Честно, согласно своим контрактным обязательствам, певец неделю провел в Москве, участвуя во всех оркестровых и сценических репетициях. Но так и не смог смириться с «концепцией» режиссера Юрия Александрова, в которой действие начинается в 1913 году, затем следует Первая мировая война (в сцене у Лизы молодые девушки — сестры милосердия). Бал из третьей картины будет проходить в Кремле у Сталина — это 1937 год, празднование 100-летия со дня смерти Пушкина. Сцена Графини переместится в коммуналку, и она покончит с собой, напившись таблеток. Пятая картина в казарме, где Герман поет о призраках умерших, станет символом блокады Ленинграда. Сцена Лизы, ожидающей Германа для последнего объяснения, перенесется в 1953 год. Однако из коллегиальных соображений очень расстроенный певец от высказываний на эту тему отказывается категорически.
Оставим без комментариев то обстоятельство, что Сталин у господина Александрова уже не раз вмешивался в судьбу «Пиковой дамы». Александров клонирует свои постановки на территории всего бывшего Советского Союза. Но, видно, надо позабыть его клятвенное обещание: «сохранить как музыкальный текст Чайковского, так и логику действия, последовательность картин». Похоже, три козырных карты творческой манеры режиссера Александрова — цинизм, демагогия, эпатаж. Ему нужен скандал, вероятно, единственный ведомый ему рекламный ход. И он его получил еще до премьеры. Такой же успешный скандал он учинил и со своей предыдущей постановкой в «Новой Опере» — «Князь Игорь» Бородина…
Директор театра Дмитрий Сибирцев не стал отрицать факт непреодолимых разногласий между режиссером и премьером. Однако заметил, что, на его взгляд, за художественный результат премьеры ответственность несет режиссер, поэтому все случилось так, как случилось…
Конфликты именно на художественной почве (между певцами, дирижерами, режиссерами) ставшие модной, как бы завлекающей публику доминантой в оперном театре последние пару десятилетий — не новость. Именно по этой причине зарубежные постановки оставляли многие наши известные певцы, такие как Любовь Казарновская, Евгений Нестеренко, Паата Бурчуладзе и дирижеры, например, Юрий Темирканов или Владимир Федосеев.
Наконец, этот процесс докатился и до Москвы. Сначала Ирина Лунгу отказалась петь в «Евгении Онегине» Дмитрия Чернякова, потом Елена Образцова покинула постановку все того же Чернякова «Руслан и Людмила». Вот теперь и Владимир Галузин уехал… И это только верхушка айсберга. Мы, как всегда, с Запада перенимаем все самое худшее, а не лучшее.
От таких режиссерских новаций в первейших оперных домах мира стала существенно понижаться посещаемость спектаклей. Директора театров хватаются за голову, снижают цены на билеты, а публика все равно проходит мимо. Только за первую половину нынешнего сезона, например, в лучшем оперном театре мира Metropolitan Opera в Нью-Йорке стали забывать, что такое аншлаг, а суммарная продажа билетов и абонементов снизилась более чем на 12 процентов.
И ничего удивительного. Ведь в оперу первым делом люди ходят слушать, а уж потом смотреть. Но самопровозглашенные гении от режиссуры полностью утратили понимание обычаев оперного театра и поставили жирный знак равенства между интерпретацией произведения и вседозволенностью. При этом явно испытывая личностный дефицит не только таланта, но и просто хорошего воспитания. Но раньше у артистов было честное имя, а сегодня придуманный имидж, соответствие которому, кажется, стало для подобных режиссеров главным делом всей жизни. Ну, и плевать на то, что опера перестает быть искусством.
Мария БАБАЛОВА
P.S.Надо заметить, что дирекция «Новой Оперы» в сложившейся ситуации повела себя по-джентльменски. Дмитрий Сибирцев пообещал, что все желающие смогут вернуть билеты, приобретенные на 29 ноября и 1 декабря (на те дни, когда вместо Владимира Галузина будет петь Роман Муравицкий), в кассу театра.
