Владимир Путин долго строил государство благосостояния (ГБ), трансформируя нефтедоллары в реальные доходы населения. А население в благодарность избирало и переизбирало его на высокий пост.

Но после кризиса 2008—2009 годов с ГБ у нас дела не задались. Экономика стала притормаживать, а в минувшем году почти остановилась. И благосостояние нечем стало повышать. Население пока толком не осознало масштаб возникающих проблем, но к президентским выборам 2018 года, скорее всего, осознает. Есть время поразмышлять над проблемой внезапного опустения карманов.

Подобные перспективы не слишком приятны для президента, желающего сидеть в Кремле как минимум до 2024 года. И не случайно в конце минувшего года Путин всерьез заговорил о государственной идеологии, о построении консервативного государства (КГ). Ведь идеология — это такая штука, которой пользуются для получения удовольствия от власти в ситуации, когда уже нет денег, чтобы вознаградить население страны за лояльность. Проще говоря: обществу предлагают вступать в отношения по любви, поскольку платить ему нечем.

КГ предполагает опору на старые, добрые ценности. Народу говорят, что он велик и могуч, что он разбил всех врагов, что он оплот истинной веры и единственная альтернатива однополярному миру. А для тех, кто тормозит, услышав слово «однополярность», существует КГ-light: Россия — последний оплот в борьбе с содомитами. Дешево и сердито. Консерватизм торжествует даже без размещения дорогостоящих ракетных комплексов на границе Содома и Гоморры.

Впрочем, формирование КГ в наших условиях не предполагает отмены ГБ. В Послании Федеральному собранию Путин не стал на манер Уинстона Черчилля говорить, что при таком состоянии дел в экономике мне нечего предложить вам, кроме тяжелого труда, слез и пота. Напротив, президент вспомнил о необходимости выполнения майских указов, направленных на развитие ГБ. По всей видимости, он не очень уверен в действенности консервативной идеологии.

В общем, на базе медленно отмирающего ГБ и туго формирующегося КГ получается КГБ — консервативное государство благосостояния, в котором народу будут предлагать отдаваться властям по любви, а для тех, кто станет упорно сопротивляться, предусмотрят программное финансирование.

То, что КГ без ГБ функционировать не сможет, вообще-то неудивительно. Консерватизм никогда не относился к числу великих идеологий, сводивших народ с ума и вдохновлявших на героические свершения в труде, бою и поддержке авторитарных режимов. Такого рода «великими идеологиями» были лишь коммунизм и национализм. Однако пропагандировать коммунизм Кремль ныне не может, поскольку тогда не объяснить народу существование многочисленных олигархов, невероятно расплодившихся с тех пор, как их в начале путинского правления подвергли равноудалению. А пропагандировать национализм Кремль не решается, поскольку тогда народу не объяснить, зачем следует кормить Кавказ. И более того — зачем вообще мы пролили столько крови и потратили столько денег на удержание Чечни, от которой не имеем ничего, кроме головной боли и постоянного нервного напряжения.

Политическое устройство, сформировавшееся у нас при благословенном правлении национального лидера, вообще-то правильнее всего было бы назвать клептократическим империализмом. Но рядовой избиратель, услышав такое словосочетание, вряд ли его поймет. А тот, кто поймет, — огорчится. За что, мол, боролись? В том числе с наймитами, бандитами и содомитами.

Привычнее говорить не о замысловатом клептократическом империализме, а о старом, добром КГБ. Один раз этот «крюк» уже удержал страну от падения в бездну. Глядишь, удержит снова. Тем более что получается КГБ-light. С благосостоянием и без репрессий.

Впрочем, выявившаяся пару лет назад склонность народа к массовым протестам наводит на мысль, что КГБ-light не сможет быть эффективным без того КГБ, который не имеет отношения ни к консерватизму, ни к благосостоянию, зато раздает «двушечки» тем, кто не готов отдаваться ни по любви, ни за деньги.