Сначала немного истории. В мае 1862 года в Петербурге вспыхивают чудовищные пожары. Кажется, что огнем охвачен весь город: горят Московская и Ямская части, горят Малая и Большая Охта, на Садовой улице во всю длину полыхает огромный Апраксин двор. Причину пожаров установить так и не удается. Версии выдвигаются разные: поджигают поляки, студенты, нигилисты, криминальные элементы.
Дело, однако, не в этом.
В те ужасные дни еще относительно молодой Федор Михайлович Достоевский бежит сквозь дым на Большую Московскую улицу, где проживает Н.Г. Чернышевский, врывается к нему в квартиру и, согласно воспоминаниям, буквально кричит: «Николай Гаврилович! Ради самого господа! Прикажите остановить пожары!..»
При этом никакой административной должности у Н.Г. Чернышевского нет, никаким официальным влиянием он, разумеется, не обладает, в иерархии чинов Российской империи он вообще никто, но, по мнению Достоевского (представителя столичной интеллигенции), имеет такой реальный авторитет, что стоит ему только слово сказать, и пожары утихнут на следующий же день.
Как назвать подобного человека?
Как определить его место на социальной шкале, если при всем громадном авторитете никакого официального положения у него действительно нет.
Нужную дефиницию нашла русская литература. Она сумела выделить статус, не значащийся ни в одной из административных номенклатур.
Это — «герой нашего времени».
Итак, «герой нашего времени» — это человек или, что также бывает, литературно обозначенный персонаж, который, не имея никакого официального статуса, пользуется тем не менее колоссальным влиянием в обществе. Он представляет собой социальный эталон, образец для подражания, является тем, с кого многие хотели бы «делать жизнь». Он выражает собой «дух эпохи», ее доминирующее мировоззрение, ее основные поведенческие стратегии.
Причем «герой нашего времени» — это вовсе не единичный образ, являющийся общим для всех. Здесь, как правило, существуют две четкие группы, которые конкурируют между собой за умы и души людей.
Во-первых, это герои официальной культуры. Их создает, продвигает и рекламирует власть. Это ее идеологические константы, ее опора, основа ее социального бытия. Наиболее показателен в данном отношении советский период, когда власть сумела выстроить всеобъемлющую систему таких персонажей: для детей и подростков — Павлик Морозов, для юношества — Павел Корчагин, для взрослых — Валерий Чкалов и Алексей Стаханов, для членов КПСС — коммунист (персонаж одноименного фильма). Следует отметить, что эти герои — носители высоких ценностей (коммунистических идеалов) и ради них готовы пожертвовать всем, даже жизнью.
А во-вторых, это герои контркультуры. Они появляются в зоне свободного творчества (социального или художественного) и оппонируют существующему порядку вещей. Причем их протест может иметь не политический, а сугубо экзистенциальный характер: Онегин, Печорин, Базаров, например, отвергают не столько власть, сколько жизнь, не устраивающую их по ряду причин. Однако здесь наличествуют и герои открытого сопротивления, в народной версии — это Степан Разин и Емельян Пугачев, а в версии образованных классов — это сначала Владимир Дубровский, а позже — герои «Народной воли» и революционеры начала XX века. Отметим, что эти герои так же являются носителями высоких ценностей (идеалов свободы, равенства, справедливости) и так же готовы ради претворения их отдать жизнь.
Заметим также, что у каждой группы героев — своя функция. Герои официальной культуры легитимизируют настоящее. Своим примером, выраженным, как правило, в литературе, в кинематографе, в средствах массовой информации, они утверждают, что существующая реальность — это лучшая из всех форм политического и социального бытия и что она имеет привлекательную историческую перспективу.
В свою очередь, герои контркультуры настоящее категорически отвергают. Они утверждают, что существующая реальность невыносима, что она имеет пороки, препятствующие нормальной жизни людей, и что она должна быть трансформирована в нечто совершенное иное. Таким образом, герои контркультуры легитимизируют будущее, и коллизия между этими двумя временными статусами составляет основное противоречие любой социальной культуры.
