Пожалуй, лишь в недавно вышедшей книге известного политолога Владимира Гельмана «Из огня да в полымя: российская политика после СССР» содержится оригинальный взгляд на соотношение «отцов и детей» в российской оппозиции. Гельман справедливо обращает внимание на то, что если «первые воспринимали текущую ситуацию в стране по большей части как продолжение прежних политических баталий (подчас уже утративших былую актуальность), а общество справедливо или нет, но ассоциировало их имена с периодом «лихих 90-х», то вторые не без основания претендовали на то, чтобы сделать политическую карьеру уже в новых условиях. По сравнению со своими предшественниками молодые оппозиционеры (от Сергея Удальцова до Ильи Яшина и Владимира Милова) проявляли не только более высокую склонность к риску, но и более высокую готовность к объединению различных сегментов оппозиции по принципу «негативного консенсуса» против статус-кво. Самым ярким проявлением обеих указанных тенденций стал феномен Алексея Навального, который успешно «раскрутил» громкую антикоррупционную кампанию в интернете, стал заметной публичной фигурой и позиционировал себя одновременно как либерал и националист — немыслимое сочетание для прежнего поколения оппозиционеров».

На мой взгляд, Гельман здесь уловил самое важное из того, что сегодня происходит. Опасность для нынешнего режима может представлять только объединенная оппозиция. Но до сих пор различные ветви оппозиции враждовали друг с другом чуть ли не больше, чем с общим соперником. Левые силы не могли простить реформаторам преобразований 90-х годов. Сами реформаторы относились к левым, как к наследникам советского режима, стремящимся восстановить такую систему, при которой в магазинах нет колбасы.

Более того, до сих пор не стихают бессмысленные баталии внутри демократического лагеря. Спорят о том, правильно ли проводились реформы командой Гайдара. Как будто бы разрешение нынешних проблем хоть сколько-нибудь зависит от разрешения споров о том, что было в 1991 году. Для некоторых старых лидеров подобное смешение политики с историей есть вполне рациональный способ поддержания личной власти в своих партиях. Но большинству шестидесятников и семидесятников из старых споров трудно выйти по иррациональным причинам. И впрямь ведь страшно поддерживать коммунистов против Путина, несмотря на все очевидные минусы нынешней власти.

Специфика нового поколения оппозиционеров — и Гельман точно это уловил — состоит в том, что они родились в 70-х, а то и 80-х годах, и, значит, не принимали личного участия в былых политических баталиях. Для них это действительно лишь споры об истории. А вот проблемы, создаваемые нынешним режимом, — реальная политика. И в результате выходит, что новому поколению формировать объединенную оппозицию значительно проще. Не просто потому, что люди вроде Навального более склонны к компромиссам. А потому, что этих людей объективно почти ничего не разделяет.

Вообще надо заметить, что книга Гельмана отличается рядом оригинальных поворотов в политологическом анализе. Например, попыткой сравнить консенсус, навязанный российским элитам Владимиром Путиным, с характерным для дона Корлеоне из «Крестного отца» предложением, от которого невозможно отказаться.

Гельману удалось в небольшой книге объяснить ключевые процессы, происходившие в России последних десятилетий. Он разъяснил то, что политизированные авторы обычно затемняют. В этом и состоит достоинство профессиональной политологии в отличие от той телевизионной, которой нас потчуют последнее время.