Я зову его — Саня.

Саня — это уютно, тепло, по-человечески.

Ему таки стукнуло шесть десятков. Он перескочил эту юбилейную веху легко, как ступеньку. Простил всех, кто забыл. Отшутился с теми, кто поздравил. И помчался парусом — жить дальше.

Саня — моряк. По характеру и до последнего донышка.

Написал море книг про подводников, трогательных в любви, героизме и слабостях. Морские братья давно должны были бы Сане при жизни поставить памятник или какую другую морскую загогулину. За верность братству.

Литературного образования не имеет: «Писал для себя. Веселил себя на вахтах». «Человек, до 1990 года считавший, что слово «шинель» пишется через «е», не мог изобрести флотский язык». Изобрел! И еще придумал столько новых слов, что литспецам не снилось.

Однажды его рассказы с плывущего по матушке-Волге катерка решили прочесть в громкоговоритель. Проходящие мимо суда бросали якоря, экипажи высыпали на палубу — и рыдали в голос.

Его рассказы дербанят на сценарии к фильмам. Их снимают — он смотрит. И улыбается несуразностям художественных выдумок. Стонет, терпит, шумит: «Какой к ядреной фене аквариум с вуалевыми рыбками на подводной лодке?!!!»

Иногда его просят дать интервью на злобу дня. Он высказывается прямым текстом — без купюр. Больше не зовут. Себе дороже.

Спортсмен. Железная воля. В 60 лет крест на кольцах держит, штангу играючи поднимает. Когда устанет, берет пудовый блин от штанги и легко обмахивает потное лицо. Про себя: «84 кг — и ни жиринки. На митинги оппозиции не хожу — из-за несправедливости могу убить». Святая правда — пусть уж лучше пером.

Людмила СТОЛЯРЕНКО

Черновики

Я задумал роман под названием «Мертвые уши». Он будет полностью посвящен миру чиновников.

Интересно, не купят ли они его у меня на стадии замысла? Тысяч за тридцать долларов я бы его продал.

О крабе

Чем отличается власть в России от краба? У краба все органы и члены действуют очень согласованно — членик за члеником, членик за члеником.

О ливере

У политиков аура внутренних органов имеет уныло лиловый цвет, в отличие от синего, присущего нормальным людям. Думаю, что это от лжи. К примеру, печень не выносит никакого вранья. Клетки ее гибнут тысячами.

То же можно сказать и об остальных органах, которые люди называют ливером.

Таким образом, стоит заметить, что ливер политиков далек от совершенства.

Вывод: иным занятие политикой приятнее собственного ливера.

О призраке

Действительно! Опасен каждый шаг, опасны извилины, опасны лабиринты, опасны хлопоты, в которые вовлечет тебя погоня за этим мишурным блеском, манящим призраком.

Ах, чинуша! Ведь продадут тебя твои же сотрапезнички!

Продадут и посмеются, потешатся над несбывшейся мечтой о сытости и благополучии, поиздеваются над ранами, полученными в сражениях за величие любезного нашего Отечества.

А потомки проклянут и измажут твое имя неокрепшим коровьим дерьмом.

Стоит ли горячить себе кровь изнурительными бессонницами? Стоит ли слезы лить о былом и грядущем?

А потом — всё черви и тлен, и отдельное место в аду, рядом со служителями религиозного культа.

О последнем мазке

Я не мог положить последний мазок на портрет провинциального чиновника той же кистью, какой написал все остальные его части.

Некоторые из них я писал кистью грубой, набранной из свежей свиной щетины, символизирующей тупость и в то же время силу органов, но тут я отложил все и взялся за кисть, теплую, полностью сложенную из беличьих хвостов.

Ею я писал выражение его лица. Особенно мне удались глаза с грустью собаки.

21.12.2007, 12.05.2008, 16.05.2008

Наступил тот самый военно-морской зверь, очень нам всем знакомый военно-морской песец!

Вчера я получил письмо: «…газете требуется ваш комментарий и подробности истории подводников Северного флота, которые досрочно голосовали — и ни одного голоса не дали известной партии».

Вообще-то мне всегда казалось, что досрочное голосование — это такое же тайное голосование, что и обычное голосование, и до срока урны никто не имеет права вскрывать. Но!

Тут есть даже не одно «но», а целых два.

Первое: голосование происходит в России. И тут хоть запечатывай урну, хоть не запечатывай, а если начальству потребуется туда заглянуть и выяснить: кто и как голосовал, то оно, начальство, туда обязательно заглянет.

