Экс-министр финансов, глава Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин не пришел в программу Владимира Соловьева дискутировать с членом «Единой России» адвокатом Андреем Макаровым. «Разве можно так неуважительно относиться к народу?!» — задал риторический вопрос ведущий программы «Поединок» Соловьев, имея в виду, что
нет никаких сомнений: между телевизионной аудиторией и народом можно поставить знак равенства.
Я вот, например, телевизор не смотрю совсем, и даже если меня спросить, на каком нынче канале выходит программа «Поединок» (за участие в ней я получил справедливый выговор главного редактора), то ответа не будет. Путаю педали, в смысле три федеральные кнопки… Значит, по мысли Соловьева, я не народ. И не электорат.
Но это ладно. С чисто технологической точки зрения совершенно непонятно, зачем ходить в передачу с заведомо известным результатом и «победителем»?
В общем, Кудрин правильно сделал, что не пошел. А вот Владимир Рыжков пошел на встречу с Владимиром Путиным, что спровоцировало цунами возмущенных стонов.
Тот же Кудрин, будучи теперь гражданским деятелем, ходит к Путину с оценками экономической политики. Иногда бывает и результат: ну уж не без «советов постороннего» был торпедирован неокупаемый проект дороги Москва-Казань. Если власть идет на диалог и готова слушать — почему бы и не высказать свою позицию. Что Рыжков и сделал, передав президенту список 70 политзаключенных и в крайне резких выражениях оценив ситуацию с болотным делом. Это — позиция и поступок политика. Вот что написал по этому поводу сам Рыжков: «…считаю, что надо пытаться добиваться своих целей разными методами — в том числе и встречаясь с властью и выдвигая четкие ясные требования и предложения. Такая попытка оправдана морально и политически. Для освобождения политзаключенных, для политической реформы, для организации честных выборов — надо делать все от нас зависящее».
Почему бы лишний раз не напомнить Путину о том, о чем он и вспоминать не хочет? Почему бы не спровоцировать его на диалог, даже на неприязненные реакции?
Другая история, с иной мотивацией — сюжет с Борисом Акуниным, который отказался идти на писательское собрание, которое справедливо сравнивают со съездом писателей 1934 года: «Пока в стране есть политзаключенные, находиться поблизости от правителя, просто даже в одном с ним помещении, я не могу». Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков откликнулся следующей фразой: «Я не понимаю, кого он имеет в виду под политическими заключенными. Арестованных по «болотному делу»?»
И вот в этой точке смыкается поход Рыжкова к Путину с аргументами по поводу того, что в стране есть политзаключенные, и личный протест писателя, общественного, но и прежде всего частного лица по поводу того, что в стране есть политзэки. Акунин прежде всего писатель: «Ты царь: живи один». И в полном праве заниматься «общественным нигилизмом», как определил его позицию Дмитрий Песков. Не говоря уже о том, что строиться в колонны бытописателей путинского благоденствия по госзаказу — в чистом виде антиутопическое путешествие в прошлое. При таком раскладе за писателями, которые посетят собрание, через несколько лет должны приехать черные воронки, как это было с многими из тех, кто учреждал орган, ставивший своей целью «создание художественных произведений, достойных великой эпохи социализма» (из Устава СП).
В общем, во-первых, ходить куда-либо или не ходить — личное дело каждого. Если человека тошнит от ток-шоу или президента — зачем себя насиловать? Во-вторых, если есть возможность добиться хотя бы какого-то результата по итогам политической работы — а в случае Рыжкова, то, что он сделал, это и есть его работа — таким «окном», разумеется, можно и нужно пользоваться. Даже если самого политика тошнит от другого политика.
Рыжков не нанимается же в администрацию или в Следственный комитет.
Кстати, глава Следственного комитета Александр Бастрыкин посетил Сорбонну, и в полупустой аудитории получил обвинения в том, что он — «преступник». Это, конечно, не программа «Поединок», там бы к нему отнеслись со всем уважением. Но опять же его частное дело, как выстраивать свою личную политическую логистику, кого дразнить или переубеждать.
У нас тут, хоть и не Париж, но, как говорится, свободная страна.
