз в квартал… Потому у меня и вопрос: а зачем такой председатель нужен?..»

Из блога Владимира Осечкина, основателя социальной сети «GULAGU.NET»

Энергичный и целеустремленный Владимир Осечкин появился в публичной сфере в 2011-м. Его появление приветствовали многие, в том числе и «Новая газета». Он позиционировал себя как «аполитичного предпринимателя, превратившегося в правозащитника» в результате «заказного дела», по которому был осужден за мошенничество на 7 лет, отсидел 3,5 года в четырех СИЗО и вышел по УДО. Ввела Осечкина в правозащитную тусовку Ольга Романова через свою организацию «Русь сидящая». Это была хорошая рекомендация, да и Осечкин пришел не с пустыми руками. Еще в колонии он с сокамерниками придумал национальный проект «ГУЛАГу — НЕТ! Гуманизму — ДА!»

«Цель проекта: реальная гуманизация системы исполнения наказаний путем… эффективного общественного контроля за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания…

Особенность проекта — ОТКРЫТОСТЬ и ПРОЗРАЧНОСТЬ…

Проект проводится под эгидой ЦСС ВПП «Единая Россия»…

Предполагаемый электоральный охват: около 25 000 000 человек…»

Вот ровно на этом — «Единая Россия» и «электоральный охват» — лично у меня случился некоторый когнитивный диссонанс.

Но сначала надо отдать должное действительно важному достижению блогера Владимира Осечкина. За два с половиной года он создал и сумел раскрутить масштабную социальную сеть. Эффект от публикаций на сайте «GULAGU.NET» был: главный, безусловно, — популяризация института общественного контроля.

Таким же полноправным создателем, идеологом и инвестором некоммерческого проекта «GULAGU.NET»По словам Валерия Осечкина, он, Евгений Орас и третий сиделец камеры № 309 Сергей Золотарев вложили в раскрутку сайта GULAGU.NET 3 млн рублей.*, а также — соучредителем ОАО «Гулагу.Нет» (вместе с сестрой Владимира Осечкина) является осужденный по той же, 159-й статье Евгений Абрамович Орас. Они познакомились с Владимиром Осечкиным в камере № 309 можайского СИЗО.

Евгений Абрамович мало известен широкой общественности. (Вся слава достается Осечкину, исполняющему в этом союзе сидельцев камеры № 309 функции FRONTMAN.)

База данных СПАРК откликается на Евгения Ораса несколькими фирмами, в которых он является учредителем (помимо ОАО «Гулагу.Нет»). В том числе фирма ООО «АТН-ИнвестСтрой», соучредителем которой значится Томаль Валерий Людвигович, 1963 года рождения…

Поиск в интернете неожиданно выдал целую сагу о криминальных войнах в славном городе Одесса. В частности, в «Азбуке воровского мира Украины» на литеру «Т» значится: « Томаль Валерий Людвигович, 1963 года рождения, уроженец и житель города Одесса (улица Воровского…), ранее судимый по ст. 187 ч. 1 (Разбой) УК Украины. «Авторитет» (Одесская область)… Имеет связи в Москве и Киеве…» Из других публикаций следует, что В.Л. Томаль был партнером одной из самых серьезных криминальных группировок Украины, которую возглавлял гражданин А. Ангерт и в которую входили действующие и бывшие сотрудники милиции. Занималась ОПГ крышеванием бизнеса…

Звоню Евгению Абрамовичу Орасу, он спокойно рассказывает о том, как познакомился с Владимиром Осечкиным. Как только я задаю вопрос о Валерии Томале, спокойный разговор заканчивается:

— А для чего вы это спрашиваете? <…> Я хотел бы не по телефону поговорить. Скажите, куда подъехать…

Меньше чем через час Евгений Орас уже был в редакции «Новой газеты». 63 года, холеная внешность, дорогой костюм. В самом начале машинально поправил меня (я делала неправильное ударение на фамилии: говорила Том А ль, а правильно, оказывается, Т О маль). Евгений Абрамович еще раз спросил, зачем я интересуюсь его бизнес-связями, я еще раз объяснила: национальный проект, претендующий на полную прозрачность и открытость, тем более «под эгидой «Единой России», не может по идее иметь связь с криминалом. И он перестал вразумительно отвечать на мои вопросы. Следовало: «Не знаю», «вам это зачем?», «без комментариев». Потом Евгений Орас сказал, что «я напоминаю ему организацию, которую он ненавидит». То есть Следственный комитет! Ну вот, в чем-то сошлись…

В конце концов, дело дошло до угрозы судом. Евгений Абрамович сказал: «В этом деле я специалист».

