Книга «Поэтический мир прерафаэлитов. Новые переводы» тесно связана с блистательной выставкой «Прерафаэлиты. Викторианский авангард» — первой в России экспозицией самой декоративной школы британской живописи в Пушкинском музее на Волхонке. В антологии — стихи Данте Габриэля Россетти, его сестры Кристины Россетти, дизайнера и бунтаря, рыцаря средневековых ремесел и основателя движения Arts and Crafts Уильяма Морриса, эссеиста и критика (той блаженной эпохи, когда критики гремели и владели просвещенными умами) Джона Рескина, музы и натурщицы прерафаэлитов — Офелии на полотне Миллеса, Беатриче на полотнах Россетти — Элизабет Сиддал. И в тесном сплетении с ними — стихи современников.

Здесь Альфред Тениссон: полотна прерафаэлитов («Мариана» и «Канун святой Агнессы» Миллеса, «Леди Шалот» Уотерхауса) написаны по мотивам его стихов. Здесь Роберт Браунинг и Элизабет Баррет Браунинг, Суинберн и Эрнест Даусон. Том пронизан репродукциями так, что сам похож на анфиладу картинной галереи: цветные стекла узких готических окон и темная, пьяная от апрельских соков земля монастырского кладбища — оттененная угловатой белизной покрывал сестер и зелеными сумерками английской весны за стеной обители, волшебный кукольный раек «Рождественского гимна» Россетти — и пылающие мировым пожаром шелка и локоны его Пандоры, темные кудри и колючий венец из диких трав Изольды Уильяма Морриса, королевские сады и весенние косогоры захолустных усадеб, вызывающая простота и белизна «Комнаты Уильяма Блейка» на полотне Ф.Д. Шилдза — и предельно декоративная «Любовь среди руин» Берн-Джонса, где дикие розы оплетают потухший камин, а объятье двоих — последний источник тепла в разрушенном доме. (Вот странное видение: уже в самый канун XX века…)

«Высшее, что может сделать искусство, — это представить истинный образ благородного человеческого существа. Оно никогда не делало больше этого; оно не должно делать меньше этого», — писал Джон Рескин в «Лекциях об искусстве». Вот лучший эпиграф к антологии. В предисловии Григория Кружкова «Видение красоты: прерафаэлитская школа в английской поэзии», в коротких биографических эссе очерчены судьбы и лица благородных человеческих существ этой школы. Их культ Китса и Блейка, их воздействие на Йейтса, Честертона, Вирджинию Вулф — и на двадцатилетнего Гумилева.

Но, естественно, суть книги — в стихах. Антология двуязычна. Все переводы на русский — новые. Сделаны в наше время, совершенно вроде бы к тому не располагающее. Молодыми людьми.

«Широколицым астрам на земле//Еще цвести, аллеи украшая,//Но мне милее роза небольшая…//Последняя в холодном октябре, — //Последняя, но даже здесь, у края//Она осталась розой, умирая». Кристина Россетти, перевод Е. Коробковой. Точность русского эпитета в первой строке — дорогого стоит. Так же как звенящая гневом интонация «Пандоры» Данте Габриэля Россетти в переводе А. Круглова: «Зачем, скажи? Повсюду проросло//И крепнет зло, и от добра лишь зло,//Любовь греховна и полна печали.//Куда летит беда — кто даст ответ?//Не пуст твой ящик, но жива иль нет//Внутри Надежда, знаешь ты едва ли».

В нашем зомбоящике Пандоры, давно и успешно приоткрытом, — надежда все же шуршит. Удары ее крыл (там, в ящике) слышишь, когда встречаешься с долгим постоянным профессиональным трудом. С передачей ремесла из рук в руки — как в мастерских Уильяма Морриса.

В данном случае это происходит в семинаре молодых переводчиков Британского совета в Москве. С 2005 года его ведут поэты, мэтры перевода Григорий Кружков и Марина Бородицкая. Сборник прерафаэлитов — уже четвертый: в переводах студийцев и учеников Кружкова и Бородицкой прежде вышли тома «Современная британская драматургия», «В двух измерениях: современная британская поэзия», «Песни невинности и опыта» Уильяма Блейка.

…А выставка живописи прерафаэлитов в ГМИИ на Волхонке открыта до 22 сентября.