Поэтому с самого начала было ясно, что «Лавр» Евгения Водолазкина, завоевавший «Большую книгу» и премию «Ясной Поляны» не конкурент Андрею Волосу, Маргарите Хемлин, Андрею Иванову, Денису Гуцко, Андрею Иванову, Владимиру Шапко, вместе с ним вошедших в букеровский шорт-лист. Андрей Дмитриев, председатель жюри этого года и лауреат прошлогоднего «Букера», рассказал о некоторых мотивах жюри, куда входили прозаик Владимир Кантор, критик и поэт Елена Погорелая, критик и заместитель главного редактора журнала «Урал» Сергей Беляков, рок-музыкант Евгений Маргулис.

— Признание непрофессиональное, но я стала читать «Возвращение в Панджруд» Волоса и отложила за полным непониманием, зачем мне сегодня читать про основоположника персидской литературы поэта Рудаки.

— …а потому что это не столько про поэта, сколько про поэзию, о чем сейчас никто не рискнет написать. Про поэзию в жестоком мире. Жестоком и прекрасном во все времена. Кроме того, в романе Рудаки — обобщенный мудрый человек, хорошо понимающий и свой век, и человека во все времена.

— Возможно, но все-таки «Букер» предполагает некоторую связь с живой жизнью, с современностью, поиск новых литературных форм.

— Тенденция такова, что связь с современностью из всей шестерки претендентов была только в романе «Бета-самец» Дениса Гуцко. А у таких, как Водолазкин, связь с нашим временем опосредованная — через мифологию и игру с историческими мифами.

— Водолазкин связан с жизнью тем, что его «Лавр» говорит о важных и серьезных вопросах бытия, интерес к которым все больше обостряется в обществе, подуставшем от примитива и суеты.

— То же самое и даже в большей мере можно сказать о романе Волоса: там речь и о месте поэта, и о государстве, и о произволе, и о красоте…

Роман холодноват, да, орнаментален, но при этом увлекателен. Есть потрясающие куски, как, например, когда уличные поэты вывешивают свои стихи без имен на капустных листах на центральной площади. И быстрее всего пропадают капустные листки со стихами Рудаки, потому что их зачитывают. Там много такого, чего не было нигде.

— Хорошо, чтобы выбор жюри прозвучал убедительно и для читателя, потому что в читательском сознании этих романов практически не существует.

— Их не существует в первую очередь на прилавках.

— К чему склоняется литераторский интерес? Каких тем больше всего?

— Большинство, даже в шестерке это видно, как бы устав от попытки понять современность лицом к лицу, рефлексирует на темы прошлого, пытаясь через прошлое выйти на сегодняшний день. Как бы очиститься от современных мелочей и в вечных вопросах, либо мифологизированных, как у Водолазкина, либо художественно осмысленных, как у Волоса, опознать время. «Дознаватель» Хемлин — близкое, но прошлое. Иванов — история эмиграции — тоже лишь корни настоящего.

— Это же значит, что писатели не справляются с пониманием злободневности.

— Либо не справляются, либо пытаются очиститься от многого наносного, что в ней тщится быть равноценным главному.