Узнав о чудесном наборе веса заключенным СИЗО-1 Сергее Кривовым, члены ОНК Москвы немного обеспокоились. При выходе из голодовки это может угрожать здоровью подсудимого. Так что 10 с лишним килограммов, добавившиеся за несколько дней, как это следует из ответа, данного «Матросской Тишиной» в ответ на запрос Европейского суда по правам человека, показались членам ОНК опасными.

Был, впрочем, и другой вариант: в «Матроске» сломались весы, и следовало немедленно указать на это администрации — ведь весы стоят в больнице, и на них взвешивают нездоровых людей. Неисправные весы угрожают безопасности не только выходящего из голодовки Сергея Кривова, но и многих других пациентов, поскольку вес больного — важный и необходимый для диагностики и лечения показатель. Такие весы надо срочно менять. Они убивают.

Обеспокоенные наблюдатели Валерий Васильевич Борщев, Лидия Борисовна Дубикова, Алла Яковлевна Покрас и Анна Каретникова 29 октября пришли в СИЗО-1 для уточнения обстоятельств появления на свет цифры, содержащейся в ответе «Матроски» ЕСПЧ. Для начала представитель администрации спросил нас, как мог попасть к нам данный документ. Мы ответили: из «Новой газеты». А как он мог попасть в газету? А мы не знаем, мы — общественные наблюдатели за СИЗО, а не за газетой. Нас отвели в больницу, в камеру к Сергею Кривову. Там наблюдатели попросили Кривова подписать доверенности на осмотр и копирование его медицинских документов, просьбу о взвешивании в присутствии членов ОНК. После этого мы проследовали в процедурную, где Сергей Кривов встал на весы, и его вес без одежды составил 69 кг 800 г.

Таким образом, если доверять письму СИЗО-1 Москвы в ЕСПЧ, с 19 ноября, когда Кривова посещали члены ОНК Москвы Светова и Каретникова, до 25 ноября, когда «Матроска» фиксирует его вес, за шесть дней заключенный прибавил в весе приблизительно 11 кг (с 60 кг 800 г до 71 кг 600 г), а затем, с 25 ноября до 29 ноября, за четыре дня, чуть менее двух килограммов в весе потерял. Видимо, что-то пошло не так: наметилась отрицательная динамика. Члены ОНК были встревожены и обратили на отрицательную динамику внимание медицинских сотрудников.

Впрочем, на самом деле оказалось все еще хуже. По словам члена Совета по правам человека Елизаветы Петровны Глинки, 22 ноября, когда она убедила Сергея Кривова выйти из голодовки, врачи уже называли ей вес заключенного: 71 килограмм.

В такой непростой ситуации члены ОНК Москвы попросили произвести повторное взвешивание Сергея Кривова на каких-нибудь других весах на территории СИЗО.

В этой просьбе наблюдателям было немедленно отказано, однако затем стороны в процессе переговоров достигли консенсуса, поинтересовались готовностью к путешествию Сергея Кривова, который ее выразил, и отправились в длительную прогулку по лабиринтам и лестницам из седьмого больничного корпуса на второй, где в спортзале были обнаружены весы. На них и взвесился Сергей, чей вес, по показаниям прибора, при нескольких взвешиваниях составил уже около 64 килограммов. Впрочем, с весами в спортзале тоже замечены некие необъяснимые странности: так, вес Сергея без одежды больше, чем вес Сергея в одежде.

Таким образом, в СИЗО-1 явные неполадки с измерительными приборами — совершенно очевидно, что на разных весах в изоляторе вес заключенного различается на пять с лишним килограммов.

Тут следует пояснить, что весь период голодовки Кривов находился на общем корпусе, и его взвешивали именно на этих весах, что в спортзале. При выходе из голодовки его перевели в больницу и стали взвешивать на весах в медчасти, которые добавляют к его весу лишние пять килограммов, как выяснилось из контрольных замеров. Таким образом, данные, переданные изолятором в Европейский суд, никак не могут быть признаны достоверными.

Есть еще один нюанс. В ответе СИЗО-1 указано: «на весах вместе с одеждой». Несколько странный метод взвешивания больного.

Ни один медицинский сотрудник не посоветовал ему положить папки на стол.

Показатели приборов были зафиксированы членами ОНК Москвы для направления в Европейский суд по правам человека в дополнение к официальному ответу СИЗО-1 и отчетам общественных наблюдателей о весе и состоянии Кривова в период голодовки и при выходе из нее.На мой субъективный оценочный взгляд, в сложившейся абсурдной ситуации виноваты медицинские работники первого следственного изолятора. Это заместитель руководителя СИЗО по медицинской и профилактической работе Самсон Валерьевич Мадаян и заведующая медицинской частью Александра Евгеньевна Ибатуллина (вынуждена не говорить сейчас о заведующем больницей Сергее Мазурове, большую часть голодовки Кривова он провел в отпуске, однако хозяин весов больницы — именно он). Эти люди отказывались дать три дня на выход из голодовки Сергею Кривову. Эти люди в ответ на просьбы членов ОНК позволить Кривову выйти из голодовки отвечали: нет необходимости. Эти люди в течение двух месяцев не довели до руководства нормативную необходимость конвоировать голодающего в суд в отдельном автозаке в сопровождении медицинского сотрудника. Эти люди, по моему оценочному мнению, подвели своего начальника, представив ему на подпись недостоверные данные о весе Кривова для предоставления в Европейский суд. Эти люди, не успев сориентироваться, первоначально предоставляли УФСИН правдивую информацию о весе голодающего, создав искусственный конфликт между СИЗО и управлением, транслировавшим в СМИ переданную изолятором с подачи врачей информацию.

Это люди, врачи, на которых больше всего устных и конфиденциальных жалоб в СИЗО «Матросская Тишина». Те, кого не дозовешься, когда тебе плохо. Некоторые из которых говорили: этот заключенный кашляет специально для вас, а так он здоровее нас. И потом он скончался от рака легких. Но врачи успели его актировать за день до смерти и не понесли ответственности. Вот этот уход от ответственности получается у них лучше всего.

Это люди, решившие теперь опозорить Россию на всю Европу своими сломанными весами и противоречащими информации управления данными.

Мне кажется, этих людей следует отправить в отставку и уволить, не дожидаясь реформы медицины во ФСИН. Больным в СИЗО-1 нужны компетентные специалисты, способные на нормальное человеческое отношение к еще не осужденным людям.