Игорь РЫНКЕВИЧ, белорусский юрист, руководитель публичного учреждения «Лига развития демократии «Гражданский вердикт»:

На процесс я приехал по приглашению Объединенной группы общественного наблюдения, которая возникла год назад в России как реакция на волну массовых публичных выступлений. Два заседания, на которых я был, пришлись на стадию осмотра вещественных доказательств-видеофайлов.

Уголовное преследование манифестантов или рядовых граждан, которые попали в «точку икс», не ново, особенно в Беларуси. В 2008 году я присутствовал на процессе по так называемому «делу четырнадцати»: молодых людей судили по подобным обвинениям после выступления индивидуальных предпринимателей. И самая грустная аналогия, которая наиболее близка, — события декабря 2010 года, когда люди выступили против фальсификации президентских выборов в Беларуси. Спецслужбы рассекли сорокатысячную толпу. Сказали, что производились «групповые действия, нарушающие общественный порядок», «массовые беспорядки». В этой части «болотное дело» для меня не ново. Репрессивные новации в Беларуси и России схожи. Иногда мне кажется, что Беларусь — какая-то социальная лаборатория, в которой обкатываются технологии авторитарного правления.

Более шестисот человек схватили с административными правонарушениями сразу. Это сопоставимо с количеством задержанных на Болотной. Милиция действовала крайне жестоко: у женщин ноги были сломаны. Были использованы не только силы столичных правоохранительных органов, привозили ОМОН и из других городов. Потом был суд.

На том процессе я давал советы, как организовывать защиту. Видеозаписи тоже тогда демонстрировали как доказательства. Но и сторона защиты представила ряд видео, на которых были незнакомые для оппозиции люди. Они фигурировали в сюжете, где люди бьют окна и двери в Доме правительства. Думаю, адвокатам в российском процессе тоже имеет смысл проанализировать действия лиц, не выявленных как гражданские активисты. Провокации — необходимый элемент действий органов правопорядка, если потом планируют применять непропорционально силы и спецсредства. Пострадавшие среди сотрудников милиции тоже были: нашлись с ушибами, ничего серьезного. Если бы демонстранты готовились, характер повреждений был бы иным. На пленках, которые показали в Мосгорсуде, тоже видно, что никто специальным образом из демонстрантов не экипирован или что-то пронес.

У вас из «болотного дела» выделено «дело двенадцати», есть еще вторая волна задержанных. В Беларуси тоже были выделенные из общего отдельные дела, достаточно избирательно, своеобразно. Судили по три-четыре человека. Искусственно их объединяли, видимо, с одной важной целью — чтобы не сгруппировать всех вместе и не придавать мощное звучание. Такое дело имело бы больший резонанс. Многим дали до 6 лет. Политзаключенные и даже один кандидат в президенты по-прежнему в тюрьме.

Белорусские судебные процессы кратки, быстротечны, судебное следствие ведется односторонне. Международному юридическому сообществу показывают, что якобы мы не затягиваем процесс. Но у нас нет справедливого судебного разбирательства по политически мотивированным делам.

В России пытаются соблюсти мало-мальские стандарты справедливого судебного разбирательства перед цивилизованным миром. С другой стороны, эти процессы — как дамоклов меч над всем протестным движением. Это такие инъекции страха, чтобы люди задумывались, зачем вообще выходить на улицу.

Раньше я работал адвокатом и привык к разным сценариям, к разным сценам в суде. Но в этом процессе примечательно: больше двадцати защитников, общественных в том числе, впечатляет такая команда, с одной стороны, а с другой стороны — сидит скучающая дама-прокурор. Некоторые иронизируют: если бы гособвинение вообще не было бы представлено в суде, мало что поменялось бы.

Тяжелое впечатление от заменивших клетки стеклянных аквариумов. Право на защиту попирается, мне это как адвокату, знающему международные нормы, видно. Помещение в аквариум превращает их в безголосых рыбок. Достоинство людей унижают. Любые документы, которые передаются через щель, как рассказывают адвокаты, подвергаются досмотру судебных приставов. Этим нарушается конфиденциальность общения адвоката с подзащитным. Они не имеют права читать бумаги, они могут лишь посмотреть, чтобы там ничего противозаконного не содержалось, условно говоря, плана побега из аквариума. Уже сейчас можно ставить вопрос: не нарушается ли право на справедливое судебное разбирательство?