# Предпринимательская жилка

Надо сказать, что в «команде» Владимира Осечкина, представленной и на сайте «GULAGU.NET», — предприниматели, осужденные за мошенничество. Не в осуждение упоминаю это обстоятельство, хорошо зная, как и кого у нас судят. Но 159-я статья УК РФ — все-таки не орден на груди.

«GULAGU.NET» является лоббистской площадкой для сомнительной идеи страхования заключенных от пыток и насильственной смерти, уже внедряемой в российских зонах. «На самом деле страховка НЕ РАБОТАЕТ, и рассчитывать на то, что заработает, — наивно, — объясняет председатель «Комитета против пыток» Игорь Каляпин. — Потому что признавать факт нарушения должна либо ФСИН, либо Следственный комитет. Страховка ухудшает ситуацию, это дополнительная мотивация не возбуждать дела и не признавать нарушения. Зато страховые компании и агенты получат свои прибыли. Этого могут не понимать заключенные и их родственники. Но только не предприниматели».

Предпринимательская жилка многое объясняет. Вот стало известно о гонорарах, которые назначают за оказание не совсем внятной юридической помощи координаторы проекта «GULAGU.NET»: осужденный за мошенничество Игорь Голендухин — 100 000 рублей за жалобу о незаконном помещении в ШИЗО; осужденная за мошенничество (более 30 эпизодов) Инна Жоголева — 2 600 000 рублей за «оказание помощи по освобождению из мест лишения свободы». Лично у меня такие суммы и формулировки больше ассоциируются с платой «за решение вопросов», чем с гонорарами за оказание действительно юридических услуг.

Спрашиваю самого Владимира Осечкина, как он прокомментирует поведение своих соратников.

— О!…Вы не из оперативного управления ФСИН России мне сейчас звоните? Вам случайно не коррумпированные тюремщики занесли 50 тысяч долларов, чтобы вы написали заказную статью против « GULAGU . NET »?

Спрашиваю о финансовой прозрачности проекта.

— Я зарабатываю достаточно. И трачу в том числе на помощь бессребреникам, правозащитникам. Кому-то я помогаю оплатить телефон, кому-то оплачиваю проезд, чтобы человек мог приехать в Москву и рассказать о пытках. Вот такой я человек… Если бы я брал деньги у кого-то, если бы брал гранты, я бы за них отчитывался. А это мои личные деньги и деньги моего товарища, бизнесмена Евгения Ораса. Вы хотите, чтобы я перед вами или перед кем-то отчитывался в своих личных тратах?

_— _Ну вы вроде как общественный деятель, который ратует за полную прозрачность. Вы тратите деньги на общественную деятельность, а какова природа этих денег — совсем не ясно, учитывая связи хотя бы вашего товарища Евгения Ораса.

— Это мои личные деньги. Я достаточно зарабатываю. Я считаю, что моя позиция — это позиция патриота. Я не беру у западных фондов гранты, которые потом за свои деньги ожидают определенную оппозиционную позицию. Я не беру денежные средства у правительственных фондов и считаю себя свободным подвергнуть критике решение любого чиновника.

_— _Владимир Валерьевич, не знаю, как с российскими грантами, но все, кто получает западные, — очень жестко и, что главное, публично отчитываются. И с финансовой отчетностью там как раз все очень хорошо и понятно.

— _Ну так и напишите, что есть настоящие правозащитники, которые работают за западные деньги. И есть _ <…здесь непечатно> проекта « GULAGU . NET », которые работают бесплатно или еще свои личные деньги вкладывают.

_— _Я могу только написать, что у первых есть финансовая прозрачность, а у вашего социального проекта я ее не вижу.

— Напишите! Только напишите это! И мы тогда встретимся с вами в суде!..