И второе «но»: тут мы имеем дело с военно-морским флотом, и не просто с флотом, а с подводниками — тут все возможно.

Таким образом, эти два «но» перевешивают логику, здравый смысл и Уголовный кодекс. Так что я верю — заглянули, а там…

Ситуация, на сегодняшний день выглядит так: на двух лодках СФ, уходящих в море, провели досрочное голосование.

Лодки свое отголосовали и ушли в море на выполнение боевой задачи.

Но начальству же (повторим, по причине двух «но») не терпится узнать — как и что.

Каким-то (назовем его фантастическим) образом удалось установить: как они там все проголосовали. Вот тут, видимо, наступил тот самый военно-морской зверь, очень нам всем знакомый военно-морской песец — ни одного голоса за всем известную партию!

На Северный флот, как утверждают очевидцы, вылетел сам министр обороны Сердюков. Для агитации и пресечения. Собрали-таки всех, кого смогли. Но агитаторы явились не в 17.00, а в 23.00. И агитировали до часу ночи. То есть даже если в 17.00 еще имелись те, кто «беззаветно любил и верил», то к часу ночи таковых уже не осталось.

Для очистки совести я позвонил ребятам на Северный флот.

И вот что мне ответили: «Саня! Да пошли они все!» — и далее специфическим флотским языком очень подробно и с большим вкусом были перечислены те, кто должен был идти в сторону греческого, римского, иудейского, а также и индийского символа плодородия. Подойдя к нему, им следовало несколько раз на него сесть, после чего, не торопясь слезть и уступить место товарищу.

Потом были подробнейшим образом перечислены виллы, счета, яхты, футбольные клубы и прочие неодушевленные предметы — их тоже следовало поместить в указанное выше место.

Ну, что тут можно сказать?

Тут можно только напомнить, что флот, особенно подводный, очень консервативен. И консервативным его делает жизнь, полная опасностей.

И еще флот очень злопамятен: он помнит «Курск», и все, что вокруг него происходило, и все вопросы и все ответы по нему — тут уж никуда не деться.

И он помнит людей, имевших то или иное отношение к гибели «Курска».

Люди на флоте, и особенно на подводном, рискуют своей жизнью в каждый миг своего существования — и это их выбор, их жизнь, смысл их жизни.

А потом — когда они возвращаются на берег — они видят, что их окружает, и они способны все понять, осознать.

А еще они знают о воровстве — о большом, великом, потрясающем, ужасающем воровстве в Отечестве нашем любезном.

Вот это самое знание и подвигает их на принятие решений перед уходом на боевую службу.

А уходишь ты на нее всегда, как в последний раз.

Так зачем же в последний раз кривить душой?

Вот они и высказались, не кривя душой.

Так что я верю в то, что они ни одного голоса не отдали всем известной партии.

03.12.2011

25 лет награды ищут героев

История гибели подлодки «К-219» — одной из самых громких катастроф отечественного флота — до сих пор не закрыта

6 октября 1986 года в Саргассовом море, у берегов США затонула «К-219» — ракетный подводный крейсер стратегического назначения. 3 октября на атомной подводной лодке (АПЛ) произошла авария ракетного комплекса. На глубине 45 метров в ракетной шахте № 6 произошел взрыв, сорвало крышку шахты, ядерная голова и часть ракеты вылетели наружу, а часть осталась в шахте лодки, произошла разгерметизация корпуса и внутрь АПЛ прорвались ядовитые пары компонентов ракетного топлива. Лодка сначала провалилась на глубину 150 метров, а потом продули главный балласт, всплыли…

После всплытия был введен в действие второй борт главной энергетической установки (ГЭУ), а из того, что раньше было ракетной шахтой №6, повалил оранжевый ядовитый дым.

Трое суток экипаж боролся за корабль. Сразу же после взрыва погибли — командир БЧ-2 капитан 3 ранга Александр Петрачков, матросы — Николай Смаглюк и Игорь Харченко. А спецтрюмный Сергей Преминин погиб, заглушая вручную реактор — при постановке компенсирующей решетки на концевики. Работу он выполнил, а вот выйти из отсека уже не смог.

Первыми на место аварии прибыли суда торгового флота (Министерства морского флота — ММФ СССР). Советские моряки опередили буксир «Паухэтэн» под военно-морским флагом США. Корабли встали в круг, заслоняя собой аварийную подводную лодку.

Вскоре появилась и американская атомная подводная лодка «Аугуста», а в небе над советскими судами и аварийной подводной лодкой забарражировал американский самолет-разведчик «Орион». Появляясь в прямой видимости, он сбрасывал буи десятками, чем затруднял помощь лодке, а выходя на боевой курс, изображал атаку на надводную цель.

Но вот с Кубы прилетели советские истребители, а с территории Советского Союза — парочка Ту-95, и началась эта мало кому известная спасательная операция.

Опасаясь захвата лодки американцами, ВМФ направил в точку трагедии атомный ракетный крейсер «Киров», большой противолодочный корабль (БПК) «Очаков», научно-исследовательское судно и даже дизельную подлодку.

Поначалу того, что на самом деле происходит с лодкой, никто не знал, поэтому когда моряки торгового флота получили шифровки с предписанием следовать в точку, где терпит бедствие АПЛ, первым вопросом был: «А ядерно она не шарахнет?»

Но все пошли без промедления. Суда: «Федор Бредихин» (Рига), «Бакарица» (Архангельск), «Галилео Галилей» (Новороссийск) и суда Балтийского морского пароходства — «Красногвардейск» и «Анатолий Васильев»…

Первым к лодке подошел рефрижератор «Федор Бредихин». Установить радиосвязь не удалось. Вечером того же дня подошли «Красногвардейск» и «Бакарица». Капитан «Красногвардейска» Евгений Данилкин вызывал и вызывал лодку на канале УКВ… Наконец услышали спокойный голос командира «К-219» Британова, который сообщил, что радиоактивности на лодке нет, но есть пострадавшие. Еще он предупреждал, что дым, идущий из ракетной шахты, очень токсичен.

Первым на воду спустил спасательную шлюпку теплоход «Красногвардейск». Когда моряки подошли ближе и увидели искореженное взрывом жерло ракетной шахты, в шлюпке установилась тишина — таких повреждений никто не ожидал.

<…> Скоро ядовитые пары ракетного топлива распространились почти по всей лодке, и командир «К-219» принял решение об эвакуации экипажа…

На «Красногвардейск» доставили 94 человека, «Бакарица» сняла шестерых моряков, наиболее пострадавших от газа, — сами они передвигаться не могли. Корабельного врача Игоря Кочергина перемещали, привязав к носилкам, — оказывая помощь, он надышался парами азотной кислоты больше всех. Его быстро отнесли в лазарет, и им занялся врач «Красногвардейска». У него был отек легких, но его удалось спасти.

Даже в ужасном состоянии, задыхаясь, Игорь Кочергин говорил врачу с «Красногвардейска», что надо делать в первую очередь, чтоб спасти отравленных людей. Их было очень много. Гражданские моряки стали на это время не только санитарами, они были сиделками — каждый что-то пытался сделать, помочь — свои спальные места отдали экипажу подводной лодки.

Британов с аварийной партией все еще оставался на лодке. Так как лодка была обесточена, то связь с командованием командир «К-219» поддерживал через радистов «Красногвардейска». Капитан Евгений Данилкин, первый помощник Михаил Вяхирев и начальник радиостанции Александр Рыбаков работали, не разгибаясь: шифровки шли лавиной. <…>

В ночь на 4 октября 1986 года подошел новейший ролкер (судно для перевозки грузов на колесной базе) БМП «Анатолий Васильев».

К этому времени стало ясно, что лодку придется буксировать. Москва возложила командование спасательными работами на капитана-наставника Льва Будылкина. Лев Яковлевич предложил план буксировки подлодки силами подошедшего танкера «Галилео Галилей», «Красногвардейска» и «Анатолия Васильева».

Буксирным судном назначили теплоход «Красногвардейск». Стали готовиться.

При океанской буксировке существуют свои особенности: большая часть буксирного троса должна находиться в воде. Поэтому его длина должна быть достаточной — в данном случае 500–600 метров. Решили «связать» два буксирных конца, утяжелив их посередине смычкой из звеньев якорной цепи. Тросы взяли с «Галилео Галилея» и «Анатолия Васильева».

Из воспоминаний капитана «Анатолия Васильева» Константина Щиголева: «…Подвел свою махину к «Красногвардейску» на максимально близкую дистанцию — менее половины кабельтова (кабельтов — 185,2 метра.— Прим. ред.). Стали подавать проводник линеметом — все три линемета, даже импортный финский, не сработали. Стали кидать выброску-проводник с «Красногвардейска» — их третьему помощнику удалось его добросить до нас, за него они и вытащили трос». За тросом на «Галилео Галилей» пришлось «съездить» на шлюпке, но в итоге на «Красногвардейске» оказались оба буксирных конца. оставалось соединить эти тросы и закрепить их на субмарине и на «Красногвардейске».

На «Красногвардейске» экипажу пришлось туго. Буксирный гак на судне отсутствовал, а крепить буксирный канат нужно было за что-то крепкое, что не сорвется при буксировке. Придумали соорудить дополнительное устройство — брагу. Для этого подняли левый якорь, отсоединили его и вытащили якорную цепь — где одно звено весит 20 кг, а длина всей якорь-цепи — около 150 м. Эту «цепочку» моряки и пришедшие в себя подводники, надрываясь, перетащили на корму, дважды опоясали ею комингс1 пятого трюма и туда же присоединили буксирный трос.Осталось только перетащить другой конец на подлодку, но и здесь все было не слава богу.

К лодке вышла шлюпка с «Анатолия Васильева» под командованием старпома Юрия Иванова, но вытащить специальный буксирный рым2 из штатного хранилища на носу оказалось непросто — ветер усилился, волна пошла до трех метров. Попытались «рвануть» этот рым, резко набрав скорость, но оборвали трос, который тут же намотался на винт, мотор заглох, и шлюпку понесло к середине лодки — как раз туда, где клубился оранжевый дым. Старпом дал команду спустить весла на воду, и моряки, не державшие в руках весел лет по десять, гребли как одержимые, но все равно выйти из зоны задымления удалось с большим трудом, и команда шлюпки успела-таки нюхнуть токсичного газа.

Наконец лодку приготовили к буксировке <…> Движение начали 5 октября в 18.20. Тут и американцы активизировались. Начались опасные маневры. «Анатолий Васильев» и «Галилео Галилей» прикрывали линию буксирного троса, не позволяя американцам свободно маневрировать в этой зоне, но перископ «Аугусты» появлялся в самых неожиданных и опасных для целей буксировки местах.

А 6 октября в 6.25 на «Красногвардейске» зафиксировали обрыв буксирного конца. Из-за чего это произошло, не знает никто, но есть предположения, что не обошлось без «Аугусты», хотя впоследствии американская сторона решительно отрицала какие-либо враждебные действия.

В 9.45 командир лодки доложил, что лодка опасно погрузилась в воду. Аварийная партия из девяти человек покинула субмарину… На лодке остался только командир Британов. С ним вели переговоры, потому что он отказывался покидать корабль. Переговоры были долгими. В конце концов договорились, что он высадится и чтобы шлюпка была спущена. <…>

Было оговорено, что он подаст одну красную и две зеленых ракеты перед тем, как покинет лодку. При этом он предупредил, что могут быть взрывы.

В 10.55 над Атлантикой одновременно с взмывшими в небо сигнальными ракетами по УКВ раздался отборнейший мат старшего помощника «К-219» Сергея Владимирова, ждавшего в шлюпке: «Все уе…те! Сейчас рванет!» Повторения не требовалось: набирая максимальную скорость, в северном направлении двинулись «Красногвардейск» и «Галилео Галилей». На американском буксире, кстати, тоже поняли русскую команду и с большой скоростью ее выполнили, хотя позже, не дождавшись взрывов, вернулись обратно.

В 11.01 в координатах 31°28’2» N 54°39’8» W (Саргассово море, нейтральные воды) на глубине 5500 м лодка затонула.

Экипаж «К-219» перешел на борт «Анатолия Васильева» — 115 моряков во главе с командиром Британовым. <…>

«Анатолий Васильев» направился на Кубу, куда он должен был доставить экипаж «К-219». <…> Жизнь подлодки закончилась, но экипаж продолжал свою службу — вели журнал, составляли разную документацию, выхаживали отравившихся — ими теперь занимался врач «Анатолия Васильева» Геннадий Новиков, и все это он делал вместе с едва очухавшимся от отека легких врачом АПЛ Игорем Кочергиным — его помощь невозможно недооценить. <…>

В Гаване «Анатолия Васильева» встретил министр обороны Кубы Рауль Кастро, который дал экипажу «К-219» возможность несколько дней отдохнуть в одном из санаториев Кубы, переодел в новенькую кубинскую форму. Вдоль улиц, по которым двигались автобусы, стояли толпы ликующих кубинцев.

А вот на Родине подводников ждал другой прием. Было заведено уголовное дело, и не дожидаясь его результатов, Коммунистическая партия поспешила исключить из своих рядов подводников с «К-219» — на всякий случай.

Командира Британова отдали под суд. Так бывает всегда: остался жив — на скамью подсудимых. В 1987 году, при новом министре обороны, дело закрыли и обвинения с экипажа сняли.

