В Высоком суде Лондона представлены показания экс-следователя Павла Карпова в рамках разбирательства по его иску о клевете против главыHermitage Билла Браудера и руководителя юридической компании, в которой работал Сергей Магнитский, Джемисона Файерстоуна. Этот документ был отправлен в суд 19 июня 2013 года — как ответ на вопрос ответчиков: откуда у, казалось бы, рядового полицейского офицера, который уволился из органов только летом прошлого года, средства на столь дорогостоящий английский суд*. Щедрые богатые друзья из числа олигархов, не давшие пропасть молодому человеку во времена его работы следователем по экономическим преступлениям, небедные родственники, дорогостоящие подарки, подработки, приносившие большой доход, — вот как объясняет происхождение своего движимого и недвижимого имущества, а также возможность судиться в Лондоне экс-подполковник Павел Карпов.

Эти показания, как мне кажется (и это мое личное, частное мнение), — своеобразная явка с повинной. Потому что ни один из своих «источников доходов» (как от подарков, так и от хобби) Карпов, судя по всему, не декларировал, хотя и был следователем в том числе и в делах о налоговых преступлениях. И еще вопрос: не было ли конфликта интересов у следователя Карпова с молодым человеком Карповым, получающим от друзей-бизнесменов дорогие подарки?

Публикуем выдержки из этих показаний с небольшими комментариями от редакции.

Взлеты и падения

«…Мне 35 лет. Я не женат, детей не имею. В качестве краткой биографической справки мoгу сказать, что в старших классах я ходил в очень хорошую школу в Москве, а потом четыре года изучал право в вузе, который называется «Московский институт права при Министерстве внутренних дел», где готовят юристов высокого уровня по уголовному праву для государственной службы. После окончания университета я поступил на службу в московскую полицию, где работал следователем с осени 1998 года до декабря 2009 года. Я дослужился до звания подполковника и должности старшего следователя по особо важным делам».

«2 декабря 2009 года (то есть сразу после смерти Магнитского. — Прим. ред.) по моему заявлению и после процесса собеседования я был переведен в Следственный комитет Министерства внутренних дел на федеральный уровень, и это было повышением по службе по сравнению с работой в московской полиции. Однако там я получил более низкую должность, на две должностные ступени ниже…».

«В 2009 году, в ежегодный День полиции, я получил отличительный знак «Лучший следователь». Ответчики заявляют, что это была своего рода награда за якобы мою связь с делом Магнитского. Однако это неправда. На самом деле я считаю, что обвинения против меня, публично выдвинутые Ответчиками, серьезно повредили моей карьере. Например, в конце 2011 года я не получил перевода в другой отдел, хотя и прошел собеседование. Летом 2011 года я не получил никакого признания за расследование, которое я провел в отношении мошенничества с одним пенсионером, которое изначально не было проведено надлежащим образом соответствующими следственными органами. Депутат Государственной думы написала благодарственное письмо за мою работу. Несмотря на то, что мои непосредственные начальники все рекомендовали меня к поощрению за эту работу, старший руководитель, чье слово было последним, отказал».

«Из-за большого разочарования по этому поводу я подал рапорт об увольнении из Министерства внутренних дел 20 июня 2012 года и с почетом был отправлен на пенсию 20 июля 2012 года. К тому времени я уже достаточно долго прослужил, чтобы получить государственную пенсию. <…> Я был, конечно, разочарован нежеланием моих начальников помочь мне в защите моей репутации и их равным нежеланием повышать меня в должности и способствовать моему продвижению по службе. Поэтому я решил, что пришло время уходить из полиции и двигаться дальше».

Ищу работу

«В настоящее время я не трудоустроен и ищу новую работу. Я амбициозный человек, хочу дальше продолжать свою карьеру и иметь уважение в обществе. Однако обвинения, выдвинутые против меня Ответчиками и другими лицами под влиянием Ответчиков, так же как и этот судебный процесс, мешают мне получить новую работу. Потенциальные работодатели очень настороженно относятся к тому, что могут быть втянуты в контекст негативных публикаций в связи с различными «списками Магнитского» как люди, оказывающие мне помощь».

«Поэтому в настоящее время я работаю на различных приходящих проектах, в том числе по оформлению лицензий для нефтеразведки для маленькой компании или по поиску покупателей для нефтебурильного оборудования. Эта работа оплачивается в виде комиссионных. Некоторое время назад мне предложили возглавить работу с проблемными активами одного из крупнейших российских сельскохозяйственных холдингов. Эта работа включает в себя координацию целого ряда уголовных дел и взаимодействие с большим количеством кредиторов и должников. Однако компания готова окончательно предложить мне работу только по окончании судебного процесса <…>».