Каковы «герои» современной России?
С первого взгляда понятно, что героев официальной культуры, носителей высоких жизнеутверждающих принципов в сознании россиян сейчас нет. Современная российская власть оказалась не в состоянии их создать. Видимо, потому, что высоких принципов, привлекательного социального идеала нет у самой нынешней власти. Она слишком озабочена проблемой личного обогащения.
Однако мировоззренческие пьедесталы не бывают пустыми. Если на них нет настоящих героев, выражающих собою активный нравственный смысл, то они заполняются актуальными идеологическими суррогатами. Современная Россия — яркий тому пример. Многие опросы показывают, что приоритетными сферами деятельности для молодежи сейчас являются государственная служба и бизнес.
Вот что формирует сейчас социальный пейзаж.
Вот кто ныне возвышается на пьедесталах.
Героями нашего времени стали «чиновник» и «бизнесмен».
Это удивительный парадокс. Оба названных персонажа, несомненно, выглядят отрицательными в глазах большинства россиян. Ни о каких высоких принципах речь здесь не идет. Ни с какими метафизическими идеалами данные персонажи несовместимы. И чиновник, и бизнесмен руководствуются лишь двумя непреложными заповедями: «стань богатым» и «не попадись». Или иными словами: греби, сколько сможешь, но при этом соблюдай правила теневой социальной игры. Это не столько герои, сколько «антигерои нашего времени», они не столько легитимизируют настоящее, сколько дискредитируют и разрушают его. И вместе с тем именно они являются сейчас эталоном для многих молодых россиян.
С другой стороны, множество настоящих героев начинает сейчас выдвигать российская контркультура. Всех их, независимо от масштаба деятельности и конкретных фамилий, можно обозначить условным именем «Алексей Навальный». Причем подлинность данных героев сомнению не подлежит: все они провозглашают высокие принципы, весьма притягательные для большинства («борьба с коррупцией», «против лжи», «за честные выборы» и т.д.), и все они готовы на жертвы ради претворения их в жизнь. Они вступают в неравный бой с властвующими «драконами» и уже одержали ряд громких побед. Идеалы и жертвенность — вот критерии подлинности героя. Ни про «чиновника», ни про «бизнесмена» такого сказать нельзя.
Налицо явная мировоззренческая асимметрия. Героев, утверждающих реальность, в сознании российского общества сейчас нет. Наличествуют только антигерои. Зато герои, отвергающие реальность, подлинные герои нашего времени, возникают один за другим.
Мировоззренческая асимметрия — очень показательный признак. В начале ХХ века герои официальной культуры в России также отсутствовали. Тогдашняя царская власть оказалась не в состоянии их создать. В сознании российского общества, по крайней мере части его, в сознании «пассионарного меньшинства» доминировали имена героев политической контркультуры — Андрей Желябов, Софья Перовская, Вера Засулич, а также почти забытые ныне эсеровские боевики — Иван Каляев, Егор Сазонов, Степан Балмашев.
Аналогичная ситуация сложилась и в СССР к началу 1980-х годов. Как ни пыталась тогдашняя советская власть создать официальных героев, например из строителей БАМа, ей это не удалось. Однако имена Александра Солженицына и академика Сахарова знали все.
В первом случае последовала Февральская революция, обрушившая царскую власть, во втором — перестройка, которая также революционным путем разрушила застойную социалистическую реальность.
Наверное, это закономерность.
Наверное, это диагноз, по которому можно классифицировать смену эпох.
И в самом общем виде звучит он так.
Реальность, которая не может создать поддерживающих ее героев, — это реальность мертвая, она исчерпала свой экзистенциальный ресурс. Власть, которая не может создать своих героев, — это мертвая власть, она не имеет внятных жизненных перспектив.
Диагноз, конечно, не слишком оптимистичный.
Однако других диагнозов у истории нет.