Именно Владимир Осечкин на всех доступных публичных площадках активно ратует за этический кодекс правозащитников. Когда я думаю об этом, меня разбирает смех. «Тщеславие — мой любимый грех!» — говорит Аль-Пачино в «Адвокате Дьявола». Осечкин — уже сейчас помощник депутата ЛДПР Нилова, и ближайшая политическая планка Владимира Валерьевича — не тайна: он видит себя депутатом Госдумы РФ. (Видимо, следующего созыва — к тому времени будет погашена его судимость.)

Но вот в чем проблема: политика — все-таки штука реальная. И чтобы в нее попасть, блогеру, во-первых, надо выйти из онлайна. А во-вторых, определиться в буквальном смысле с площадями. Блогер Навальный, например, вышел на Болотную. Блогер Осечкин — на Поклонную гору. Первый стал мочить «жуликов и воров», а второй — «иностранных агентов». Как только власть объявила правозащитников пятой колонной, Осечкин подхватил идею и понес ее. С лета 2012-го он начинает активно участвовать во всех публичных дискуссиях, становится персоной грата федеральных СМИ, и сам себя превращает в трубадура инквизиции, линчуя тех, кто защищал права человека, когда Осечкин (81-го года рождения) под стол пешком ходил.

Вот цитата Осечкина: « …У нас Общественно-наблюдательные комиссии… могут попасть куда угодно. И они на сегодняшний день формируются из НКО, которые финансируются Фондом Макартуров… А потом <они> нас — «актом Магнитского!»

Несомненно, он сделал рациональный выбор: ведь от Поклонной горы до Государственной думы гораздо ближе. (Не в географическом, конечно, смысле.)

Напор Осечкина и его партнеров по «GULAGU.NET» переходит все рамки приличия в момент выборов членов ОНК третьего созыва. Становится очевидно: чтобы взять под контроль институт общественного контроля, власть сделала ставку на союз «GULAGU.NET» с силовиками. И именно Осечкин приносит «черную метку» правозащитникам.

«Зачем такой председатель нужен? _ — пишет Осечкин, имея в виду Валерия Васильевича Борщева. — Одно дело — «почётный член ОНК», зампред, ветеран правозащиты — да, пожалуй, есть за что. А вот руководить в XXI веке должен энергичный и целеустремлённый… Я предлагаю Цветкова…»_

# «Силовик» Цветков

18 ноября команда Борщева покинула первое заседание ОНК Москвы третьего созыва, оставшиеся члены комиссии единогласно проголосовали за Антона Владимировича Цветкова, возглавляющего попечительский совет общественно-правоохранительной организации «Офицеры России». Он стал, наконец, председателем ОНК Москвы. Случилось это потому, что в третий созыв весьма странным образом попали 23 его сторонника (часть из них — команда Осечкина из GULAGU.NET). А «борщевцы» в количестве 17 человек оказались в меньшинстве.

Правозащитники не на шутку опасались прихода Антона Владимировича. Они на полном серьезе считают Цветкова «кадровым офицером ФСБ». Не совсем понимаю, чем Цветков запугал многоопытных, смелых и принципиальных ветеранов правозащиты. Мне он показался весьма забавным молодым человеком с зашкаливающими амбициями. («Тщеславие — мой любимый грех!»)

Антон Владимирович родился в Москве, как он выразился, «в рабоче-пролетарском районе Кузьминки», в семье кадрового сотрудника КГБ. Судя по официальной биографии, в которой, правда, сам он не очень хорошо ориентировался во время интервью, Цветков, 1978 года рождения, успел в жизни многое. Получил два высших образования, защитил две кандидатские диссертации. Утверждает, что в годы студенчества (середина—конец 90-х) «занимался строительством в разных регионах России» и скупал по дешевке нежилой фонд. Теперь статус рантье позволяет ему «не заниматься бизнесом», безбедно существовать за счет аренды помещений и полностью отдаваться общественной деятельности. Возможно, он вундеркинд.