«За мной никто не стоит»

«Я бы хотел ясно заявить, что я подал иск против Ответчиков ни с какой иной целью, кроме как только защитить и реабилитировать свою репутацию. <…> В том числе я не стремлюсь защищать интересы российского государства. Я ни в коей мере не пытаюсь оказать негативного влияния на кампанию, которую Ответчики проводят в отношении смерти Maгнитского».

«Я не получал никакой прямой или косвенной мотивации начать этот судебный процесс от какого бы то ни было российского государственного чиновника или от кого-либо, выступающего от имени российского правительства или другого государственного органа. Наоборот, как я объясняю ниже, в Российской Федерации мне все время ставили палки в колеса при попытках защитить свою репутацию».

Нравственные страдания

«В публикациях, на которые я подал иск, содержатся четыре широких обвинения в мой адрес: виновность в пытках и убийстве Сергея Магнитского, коррумпированное участие в мошенничестве на сумму 230 миллионов долларов США, похищение некоего господина Михеева с целью вымогательства, а также уголовное дело против Михеева, сфабрикованное для сокрытия преступления. <…> Трудно представить себе более серьезные обвинения, чем те, что предъявлены мне. Я не могу объяснить во всей полноте, какой стресс и душевные страдания эти обвинения принесли мне и близким мне людям. Эти обвинения привели к тому, что я должен был оправдываться перед друзьями, коллегами и родственниками».

«Я глубоко потрясен и расстроен таким состоянием дел. В самом деле, несмотря на то, что Ответчики хорошо знают о том, что я ставил их версию событий под сомнение еще в 2010 году, они ни разу не обратились ко мне за комментариями или разъяснениями. В этом смысле я поручаю своим адвокатам подробно разобраться с этим серьезным вопросом (то есть за 3 года у Карпова не было возможности показаться общественности и высказать свою позицию, даже после отставки? —Прим. ред.).

К преследованию Магнитского «непричастен»

«Прежде всего я должен конкретизировать, что не имел никакого отношения и ничего не знал о подоплеке дел <…>. Подполковник Кузнецов не работал под моим руководством в то время <…> расследование уголовного дела по компании «Камея» было санкционировано на очень высоком уровне и началось задолго до того, как я был привлечен к нему. В противоположность тому, что говорят Ответчики, расследование было серьезным и обстоятельным, и основывалось оно на ранее проведенном расследовании сотрудниками ФСБ при поддержке налоговых экспертов».

«Что касается якобы использования документов в преступных целях, которое я якобы санкционировал, то мне было сказано собственным адвокатом Черкасова в ноябре или декабре 2007 года, что анализ показал, что печати компании, находившиеся на хранении в полиции, не были использованы в мошенничестве, которое, похоже, имело место. <…> Я получал требования вернуть кое-какие из изъятых документов, и я давал отказы выдать такие документы, в связи с тем, что они еще находятся в работе» (в данном случае — уже привычное для Следственного департамента МВД РФ передергивание. Печати компаний, изъятые в ходе обыска, действительно ни при чем, дело не в них, а в оригиналах уставных документов, которые также хранились у следствия и были использованы для мошеннической перерегистрации на иных лиц — именно это обстоятельство лежало в основе всей схемы по краже из бюджета 5,4 млрд рублей. Карпов действительно не был следователем по этому делу в период проведения обысков, но получил его к производству буквально через неделю после этого, и все изъятые вещдоки, как и другие материалы, перешли в его распоряжение. Действительно, адвокаты Hermitage неоднократно просили следователя Карпова вернуть уставные документы, без которых невозможно вести хозяйственную деятельность, но тщетно. Мало того, за несколько недель до того, как было совершено мошенничество, адвокаты Hermitage, по их словам, ставили в известность следствие о возможном преступлении. Через некоторое время после того, как 5,4 млрд рублей были украдены, Карпов перестал расследовать дело Hermitage, передав расследование в руки Олега Сильченко. — Прим. ред.).

«Что касается обвинений в мой адрес, сделанных Магнитским, то они имели место по маленькому вопросу, когда я отказал в просьбе вернуть документы. Вопросы моей ответственности за хранение документов и требований их возврата были строго документированы. Поэтому не было смысла давить на Магнитского отозвать их (жалобы. — Прим. ред.). В отличие от Кузнецова и других, Магнитский никогда меня прямо не обвинял в участии в мошенничестве в отношении компании Hermitiage» (что, мягко говоря, не соответствует действительности, чтобы убедиться в этом, достаточно поднять жалобы Магнитского, находящиеся в свободном доступе в интернете. — Прим. ред.).

