Вот новость последних дней: в Москве завершены работы по благоустройству Никольской улицы, она теперь стала пешеходной зоной.

И сюжет на «ТВ Центр»:

«Никита Васильев, корреспондент:

— <…> Дом получил еще одно прозвище: «Расстрельный». Впрочем, восстановить здание планируют в облике ХIХ века. <…>

Сергей Собянин, временно исполняющий обязанности мэра Москвы:

— Для нас, конечно, неприемлемы какие-то офисы. Было бы хорошо, если бы на первых этажах была торговля, кафе какие-то, а на верхних этажах — гостиница, доходный дом, как скажете. <…>»

Спокойствие, говорю я себе, спокойствие и терпение, сила — в сдержанности. Запаситесь терпением и вы, дорогие читатели. История этого дома, если вы ее не знаете, долгая.

Дом стоял сразу за стеной Китай-города, в проезде, который вел к погосту церкви Троицы в Полях, и граничил с участком священника этой церкви. Самая древняя часть здания была построена в семнадцатом веке. В строительной книге имеется запись, что дом этот принадлежит боярину Ивану Никитичу Хованскому.

Хованский в 1621 году значился стольником, в 1650-м усмирял мятежи в Новгороде и Пскове, потом был воеводой в Смоленске, принимал участие в войне с поляками и разбил их под местечком Мальчами. Иван Никитич состоял в родстве с царской семьей, он доводился внуком Михаилу Михайловичу Салтыкову, двоюродному брату царя Михаила Федоровича Романова. (Так что царского происхождения дом.)

В 1792 году владение продано графу Николаю Петровичу Шереметеву. Граф Шереметев был блестяще и разностороннее образованным человеком, близким другом и Александра I, и Павла I, женился на крепостной актрисе Параше Жемчуговой, построил для нее Останкинский театр, а когда она умерла — в память о ней — Странноприимный дом с больницей и богадельней… В 1790-е годы именно при графе Шереметеве строится трехэтажный с подвалом дом вдоль Никольской улицы.

С 1808 года домом владеет — и уже до самой революции 1917-го — Московская ремесленная управа.

Еще здесь жил литератор Станкевич. И к нему в гости приходили Белинский, Аксаков, Грановский, Тургенев, Бакунин, Боткин.

А в двадцатом веке дом стал расстрельным: сюда в 1935 году переехала Военная коллегия Верховного суда СССР.

Расстреливали в подвалах дома. И еще в девяностые годы в подвалах видели следы от пуль.

Только с 1 октября 1936 года по 30 ноября 1938-го в этом доме приговорили к расстрелу 31 тысячу 456 человек (к лишению свободы еще 6857).

В ведении Военной коллегии были все этапы: от следствия до расстрела. Без адвокатов и свидетелей. Никаких обжалований приговоров, ни ходатайств о помиловании. Смертные приговоры приводились в исполнение немедленно. В течение часа или суток.

Именно здесь — на Никольской, 23, — к смерти приговорили Бабеля, Пильняка, Мейерхольда, Тухачевского, Бухарина, Зиновьева, Каменева, Рыкова… И отцов Майи Плисецкой, Ольги Аросевой, Александра Збруева…

И еще двадцать пять наркомов, и еще сто самых известных профессоров, и еще три сотни директоров ведущих предприятий…

В пятидесятых годах прошлого века Военная коллегия передала этот дом Московскому городскому военкомату, который располагался здесь до середины двухтысячных. А потом одна дочерняя структура Банка Москвы, оказавшись владелицей расстрельного дома, решила его снести и построить на этом месте развлекательный комплекс. Расстрельные подвалы собирались отдать под подземную парковку. Тогда общественности удалось отстоять этот дом.

2008 год: «Новая газета» публикует открытое письмо президенту ОАО «Банк Москвы» Андрею Бородину — инициативная группа бизнесменов и депутатов предлагает «компенсировать убытки от создания музея». Сложные переговоры, и находится компромисс: Банк Москвы передает под музей расстрельный подвал. Эта самая страшная часть дома никак не изменилась с тридцатых годов прошлого века.

Но потом Бородина обвинили в хищениях и объявили в розыск, Банк Москвы стал частью банка ВТБ, а нового (или старого?) владельца расстрельного дома более чем странным образом никак и никому не удавалось обнаружить. Банк ВТБ заверяет, что никакого отношения к этому дому не имеет.