Не отслужив в армии ни одного дня, совершенно «гражданский человек» Антон Цветков умудрился принять активное участие в спецоперациях в горячих точках Северного Кавказа, а именно — в Чечне. Было ему в тот момент 21—23 года (точнее сам не помнит): _ «Я никогда не скрывал того, что не являюсь боевым офицером и в армии не служил. Но, в силу специфики своей профессиональной деятельности, неоднократно выезжал в командировки на Северный Кавказ и принимал участие в спецоперациях. От статуса участника боевых действий отказался, хотя предлагали, так как по сравнению с мужиками, которые оттуда не вылезали, никаким участником боевых действий я не являюсь»._

_— _ Так в каком статусе вы принимали участие в спецоперациях в горячих точках на Северном Кавказе? — задаю я вопрос Цветкову.

_— _Мы тогда гуманитаркой очень активно занимались. Ну, ребятам <помогали>, которые активно принимали участие в боевых действиях.

_— _ Вы оказывали гуманитарную помощь российским военнослужащим? Это была первая или вторая чеченская кампания?

— Нет, это, знаете, какие годы были? 98-й, 99-й…

_— _ Но в 98-м и до октября 99-го у нас там не было контингента.

— Да что вы говорите?

_— _ С 96-го после подписания Хасавюртовского договора и по 99-й в Чечне был режим Масхадова и Басаева. В октябре 99-го началась вторая чеченская война.

— Значит, это был 99-й, 2000-й, 2001-й. Это было пятнадцать лет назад!

Антон Владимирович говорит _, _ что _«в разных переделках <на Северном Кавказе> случалось бывать». _Но переделки — это одно. А у спецоперации есть очень четкое определение.

— Это внутренний вопрос. Вы меня что, хотите спросить, являюсь ли я офицером ФСБ?..

— ???

— Слушайте, ну я не хочу это обсуждать…

В общем, Цветков не поддержал тему, и мы плавно перешли к периоду его жизни, предшествовавшему общественной деятельности.

# Антон ЦВЕТКОВ. Досье «Новой»

Подготовлено отделом расследований «Новой газеты».

По данным ЕГРЮЛ, Цветкову принадлежали или принадлежат доли участия в нескольких десятках коммерческих и некоммерческих предприятий. В их числе, например, ООО «Финансово-промышленная группа «Офицеры» и ООО «Консалтинговая группа «Бизнес-Союз», которые через сеть зависимых организаций контролировали НП «Ассоциация противодействия преступности «Контркриминал», где Цветков еще несколько лет назад возглавлял попечительский совет. Ассоциация имела значительные доли в охранных предприятиях (в частности, в ООО «Агентство «Контркриминал» и «Контркриминал безопасность») и было аффилировано с рядом автономных некоммерческих организаций: «Центр правовой поддержки и защиты населения», «Центр по профилактике экономических и налоговых правонарушений и преступлений», «Федерация спорта «Вымпел V», Офицерский союз строителей.

Однако, несмотря на большое количество компаний Цветкова, их финансовые показатели (последние отчеты были в 2008 году) скромные: фирмы практически не имеют ни основных средств, ни выручки. В принципе, наличие такого количества фирм, которые учредил Антон Цветков, может свидетельствовать в том числе и о несостоявшихся бизнес-амбициях человека. Он и сам не отрицает, что под каждый проект создавал кампанию, а потом «забывал ее закрыть».

В открытых источниках несколько раз упоминается НП «Ассоциация «Контркриминал». Любопытная организация, кстати. Например, в 2012 году она фигурировала в статьях о рейдерских захватах сельхозземель Подмосковья. Судя по публикациям в СМИ, за попыткой захвата могли стоять сотрудники фирмы «Крафт» — партнера «Контркриминала» и активного участника благотворительных акций общественной организации «Офицеры России». В конце 2013 года «Ассоциация противодействия преступности «Контркриминал» по договору цессии получила у Христианского немецкого союза право требования долга в размере 27 млн рублей к московскому правительству.

Пресс-секретарь ассоциации Ольга Багрянцева (теперь — основной деловой партнер Антона Цветкова, является генеральным директором агентства недвижимости «Мастерская недвижимости» и по договору с Цветковым сдает в аренду принадлежащие ему нежилые помещения) сообщает: «Ассоциация противодействия преступности «Контркриминал» (сайт не работает. — Е. М.) является одной из ведущих организаций, обеспечивающих комплексное сопровождение бизнес-процессов на территории РФ и за рубежом посредством своих подразделений. Клиентами и партнерами Ассоциации являются крупнейшие российские и зарубежные предприятия».

