У Синдеевой сейчас мало времени. Она должна постоянно участвовать в летучках, реагировать на бесчисленные срочные сообщения, благодарить за сочувствие, принимать предложения о сотрудничестве, давать интервью, а тут еще к ней пришел повидаться ребенок, девочка. Большую часть времени она проводит на «Дожде», и дети скучают.

— У меня на тебя ровно одна минута, — бодро говорит Синдеева, извлекая из холодильника три стаканчика мороженого. — Вот, такого ты еще не пробовала. Только съешь дома.

— Мама, можно я вот это съем?

— Попробуй все три, будет больше информации.

Как хотите, это реакция прирожденного медиаменеджера.

— Как сейчас обстоят дела с кабельными операторами?

— Не знаю, потому что они сами не знают. Тут, по-моему, наблюдается та же раскоординированность, что с арестом и выпуском Навального. Она сейчас почти во всем: одни хотят действовать с опережением, демонстрируя начальству рвение. Другие не хотят проблем перед Олимпиадой. Третьи хотят задушить «Дождь» финансовыми инструментами, чтобы это не выглядело идеологической местью: примерно как с НТВ, с поправкой, конечно, на масштаб. Акадо прислал письмо о том, что собирается нас отключать. Тем не менее сегодня с утра они нас транслируют, потом выключают, потом присылают письмо, что у нас нет договора, а он есть, «НТВ-плюс» отказывается транслировать, и мы там то есть, то нет. «Триколор» объявляет нечто вроде последнего предупреждения. При этом ширится кампания отказа от услуг тех операторов, которые нас отключили, — так что эта палка тоже о двух концах.

— «Дождь» точно не выживет без кабельных трансляций?

— Львиную долю рекламы дают они. Да, можно выживать за счет интернета, подписки, пожертвований — мне их много предлагают с утра, — но чтобы не просто выживать, а развиваться, каналу необходима кабельная аудитория. Отказ кабельных операторов транслировать нас — фактическое убийство «Дождя». Я понимаю, что никто его в канун Олимпиады не запретит. Но чтобы нас уничтожить, запрещать не обязательно.

— Путин осведомлен?

— Насколько известно, ему поднесли эту информацию вовремя и правильно завернутой. Об опросе ему сообщили ровно в тот момент, когда он ехал на Пискаревское кладбише.

— Кто постарался?

— Не знаю. Слухи разные. Что касается кабельных операторов, почти все их представители в режиме офф-рекорд признавались, что на них откровенно давили. Предполагаю, что это давление исходило от замминистра связи Алексея Волина, который и вслух высказался на эту тему достаточно откровенно.

— Общеизвестно, что у тебя хорошие контакты с Медведевым.

— Не с Медведевым, нет. С Натальей Тимаковой. Я вчера звонила общей подруге, у нее в гостях была Наташа, она передала мне, что все переживают за «Дождь», сочувствуют и так далее. Наташа — хороший друг, если бы она могла мне сказать больше, то и сказала бы, вероятно. Никаких попыток добиться заступничества от правительства вообще и от Медведева в частности я не делаю.

— Но ведь он признавался, что хочет у вас работать…

— Не у нас, а в «Сколково». У нас он хотел бы — это, скорее всего, такая шутка — иногда появляться с комментариями.

— Прости, если я прямо спрошу: сколько нужно «Дождю» денег в месяц, чтобы выжить? Просто выжить, не расширяясь, не развиваясь, сохраняя команду?

— Много. Вы же знаете бюджет Общественного телевидения, Russia Today. Мы меньше тратим, но тоже много.

— Предложения есть?

— Видишь ли, у независимого канала есть три способа существования. Первый: он платит оператору (или они договариваются по бартеру). Это вариант существования, например, магазинов на диване, либо новых каналов, у которых еще нет аудитории, например, Life News входил к некоторым операторам на коммерческих условиях. Второй вариант: им платит оператор. Это каналы-мэйджоры типа «Дискавери», «Спорта», киноканалы и т.д. И третий вариант — условно бесплатный, когда никто никому не платит. Все модели предполагают продажу рекламы. Мы пошли по смешанной модели: операторы платят «Дождю» за контент, и мы продаем рекламу. Эта модель американских новостных каналов, таких как СNN.

Я получила много предложений о поддержке (первым позвонил Зимин), всем спасибо, но у меня есть принципиальная позиция: зарабатывать самим. Все остальное — формы зависимости. Да и не рвутся крупные меценаты, честно говоря: все же становится известно, а «Дождь» вызвал недовольство на самом верху. В чем недвусмысленно признался Дмитрий Песков — прямо в нашем эфире.

— Ты будешь как-то перекраивать сетку, закрывать программы?

— Пока нет. И никого не буду увольнять. Я извинилась перед всеми, кого это могло задеть. Не думаю, что мне следует извиняться как-то еще — и дело не в этих извинениях. Понятно, что и опрос — не более чем повод.

— А настоящий повод — что?

— Насколько я понимаю, сюжет о дачах Володина и Неверова. Володин спокойно относится к идеологической полемике, к оппозиционной критике — ровно до тех пор, пока она не затрагивает его имущественного положения. Но к сообщениям о его собственности он крайне чувствителен — мне рассказали об этом те, кто знал его еще по Саратову. Там он всех капитально придавил. Самое обидное, что это делал вообще не «Дождь», — это репортаж приглашенного журналиста. Тогда этот дачный кооператив «Сосны» настолько взбесил героев репортажа, что жертвой их раздражения стал Кудрин — его обвинили в финансировании «Дождя». Он с цифрами и документами в руках все это опроверг, и атака тогда захлебнулась — но ненадолго.

— Прокуратура начала проверку?

— Они пока здесь не появлялись. Не очень себе представляю, как они нас будут за опрос проверять на экстремизм. С финансовой стороны нас прищучить довольно трудно — мы платим все налоги, и зарплаты у нас не просто белые, но даже пушистые.

— Наташа, ты отдаешь себе отчет в том, что после известных событий — они отнюдь не за горами — начнешь рулить каким-нибудь из федеральных каналов?

— Ты уже говорил, что Толоконникова тогда станет министром культуры. Я другого не понимаю: почему не очень громко высказываются те люди, которые, собственно, были инициаторами этой темы и этого опроса ? Ведь «Дилетант» — это совместная программа «Дождя», «Эха Москвы» и журнала «Дилетант», в которую приходят гости. «Эхо» нас защищает, но Венедиктов лично пока не высказался.