РасследованияПолитика

Судьба-отсидка

Почему очевидно невиновные подсудимые по делу о нападении на Елену Милашину и Эллу Карамянц так жаждут обвинительного приговора

Этот материал вышел в номере № 86 от 7 августа 2013
Читать
Почему очевидно невиновные подсудимые по делу о нападении на Елену Милашину и Эллу Карамянц так жаждут обвинительного приговора

На прошлой неделе я ездила в Балашиху, на суд по делу о нападении на мою коллегу, обозревателя «Новой газеты» Лену Милашину и ее подругу, Эллу Карамянц (см. «Новую», № 102 за 2012 год).

Нападавшие пытались сымитировать ограбление — отобрали у Эллы ноутбук и выхватили из рюкзака Лены торчавший оттуда конверт с деньгами. Сумки забирать не стали, хотя в них могло быть много ценного, хоть те же телефоны.

Нападение произошло в ночь с 4 на 5 апреля, и уже утром я поехала в Балашиху, чтобы по возможности девчонкам помочь и как-то их поддержать. Так что теперь в суде я выступала как свидетель. Я очень хорошо запомнила тот слякотный апрельский день.

Я помню, как всю дорогу, пока я пробиралась через пробки на Щелчке, мне названивали люди из департамента уголовного розыска центрального аппарата МВД, выспрашивали детали произошедшего, которыми я и сама на тот момент не очень-то владела. Подробности я узнала только от девочек, которых забрала из дома и повезла в травмпункт. Они мне и рассказали, как их били эти двое — темноволосые, высокие, спортивные парни кавказской внешности. Как полтора часа они обе, побитые и напуганные, ждали полицейскую машину, а когда эта машина приехала, им те менты, что сидели внутри, даже окна не открыли, не сказали ничего. Они там, видите ли, опрашивали свидетельницу, которую подхватили раньше.

Все эти детали мы вместе с Эллой рассказывали и пересказывали людям из центрального аппарата, а также балашихинским полицейским, которые при московских коллегах вытянулись в струнку и поджали лапки, словно дрессированные таксы. Лена Милашина в тот день была плохой собеседник — она на ногах почти не держалась, говорила с трудом. Люди из центрального аппарата выспрашивали, конечно, не получала ли Ленка угроз в последнее время. И я рассказывала им об одном из ее последних расследований и о том, как в суде сторонники того подонка, которого она фактически посадила на скамью подсудимых, открыто снимали ее на камеры мобильного телефона. Интерес московских полицейских был понятен: у нас в редакции есть страшный такой угол, в зале, где мы планерки проводим, и там шесть портретов наших коллег, которых убили именно в связи с их работой. Так что они, понятно, и в этом случае почувствовали возможную связь с профессиональной деятельностью Милашиной. Но посидели, послушали — и засобирались домой. Тем самым дав понять балашихинским, что ничего такого в этом деле нет: вы, главное, расследуйте и доведите дело до суда.

Все показания Милашиной о том, как это нападение может быть связано с ее расследованиями, понятно, больше никакого интереса у следователей не вызывали. На том основании, что нападавшие отобрали Эллин ноутбук и конверт с деньгами на командировку, который просто торчал из раскрытого рюкзака Лены, дело было заведено по статье 161 ч. 2 — «Грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору».

Элла после кошмарной, бессонной ночи весь следующий день проторчала в полиции. Сначала давала показания следовательнице Овчинниковой — и я, поскольку находилась рядом, отчетливо помню, как Элла, сама армянка по национальности, сосредоточилась именно на этнической принадлежности нападавших. Как она настаивала, что это именно выходцы с Кавказа — поскольку сама в тех краях выросла, своих за километр узнает. Я помню фоторобот одного из нападавших, составленный Эллой, — я тогда вслух отметила: это явно человек с Кавказа.

Я не затем так акцентируюсь на теме этнической принадлежности этих парней, чтобы поддержать межнациональную распрю, которая и так в Москве все круче заваривается. А только лишь потому, что я (как, думаю, и все остальные участники этого скоморошьего процесса) знаю — на скамье подсудимых сидят люди, не виновные в том преступлении, в котором их обвиняют.