Потом командование Северного флота пыталось отметить правительственными наградами экипаж «К-219», но в Министерстве обороны на наградных листах поставили крест.

Спецтрюмный матрос Сергей Преминин — тот самый, что сумел вручную заглушить реактор энергетической установки, — удостоился звания Героя России посмертно, но только под давлением ряда общественных организаций. Без широкой огласки, оно ему было присвоено только в 1997 году. Поначалу же, в 1987 году, поскупившись, его посмертно наградили орденом Красной Звезды. Из экипажа наград потом удостоились еще только два человека — начальник химической службы и офицер КГБ.

Гражданские моряки тоже не стали героями: в ленинградском порту их встречали, как обычно. Только таможенники проявили особую «теплоту» и что-то упорно искали. Не найдя ничего, ограничились изъятием фотокарточек и пилоток, которые подводники оставили на память морякам.

Об аварии на лодке экипажам было приказано не говорить даже родным и близким. Вот почему в приказе начальника Балтийского морского пароходства моряки сухогруза «Красногвардейск» и ролкера «Анатолий Васильев» спасли некий «экипаж» какого-то «объекта». За «проявленное мужество» взамен правительственных наград всем членам экипажей была объявлена благодарность, особо отличившимся выдали премию — по двухнедельному должностному окладу (от 50 до 75 рублей) и почетные грамоты каждому коллективу.

Позже руководство пароходства обратилось в Министерство морского флота, чтобы моряков наградили. Но наград так никто и не получил.

Не так давно Балтийская территориальная организация Российского профсоюза моряков и Совета ветеранов Балтийского морского пароходства направила в адрес президента Медведева обращение с просьбой наградить наиболее отличившихся в октябре 1986 года моряков бывшего Балтийского морского пароходства (БМП).

К списку на награждение моряков-балтийцев был приложен список моряков-подводников. <…> Однако из Управления наград президента РФ по телефону заявителей уведомили, что Морской профсоюз и Совет ветеранов не имеют полномочий кого-либо представлять к награждению, а Балтийское морское пароходство кануло в Лету вместе с государством.

Тогда в администрацию президента РФ были направлены запросы от частных лиц. Заявители получили письменные ответы, согласно которым экипаж «К-219» виноват в трагедии и не достоин наград.

Но вот делать только экипаж «К-219» виновным в трагедии, наверное, нельзя. Все известно, что у этой АПЛ и раньше были проблемы с ракетным вооружением, и точно такая же авария случилась с ней и ранее по шахте №15. А в поход перед трагедией «К-219» отправилась в спешке: половина экипажа состояла из прикомандированных в последний момент людей, и в гибели лодки повинен не только экипаж, но и руководство ВМФ.

По отношению к спасателям, морякам Балтийского морского пароходства, в письмах сквозит издевка. <…>

О каких наградах вообще можно говорить, если в ответе из Главного управления кадров Министерства обороны РФ написано: «Главное командование ВМФ сведениями о действиях (отличиях) экипажей судов Балтийского морского пароходства «Красногвардейск» и «Анатолий Васильев» по спасению моряков АПЛ «К-219» не располагает»!

Обескураживает и ответ Главного командования ВМФ, которое информирует, что в 1999 году было отклонено ходатайство Северного флота о награждении 54 членов экипажа «К-219» «из-за отсутствия полной и документально подтвержденной информации по факту ее гибели». Выходит, «К-219» до сих пор, как «Летучий голландец», числится пропавшей без вести?

Министерство транспорта РФ как преемник Министерства морского флота СССР сообщает, что не против награждения и сделало запрос в Министерство обороны, но рекомендует обратиться в один из Санкт-Петербургских архивов в поисках пропавших документов Балтийского морского пароходства. И при этом всем известно, что архивы Министерства морского флота сгорели, а Балтийского морского пароходства уже не существует.

Но живы еще люди, подписавшие когда-то списки на награждение: капитан ролкера «Анатолий Васильев» Константин Щиголев, его первый помощник Забурдаев и первый помощник капитана сухогруза «Красногвардейск» Михаил Вяхирев.

Есть приказ начальника Балтийского морского пароходства, подтверждающий, что экипажи этих судов «проявили мужество при проведении спасательной операции». И список моряков в нем. <…>

А вот капитан «Красногвардейска» Евгений Данилкин недавно скончался.

31.08.2012

1Морское ограждение высотой до 60 см по периметру выреза (люка, шахты) в палубе судна. Люки верхней палубы обрамляют комингсами и снабжают непроницаемыми закрытиями. 2Металлическое кольцо, вбиваемое где-либо на судне для закрепления за него снастей.