Заиндевелый и подсвеченный высоким солнцем антициклона Тольятти кажется нарядным, слегка апокалиптичным, будто после энергетической катастрофы или войны миров. Редкие деревья в инее, частые кирпичные стены и столбы…
Город состоит из трех районов: Центральный — где остатки старого города, Автозаводской — там мастерят автомобили, а Комсомольский называется «комса». Улицы пустынны, общественный транспорт ходит вяло: за 20 минут — ничего. Успеваю хорошо рассмотреть рекламный щит с напоминанием о том, что у каждой девушки есть мать, отец, брат и Родина. Щит советует девушкам вести себя прилично. У светофора — неожиданный в 30-градусный мороз уличный музыкант. Перчатки с обрезанными пальцами, не опознанный мною духовой инструмент — флейта, гобой? Исполняет блюз Гари Мура, бесконечное грустное соло.
Заранее договорилась о встрече с бывшими однокурсниками, в настоящее время работающими на автомобильном заводе, но уже по пути к назначенному месту понимаю, что могла бы этого и не делать: про АвтоВАЗ говорят все. Еще про мороз, коммунальные катастрофы, треснувшую стену ледового дворца «Лада-Арена», новенького, с иголочки, только прошлым летом сданного в эксплуатацию. Но больше все-таки — про автозавод.
Ничего удивительного: в Тольятти каждого намотало на колеса отечественного автопрома, в Тольятти все так или иначе крутится вокруг автозавода. Завод огромен, занимает более 600 гектаров; площадь производственных помещений — 4 миллиона квадратных метров, протяженность конвейерных линий — 300 километров. Считается, что свои именины предприятие отмечает 20 июля — в этот день в 1966 году советское правительство подписало постановление о строительстве. Завод воздвигли стремительно, абсолютно в духе рекордов пятилеток — уже через 4 года с главного конвейера сошел автомобиль ВАЗ 2101, легендарная «копейка». Вазовские авто — герои анекдотов, объект прочувственных проклятий, и все-таки — «на всех дорогах России».
Останавливается маршрутное такси, в белом воздухе белые выхлопы. От холода не срабатывает замок, сутулая девушка раз за разом швыряет дверь маршрутки, результата нет. Ее раздраженно отстраняет мужчина в шапке-ушанке: «Чего расхлопалась, Титова изображаешь?!» (Широко известен случай, когда на официальной презентации первой «Нивы-Шевроле» тогдашний губернатор Самарской области Константин Титов не смог закрыть заднюю дверцу автомобиля.)
Плотно замотанная в цветастый платок дама передает за проезд и уточняет у своего спутника, что же это такое — увольнение по согласованию сторон? Зятю предложили. Зять сомневается. Спутник удовлетворенно пыхтит. Популярно рассказывает о «золотом парашюте» — компенсациях по принципу «раньше ушел — больше получил». Предусмотрены следующие выплаты: уволившиеся в феврале получат 5 средних месячных заработков; в марте — 4; в апреле — 3. В мае — ноль. Средняя зар-плата по предприятию составляет 20 000 рублей. «Зять-то кем работает?» — «На покрасочной линии». — «Это где немецкая технология?» — «Нет, на старой».
В комфортабельном лифте торгового центра пожилые дамы судачат о судьбе вазовских пенсионеров: 1,5 тысячи человек отправляют на пенсию, начисления мизерные, как-то так ловко считают, что остаешься без штанов. В обувном отделе вспоминают историю вазовских сокращений за последние 10 лет. В секции дамского платья — обсуждают актуальное высказывание тольяттинского мэра. Мэр сказал, что считает 7% работников завода совершенно бесполезными, поэтому избавиться от них — хорошее и правильное решение. «Невыход рабочих на работу составляет около 7%. Это значит, что существует серьезная возможность по оптимизации численности. Если без 7% сотрудников все работает и производится, то для чего держат такую численность, без которой справляются?» — вот так сказал тольяттинский мэр Сергей Андреев.
«Давай посмотрим на завод», — плаксиво говорю я первому однокурснику. Он морщится. Не хочет смотреть на завод, куда ездит каждый рабочий день последние 15 лет. Раньше место работы однокурсника называлось НТЦ (научно-технический центр), а теперь называется СВПТР (служба вице-президента по техническому развитию). Однокурсник не разделяет упаднических настроений земляков: «В прошлом году так и так с завода уволилось 8 тысяч человек. Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше». Его положение на заводе достаточно прочное, чтобы не страшиться сокращений, и не слишком высокое — чтобы больно падать. Прошлогоднее снижение продаж его не волнует. «АвтоВАЗ нужен государству, — с хитринкой улыбается однокурсник. — Не дадут умереть».