Сергея Аверина и Андрея Хлебникова задержали ровно через неделю после нападения, 12 апреля, — следствие торопилось. Оба — невысокие, белобрысые, довольно хлипенькие. Наркоманы, оба ранее судимы. И оба — типично русской внешности.

Оба написали явку с повинной (от которой впоследствии отказались в суде, сообразив, что Милашина, в отличие от следствия, вовсе не имеет желания «посадить хоть кого-то»). В доказательной базе следствия творилось черт знает что: как-то получилось, что некий свидетель опознал Хлебникова раньше, чем Хлебников был задержан. Эллу Карамянц, гражданку Америки, которая, однако, в тот момент еще была в Москве и готова была участвовать в опознании, на это следственное действие не пригласили — а позвали ровно после того, как ее самолет вылетел из «Шереметьева».

Кроме того, оказалось, что денег, якобы выхваченных Авериным и Хлебниковым вместе с конвертом из рюкзака Милашиной, было не 15 тысяч, в чем они признались, а всего около четырех — остальное Милашина спрятала в потайной карман, о чем благополучно забыла, и нашла эти деньги позже, после того, как задержанные все на себя взяли.

Дело даже возвращали следователю, но вся эта каша в доказательной базе осталась и не помешала делу дойти до суда. Сегодня суд выходит на прения. Так что, думаю, завтра будет приговор — без сомнений обвинительный. Хотя Милашина за этих обвиняемых билась до последнего. Много раз, рассказывая про процесс, она оговаривалась, называя Аверина и Хлебникова потерпевшими. Но я думаю, что это — не совсем точное слово для обозначения их роли в процессе. Они — посадочный материал. Не пошли бы под суд по делу Милашиной — сели бы за другое. Люди безвольной судьбы, которым и на свою-то жизнь плевать, по большому счету, — что уж там брать высокие материи.

Матерей Аверина и Хлебникова я впервые увидела в суде, хотя прежде разговаривала с кем-то из них, не помню с кем. Это было еще в самом начале процесса; по поведению судьи и прокурора тогда было понятно, что они намерены прогнать дело по-быстрому, а подсудимые и их родственники большую надежду возлагали на Милашину с ее защитой. Им в тот момент, видно, еще не хотелось садиться за то, чего они не совершали.

После того нашего разговора многое поменялось. Теперь две мамы отсели в сторонку от Ленки, едва заметно с ней поздоровавшись. До меня доносились обрывки их разговора: «Все устали уже… На работе надоело отпрашиваться… Скорее бы уж все закончилось…» У меня есть ощущение, что мамы не то что надеются — они уже знают, какой будет исход.

Ну то есть понятно, что произошло. Подсудимые сидят в СИЗО вот уже почти полтора года, с самого момента задержания. И невиновность их в этом преступлении — очевидное обстоятельство только для Милашиной. А прокуратура может запросить хоть семь лет, статья позволяет. А может — и в рамках уже отбытого. И когда неведомые силы донесли до Аверина с Хлебниковым всю эту нехитрую арифметику — в один миг их тактика переменилась на прямо противоположную. Если раньше они поддерживали ходатайства Милашиной и ее адвоката, то теперь все решили оставлять на усмотрение суда. За оправдание уже не бились. Не нужно оно им стало. Им теперь нужен небольшой, пусть и несправедливый приговор.

Пока я жду в тесном коридоре своей очереди быть вызванной в качестве свидетеля, я не могу знать, что происходит в зале суда. Я слышу только, как неистовствует Милашина — и буквально через минуту из зала выбегает прокурор. «Ну ждите теперь, — говорит она мне и полицейским, которых тоже пригласили. — Отвод судье заявлен».

Лена заявила судье отвод за сговор с адвокатами подсудимых. Имела такое право, не только юридическое — но и моральное, я считаю.

Матери кидаются на Ленку: «Да что вам нужно от них? Что вы к ним привязались?»

Правосудие, истина, совесть — пустые слова. Ни для кого ничего они в этом суде не значат. Завтра Аверин и Хлебников получат свой приговор, наверное небольшой. И они, и их родственники сделают вывод: стратегия была выбрана правильная, так и надо было сидеть и не трепыхаться. Они и детей своих научат тому, чему их научили.

Выводы сделают и те, кто напал на Лену Милашину и ее подругу.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow