Свободен

Мы с ним не знакомы. Но он дружелюбен. Даже сочувствует мне:

— Куда ты летаешь, мечешься, маешься. Что тебе не сидится на одном месте? Обвешался аппаратурой и без конца щелкаешь, накапливаешь чужие лица, образы, изображения. Тебе кажется, что мир станет понятней и добрей, если ты их станешь ему предъявлять? Давай снимай. Я не увижу плод твоих усилий, а ты из десятка карточек найдешь, может быть, одну, на которой, как тебе покажется, ты снял то, что увидел, а не то, что я тебе показал.

— Изображение, верно, твое, но фото уже тебе не принадлежит, и на нем ты мне показываешь то, что я снял, а не наоборот. Ты мне симпатичен в своей свободной бедности. Ты не обозлился на мои дорогие аппараты и навязчивость. Ты терпелив и приветлив вообще. Тебе не нужен мой труд. Возможно, тебе вообще труд не нужен, поскольку он ограничивает твое существование и лишает тебя возможности целый день стоять на базарной площади маленького мадагаскарского городка и наблюдать за усилиями других людей жить лучше, чем ты. Думаю, ты прав — у них не получится. Однако пожалуй на карточку, ну хоть в качестве иллюстрации жизни, если не примера для подражания.

Чаепитие

Тут никакой особой истории нет. Хозяева погребли скошенную траву и пришли домой пить чай. Соседка пришла в платочке, все-таки в гости. Дом небедный: шкаф с посудой, приемник «Спидола», самовар новый никелированный. Ну, это вы сами узнали. Чашки с блюдцами обязательно, чтобы пить вприкуску, щипцы для рафинада. И угощение. Из лавки только печенье, для красоты и уважения, рыба, выловленная хозяином, для полноты стола, и шаньги. Шаньги обязательно. Это пухлые лепешки, покрытые сметаной и испеченные в русской печи. Вкусно.

Если дом победней, то можно по-соседски прийти со своей чашкой и сахаром, из деликатности. Главное — процесс, общение. Мужик между тем сидит в стороне и помалкивает, поскольку у него особенность речи, и за столом перед заезжим московским гостем он не торопится ею отличиться. Зато уж когда вышли покурить, удивил стройной системой разнообразия. Я, говорит, едри его мать, прожил в Смутово, мать его едри, больше как полвека, едри его мать.

Решив, что чередование слов в присказке случайно, я вежливо перебил его вопросом о видах на урожай.

Да это какой год, мать его едри, выпадет. А то работаешь, едри его мать, а там засуха, мать его едри, или дожди, едри его мать.

Мы вернулись в избу, и разговор пошел, как прежде — бессистемно.