«Тот, кто на всех глупцов похож?» Этот риторический — то есть с известным ответом вопрос — задал Грибоедов еще в 1823 году. Все странны, кроме самых заурядных. Правда, лет через сто мировая психиатрия поправила русского классика. Подчеркнутая заурядность — тоже симптом. Называется «бегство в банальность».

Ужасно хочется быть нормальным. А для этого нужно лечить ненормальных. Некоторые вроде бы научно подкованные люди считают, что исключение гомосексуальности из списка болезней — политически мотивировано. И что влечение к лицам своего пола успешно лечится разными средствами, вплоть до лоботомии (это нейрохирургическая операция, делающая человека безвольным). Пускай будет апатичный дебил — зато не гомосексуал! Правда, и не гетеросексуал, ему уже вообще ничего не хочется, — но главное: был «пидором», стал «овощем» — прогресс!

Но дело в том, что точно так же лечится и гетеросексуальное влечение. И любовь к математике или к поэзии. Лояльность и бунтарство, атеизм и религиозность, чревоугодие и аскетизм, трудолюбие и лоботрясничество. В общем, любое человеческое поведение или умонастроение.

Нужная доза нейролептиков — и вместо верующего, скептика, постника, верноподданного, ученого, влюбленного, труженика, лирика, бездельника, гурмана, диссидента — то есть вместо того, кто нам сейчас не нравится, — мы увидим «овоща».

Любой психиатрический диагноз политически или экономически мотивирован. Альцгеймер и прочие мозговые процессы не в счет — это неврология.

Говорят: психическое заболевание — это когда человек неадекватно оценивает себя и окружающий мир, когда у него «раздвоение личности», и самое главное — когда он опасен для себя и окружающих.

А разве советские энтузиасты-активисты 30-х годов… адекватно оценивали? Они считали СССР пупом земли, а себя — посланцами будущего (бред величия). Они, живя в бараках и наблюдая аресты родных, были уверены, что живут в процветающей и справедливой стране (раздвоение, то есть шизофрения). Они верили, что кругом шпионы и диверсанты, что в каждой соседней комнате плетут козни «враги народа» (острая паранойя). Наконец, они писали доносы, заседали в «тройках», выносили приговоры, но через некоторое время их самих сажали или расстреливали (то есть они были опасны для себя и окружающих).

В этот мощный психоз их ввергла советская госпсихотерапия 1920—1930-х годов. За каких-то 10—15 лет людей вылечили от критичного отношения к себе, от реалистичной оценки окружающего мира, от любви к своей семье и вообще к ближнему, от доверия, от благожелательности…

Короче, безумны все. Как говорил один знакомый психиатр: «У всех людей на свете — депрессия. За исключением тех, у кого мания» (то есть патологически приподнятое настроение). Ключевое слово — патологически. Все, что мне кажется странным, необычным; все, что режет мне глаз, вступает в противоречие с моей картиной мира (бороды, фенечки, словечки, непонятные хобби, непривычный для меня образ жизни), — это, разумеется, патология.

На самом же деле безумны не все, а почти все.

Кроме психиатров, разумеется. А почему люди идут в психиатры?

А потому — как шутят сами психиатры! — что в психбольницу можно попасть через две двери: через приемное отделение или через отдел кадров.

То есть психиатры умеют смотреть на себя со стороны и с иронией. Это слегка обнадеживает.

Да, конечно, человек может чувствовать тревогу, тоску, неуверенность, страх и сотни других беспокойств. И, конечно, он может пойти к специалисту за таблетками или сеансами психотерапии.

Но главное — чтобы человек это делал добровольно.

А те, кто считает гомосексуалов «больными» и прописывает им лечение, лучше бы вспомнили: человек, опасный для окружающих, — очень скоро становится опасен для себя. Впрочем, в 1930-е это никого не останавливало. Жаль будет, если массовое помешательство вернется.