Когда мы попросили Цветкова пояснить содержание данного абзаца и развеять невольно возникшие подозрения в участии в так называемом «решальческом бизнесе», Антон Владимирович направил нас к Ольге Багрянцевой, потому что «все свои доли передал партнерам и товарищам, а сам прекратил заниматься бизнесом в 2008 году, когда наступил кризис».

Сам же Цветков остается собственником ООО «Инвестиционная группа «Стратегия развития», которое владеет долей в ООО «Городская социальная брокерская компания». Другой соучредитель — Благотворительный фонд ветеранов правоохранительной и военной службы, возглавляемый бывшим замглавы МВД Иваном Шиловым (член «Офицеров России»).

Живет Антон Владимирович на доход от сдачи в аренду торгово-офисных помещений — «около десяти в регионах и нескольких в Москве», которые находятся на его личном балансе как индивидуального предпринимателя. Этот доход позволяет ему «сконцентрировать все усилия в области общественной и правозащитной деятельности». Свой годовой доход Цветков не раскрывает.

Жена, Сабина Алановна Цветкова, тоже, кстати, является активным членом нескольких общественных советов (ГУ МВД по ЦФО РФ и УФСИН по г. Москве), продюсирует современное оперное шоу «Ангелы» и регулярно организует «социально-значимые мероприятия», например «Московский фестиваль детской патриотической песни».

…Общественная деятельность Антона Цветкова похожа на структуру его бизнеса. Он коллекционирует членства в разнообразнейших общественных советах. (Не смог попасть только в Совет по правам человека при Президенте РФ — не помогли ни обличения главы совета Федотова в фальсификации выборов, ни даже бурные акции протеста «Офицеров России»). Общественная карьера Цветкова резко пошла в гору после митинга на Поклонной горе, куда, по информации «Новой газеты», «Офицеры России» смогли вывести несколько тысяч человек.

Администрация президента, наконец, по достоинству оценила организацию, лидер которой продолжал оправдывать высокие надежды. Цветков в качестве члена ОНК Москвы, например, первым прорвался в «Лефортово» к Леониду Развозжаеву, к которому не пускали даже адвокатов. После чего поспешил заявить, что не установил следов пыток…

В ноябре Цветков стал председателем ОНК Москвы. 14 января — членом Общественной палаты Российской Федерации.

# Технология спецоперации

«Каждый раз, когда происходит формирование общественных наблюдательных комиссий, всегда находятся те, кто не доволен, те, кто не попал в списки ОНК. Они подают в суд, но ни одного суда мы не проиграли, хотя с разными правозащитниками судились».

Член Общественной палаты Владислав Гриб сделал это заявление 20 ноября 2013 года, а 21 января 2014-го палата проиграла свой первый суд правозащитнику из Иркутска Святославу Хроменкову, которого «зарубили» в процессе формирования составов ОНК третьего созыва.

Этой процедурой занимается рабочая группа Общественной палаты по формированию и взаимодействию с ОНК, которой руководят Владислав Гриб и его заместитель Мария Каннабих. В группе еще 7 человек, но, в отличие от состава предыдущих рабочих групп, которые возглавлял Сергей Катырин и которые проводили формирование 1-го и 2-го созывов ОНК, состав «грибовской» группы не публичен (не вывешен на сайте ОП). Именно после манипуляций со списками, проведенных анонимной рабочей группой Владислава Гриба, правозащитники по всей стране массово подали в суд на Общественную палату.

Дело было так.

…14 октября 2013 года рабочая группа ОП закончила прием документов от кандидатов в региональные ОНК. Всего было получено более 1000 заявлений.

24 октября было проведено открытое, я бы даже сказала подчеркнуто демократичное заседание рабочей группы, на которой эксперты, представители общественности и члены совета ОП отсеяли 181 кандидатуру. Вот только «белые» и «черные» списки (соответственно, утвержденные и отклоненные кандидаты) в нарушении регламента не были вывешены на сайте палаты, а «пошли по рукам», причем в разных версиях.

26 или 27 октября (точную дату Владислав Гриб не помнит) состоялось не предусмотренное регламентом (статья 66) закрытое заседание членов рабочей группы. На этом заседании был сформирован окончательный список кандидатов в региональные ОНК. Список не учитывал решения, принятые на открытом заседании рабочей группы, но тем не менее был разослан на голосование членам совета Общественной палаты.

В интервью «Новой газете» Владислав Гриб назовет этот список «техническим сбоем». Потому что 29 октября член совета ОП Николай Сванидзе напишет секретарю Общественной палаты Евгению Велихову: «_Категорически прошу остановить либо признать недействительным, до выяснения обстоятельств, голосование по спискам ОНК. Там происходит непонятная и неприятная неразбериха…» _Голосование останавливается.

30 октября рабочая группа под руководством Гриба формирует новый список кандидатов в ОНК, причем делает это «заочно», то есть путем телефонного опроса членов рабочей группы. По словам Гриба, все члены группы голосуют единогласно.

31 октября данный список поступает на голосование членам совета ОП. И опять Николай Сванидзе пишет коллегам: «Снова не понимаю, что происходит со списком ОНК… Все это заставляет меня голосовать против…»

Позднее Николай Сванидзе напишет лично Владиславу Грибу: «Мне кажется, что при выборе ОНК были нарушены демократические принципы, на которых должна строиться работа Общественной палаты.

Максимальное число членов ОНК по Москве — 40 человек. Выдвинуто было около 90 кандидатов. На первом этапе все эти кандидаты прошли формальную регистрацию. Только по двум кандидатурам были высказаны негативные мнения на экспертном совете…, поскольку ранее они дискредитировали себя, работая в предыдущем составе ОНК.

…<Тем не менее> все 90 кандидатур попали на рассмотрение рабочей группы. Рабочая группа, которая… может давать только рекомендации совету Общественной палаты РФ, самостоятельно сократила список для голосования до 40 человек. То есть фактически совету Общественной палаты предлагалось не выбирать, а только утвердить отобранный рабочей группой список.

В результате, из списка кандидатов выпали активные опытные правозащитники, но остался, например, Вячеслав Калинин (друг Антона Цветкова и член «Офицеров России». — Е .М .)…, который получил негативную оценку на первом этапе (на экспертном совете).

В результате члены совета Палаты могли голосовать только за или против списка через интернет, обсуждать кандидатуры было нельзя…»

…В рабочую группу был представлен список кандидатов в ОНК Москвы, составленный и рекомендованный уполномоченным по правам человека Владимиром Лукиным. Он включал всех 12 правозащитников второго состава ОНК, а также 28 известных гражданских активистов и журналистов, пишущих на тюремную тему. Также в рабочую группу поступили документы на кандидатов, близких к Антону Цветкову и Владимиру Осечкину. (Интернет откликается лишь на 5—6 фамилий из этого списка. Заслуги остальных совершенно неизвестны.) Они были делегированы в основном организациями ветеранов силовых структур. Рабочая группа Владислава Гриба не тронула правозащитное ядро — 12 «борщевцев». Но при этом количество членов ОНК Москвы нового созыва было увеличено до максимально возможного — 40 человек (во втором созыве было всего 20). Из оставшихся 28 кандидатов, рекомендованных Лукиным, в списки для голосования были включены только 5 человек. Из общего количества кандидатов Цветкова—Осечкина в финальный список попало 22. И вот он численный перевес!

Только один кандидат оказался «независимым» (сейчас работает в группе Борщева).

На выборах председателя ОНК Москвы один человек из списка Лукина голосовал за избрание Цветкова председателем ОНК. Это был Михаил Сенкевич, как оказалось, близкий соратник Владимира Осечкина.

# Вертикаль контроля

…Не только Москва — процесс отбора в новый состав ОНК был централизован и типичен для всех регионов. По всей стране случилась аномальная активизация всевозможных ветеранских и правоохранительных организаций, в этот раз они выдвинули беспрецедентное количество своих кандидатов в общественные наблюдатели. Манипуляции рабочей группы Общественной палаты со списками в пользу «силовиков» в большинстве регионов привели к их численному перевесу над правозащитниками. Так, формирование третьего созыва ОНК стало предметом политтехнологии.

Мне рассказывали, что Владислав Валерьевич Гриб, в принципе, выступал против «схемы», в результате которой власть над ОНК Москвы получал бы Антон Цветков. Владислав Валерьевич не особо жалует «новых правозащитников» (это, кстати, известный факт). Однако ему дали понять, что все решено.