10 декабря прошлого года «Новая газета» даже объявила поиск пожелавшего остаться неизвестным хозяина расстрельного дома.

Владелец то находился — то вроде опять оказывался, что это не он. Одно время, по нашим данным, дом мог перейти в собственность одному из учредителей группы компании «Метрополь» — Михаилу Слипенчуку. Однако пресс-служба «Метрополя» тоже официально заявила, что никакого отношения к этому зданию не имеет.

Так вот: Слипенчук или не Слипенчук, непонятно по сей день. Более того! Человек этот — владелец — хоть и невидим, но очень могуществен.

Судите сами.

С одной стороны — президент России Владимир Путин. А с другой стороны — этот безымянный владелец. И кто побеждает? Владелец.

Вот есть распоряжение президента Путина от 01.12.2012 года, и во исполнение этого распоряжения рабочей группой по увековечиванию памяти жертв политических репрессий принят проект концепции Федеральной программы. В эту программу включено создание единой музейно-мемориальной инфраструктуры Москвы. А проектом этим предполагается создание мемориального музея «Расстрельный Дом». И согласовано все это с администрацией президента, Советом по развитию гражданского общества и правам человека, а также постоянной межведомственной комиссией правительства Москвы по восстановлению прав жертв политических репрессий. И — что? А — ничего.

В сообщении «РИА Новости» читаю, что во время недавней прогулки Сергея Собянина по Никольской улице «представитель собственника» рассказал: «Изначально здание было торговым, в нем также располагались квартиры временного проживания».

Кто этот таинственный представитель таинственного собственника? Почему не сам собственник встречается с и.о. мэра? Занят? Гюльчатай, открой личико!

«Изначально здание было торговым…» К тому и вернемся, да? А двадцатый век с его расстрелами перескочим? А почему — к торговле поближе? Можно ведь — изначально — к боярину Хованскому? Или туда — боязно?

И вновь цитирую собственника: «В настоящее время объект не используется… оформляется охранное обязательство… Идет также подготовительная работа к реставрации: фиксация фасадов, разработка проекта в соответствии с утвержденным предметом охраны, ведутся исследовательские работы».

Кем именно ведется подготовительная работа к реставрации? Кто утверждал «предмет охраны»? И какие такие исследовательские работы?

Допускаю: ничего личного или лично-кровожадного. Просто бизнес. Но — чей? И почему о нем никто (или почти никто) не знает?

Нынешний таинственный владелец дома на Никольской, 23, за много лет так ничего и не сделал для этого здания, просто скрывается от всех, не желает напрямую объясниться с общественностью, и что это как не наглость и хамство?

Хамство же, как известно, имеет право на существование, если каждое его проявление вызывает равное по величине противодействие разума. Так что будем чрезвычайно разумны. И равны — по величине — в своем противодействии хамству.

А у нас нет иного выбора. Разве что сглотнуть все это молча, утереться…

Уважаемый Сергей Семенович Собянин!

Раны, конечно, заживают, но остаются рубцы, которые растут вместе с нами.

Даже самые прозрачные цели могут бросать на себя тень. А история с нынешним владением дома на Никольской, 23, — совсем не прозрачная.

Я вчера ходила на Никольскую. Красиво, нарядно, люди гуляют, почти все дома отреставрированы. А расстрельный дом накрыт сеткой, и на нем нет никаких опознавательных знаков. Никакого информационного баннера, ни имени владельца, ни заказчика, ни когда начались реставрационные работы, ни когда будут закончены, нет даже самого номера дома. Ближе к ГУМу тоже есть дома, покрытые строительной сеткой, но там понятно, чьи они.

Впрочем, речь идет не о тонкостях реставрационных работ.

А — об иерархии целей и ценностей.

Спасти то, что считаем ценностями.

Кафе — это очень хорошо. Там можно пить, есть и радоваться жизни. Но кафе на Никольской и так много. И там же есть храм, и подворье, и мужской монастырь… Почему не быть музею в расстрельном доме?

Я расстрельный намеренно не беру в кавычки. (Тем более никакое это не прозвище.) Какая уж тут условность и образность — 31 456 смертных приговоров, вынесенных в одном доме!

Надеемся на Ваше личное вмешательство в историю с расстрельным домом.

P.S.Ваши подписи под этой статьей мы передадим в мэрию Москвы.