Однокурсник вообще настроен веселиться: «На конвейере сборщики имеют рядом всегда крепкий молоток — если болт не закручивается, то его забивают! Рабочая столовка — большой аквариум, человек на 700, к обеду столы уже накрыты, и, если опаздываешь, останешься голодным».
Первый однокурсник прощается. Его ждет паб «Чердак». «Там вообще нет зоны для некурящих!» — с восторгом характеризует заведение первый однокурсник.
Второй однокурсник появляется с женой и двумя детьми. Жена дует на замерзшие пальцы и говорит: «Это все мы в 2009-м уже проходили, все их мирные предложения по увольнению. В результате стойкие останутся на заводе, а слабонервные — уйдут. Я осталась тогда, останусь и теперь».
Жена второго однокурсника работает мастером на сборочно-кузовном производстве. Она рассказывает, что в цехе висят транспаранты: «Выполнил работу — проверь качество», «Твой труд вливается в труд твоего завода» и «Улучшая производство — улучшаешь себя». Еще она рассказывает, что лишиться службы боятся все ее рабочие, и все бригадиры тоже боятся. У всех ипотеки, долги за коммуналку и счета за газ.
Мы сидим в кафетерии большого торгового центра. Местная пиццерия называется «Папа Пекарь», и здесь можно съесть пиццу с четырьмя вкусами — «па-квартет». Этажом ниже, в магазине бытовой техники, тольяттинцы в преддверии массовых увольнений скупают телевизоры с большой диагональю и посудомоечные автоматы в кредит — очень удобно: первый платеж ноль рублей.
Однокурсник № 2 говорит: «Если до начала весны нужное количество не уйдет, польстившись выходным пособием, и не переведется в «дочки», то людей начнут увольнять за дисциплинарные просчеты. Курил в неположенном месте — до свидания; опоздал с обеденного перерыва — туда же. На одномоментное увольнение единым списком даже Бу Андерссон (президент АвтоВАЗа. — Н. Ф.) не решится. Это же будет бунт!»
Страшно представить себе бунт в суровом рабочем Тольятти.
Второй бывший однокурсник все-таки везет меня «посмотреть завод». Однокурсник патриотично эксплуатирует «Ладу-Калину» алого цвета. Жена и двое детей с известным трудом размещаются сзади. Мне, как гостье города, дают проехать на переднем сиденье. Зимние дороги в Тольятти ничуть не отличаются по качеству полотна от самарских, а очищены даже хуже. Машин мало, и людей вокруг — мало, но это неудивительно для самого холодного дня зимы. Башня заводоуправления видна издалека — высочайшее здание в городе, 96 метров плюс вращающаяся гигантская эмблема на крыше. Сидим в автомобиле и молча смотрим вверх. Для обращения истории в кольцо по радио должны бы транслировать Гари Мура — бесконечное гитарное соло, но сейчас Михаил Круг жарко поет про «Владимирский централ, ветер северный».
Тольяттинский автозавод — status in statu, государство в государстве — своего рода Ватикан, Монако и Сан-Марино в одном флаконе. Только без Лигурийского моря и собора Св. Петра. Зато с бесплатными автобусами через заводские просторы — от цеха к цеху, от конвейера к конвейеру. К концу года эти автобусы будут перевозить на 7 с половиной тысяч человек меньше.
Прямая речь
Президент АвтоВАЗа Бу Андерссон — о сокращении численности персонала:
— Это очень болезненное, но необходимое решение, так как в 2013 году АвтоВАЗ понес большие убытки, — сказал руководитель предприятия в интервью программе ВАЗ ТВ «Обозреватель». — Что касается руководства — нам необходима облегченная и более оперативная структура управления. Поэтому сокращаем 2500 менеджеров и специалистов. Что касается рабочих — нам необходимо повысить производительность труда. Нужно понизить нашу точку безубыточности, и поэтому мы изменим численность рабочих за счет естественного движения персонала. Итак, комбинация имеет три действия: облегченная структура управления, меньше рабочих за счет повышения производительности труда и значительный рост производства.