Хотя сам он отрицает любое постороннее вмешательство в этот процесс.

Я спрашиваю:

— Мне известно, что Вячеслав Володин и Олег Морозов (высокопоставленные сотрудники администрации президента) были информированы об этой ситуации. 5 ноября у главы СПЧ Михаила Федотова состоялась встреча по ситуации с выборами в члены ОНК по Питеру и по Москве («стратегические» регионы), на которой присутствовали вы, Владимир Лукин, Александр Музыкантский, Валентин Гефтер, Мария Каннабих и другие. А также сотрудники администрации президента Радий Хабиров и Сергей Мельников. Как вам кажется, зачем они были на этой встрече?

_— _Ну, это вопрос к ним и к Федотову.

_— _ У вас какое было ощущение? Они были в курсе ситуации?

— Я вам откровенно скажу, что сотрудники администрации президента не отвечают за соблюдение прав человека в местах лишения свободы. У нас за это несут ответственность ФСИН и прокуратура.

_— _ А когда доклад членов ОНК попадает в доклад Госдепа, а потом принимается «акт Магнитского»? Вы лично думаете, что администрации президента РФ по-прежнему все равно?

— Мне кажется, что все равно.

_— _ Вы знакомы с Радием Хабировым?

— Конечно.

_— _ Вы в курсе, что он считается одним из лучших политтехнологов в стране?

— Радию еще только тюрем не хватало!

…Общественная палата была задумана как клон гражданского общества известным любителем симулякров Владиславом Сурковым. Радий Хабиров, курирующий ОП, — один из немногих «людей Суркова», который остался в администрации президента после разжалования своего шефа. Второй сотрудник АП, присутствовавший на встрече у Федотова, — Сергей Мельников. По данным из открытых источников, был чуть ли не автором «Письма 55» (против Ходорковского), по крайней мере так заявили несколько человек, которых Сергей Алексеевич уговаривал поставить свой автограф под скандальным сочинением. Многие из подписантов «Письма 55» затем попали в Общественную палату. Надо отметить, АП очень качественно подбирает кадры и дает им удивительно точные характеристики.

В «Новой газете» от 18 мая 2012 года был опубликован документ, как можно предположить, управления президента РФ по внутренней политике, содержащий характеристики на членов Общественной палаты созыва 2012 года и рекомендации по управлению теми или иными персонами. Вот выдержки.

«ГРИБ Владислав Валерьевич: «Активен. Лоялен. Авторитет для определенной части гражданского общества снижен (<подписал>«Письмо 55») Специальные меры не требуются»

КАННАБИХ Мария Валерьевна: «Активна. Лояльна. Специальные меры не требуются».

ЛУКЬЯНОВА Елена Анатольевна: «Активна. Нелояльна (член КПРФ), влияние оказывает В. Гриб. Прямое сотрудничество невозможно (возможно установить опосредованное влияние через В. Гриба)».

СВАНИДЗЕ Николай Карлович: «Активен. Контролируем. Ненадежен (может нарушить договоренность, но при этом не предаст огласке факт переговоров). Специальные меры не требуются».

ТОПОЛЕВА-СОЛДУНОВА Елена Андреевна: «Активна. Контролируема (не участвует в системной политической деятельности, отказалась стать доверенным лицом <Путина>, но при этом легко идет на контакт). Авторитетна»…»

С этими членами Общественной палаты я общалась по теме ОНК. Гриб и Каннабих, судя по всему, провели «спецоперацию» по спискам, но сделали это, как мне показалось, вопреки собственной воле.

Сванидзе, Тополева и Лукьянова пытались помешать.

Не знаю, какую характеристику дали новому члену Общественной палаты Антону Цветкову (он говорит, что незнаком ни с кем из сотрудников администрации президента, и подчеркивает, что письмо с приглашением ему пришло от Путина). В интервью «Новой газете» он сказал, что в ближайшее время обязательно напишет заявление в рабочую группу по формированию общественных наблюдательных комиссий.

И контроль станет полным.

В ближайшее время — продолжение темы: как ростовские правозащитники, единственные в России, отбились от атаки Кремля