В ОПГ не состоит

«Выдвигается предположение, что я был участником так называемой «преступной группы Клюева» (предприниматель и банкир, «специалист» по возврату налогов; через банк, к которому он имел непосредственное отношение, была выведена основная украденная сумма. — Прим. ред.), по крайней мере, из-за моего участия в расследовании дела «Михайловского ГОКа» (Клюев был обвиняемым по этому делу, которое вел в том числе следователь Карпов.—Прим. ред.). Хочу заявить, что я не являюсь участником группы Клюева или какой-либо другой преступной группы. В доказательство этого Ответчиками приводятся мои поездки на Кипр (Клюев тогда был в статусе подозреваемого, Карпов — членом следственной группы, по странному стечению обстоятельств на курорт они летели одним бортом. — Прим. ред.). <…> Но я еще раз подчеркиваю, что не являлся руководителем расследования» (по делу Клюева. — Прим. ред.).

«Репутация в Англии»

«Я полностью признаю, что до начала кампании Ответчиками у меня не было значительной репутации в Англии и Уэльсе. Я раньше ездил в Англию пять или около того раз. У меня друзья, в том числе одноклассники, живут здесь, а также бывшая девушка, с которой я до сих пор поддерживаю контакт. Суть заключается в том, что моя репутация сначала была создана, а потом разрушена кампанией Ответчиков. <…> Я верю в то, что сегодня я страдаю от того, что можно назвать ужасной репутацией в Англии и Уэльсе» (как репутация может быть создана третьим лицом и тут же им разрушена? Означает ли это также, что «репутация» у Карпова создана там, куда он летал, — на Мальдивах, Карибах, в Турции, Симферополе и т.д.? —Прим. ред.).

Хронология «травли» Павла Карпова в России

«Когда обвинения против меня стали впервые появляться, то, несмотря на то, что они были серьезными и постоянно нарастали, мое руководство в полиции четко говорило мне, что я как государственный служащий должен терпимо относиться к критике и не жаловаться. И в самом деле, когда я впервые поднял об этом вопрос, мне было конкретно сказано заместителем начальника Следственного комитета Министерства внутренних дел генералом Бородулиным, чтобы я не реагировал. Я помню его конкретные слова: «Собака лает, караван идет».<…> Несмотря на такое отношение моих начальников, я тем не менее пытался жаловаться как в России, так и сейчас, в Англии, хотя при их поддержке я бы мог действовать гораздо быстрее».

«Вскоре после моего первого письма (в правоохранительные органы с просьбой о защите. — Прим. ред.) мне стало известно, что появился второй видеоматериал (под названием «Вторая серия. Майор Павел Карпов»), который был опубликован на сайте «Российские неприкасаемые» и на сайте YouTube и который почти целиком был посвящен мне. Я почувствовал, что это была месть за заявление, которое я подал 12 июля 2010 года, хотя сейчас вижу, что это была спланированная часть кампании Ответчиков, и время публикации было совпадением. Данный видеоматериал заставил меня первый раз в жизни испугаться за свою жизнь и безопасность. На этот раз я стал главной мишенью для Ответчиков, и они сделали все возможное, чтобы раздобыть конфиденциальную информацию обо мне из всех возможных источников. Я чувствовал себя под открытой угрозой при таком развороте событий. Поэтому 14 июля 2010 года я написал Юрию Драгунцову, начальнику Управления собственной безопасности Министерства внутренних дел Российской Федерации. В том письме я еще раз попросил о расследовании фактов злоупотребления моей личной информацией и об открытии уголовного дела».

«Я написал заявление 14 июля 2010 года в Управление собственной безопасности MBД России с надеждой, что они защитят меня от таких открытых угроз. Также я боялся физической расправы со стороны третьих лиц в отношении себя и своих близких с целью вымогательства якобы похищенных денежных средств, о которых Ответчики постоянно твердили в рамках своей кампании. Ответчики распространили мои личные данные — адрес проживания, номера автомашин, что означало, что моя семья находилась в опасности».

«По российским законам любое уголовное заявление, кто бы его ни получил, должно быть рассмотрено и по нему должно быть принято процессуальное решение: либо открыть уголовное дело при наличии достаточных оснований, либо отказать в его открытии, либо передача заявления в орган, который за это отвечает. Однако <…> к моему значительному расстройству, я получил ответ, датированный 6 августа 2010 года от старшего следователя Голкина, в котором говорилось, что оба моих письма будут присовокуплены к уголовному делу №374015, которое было открыто в отношении хищения трех российских компаний по заявлениям Ответчиков… Я испытывал (и продолжаю испытывать) сильное негодование из-за того, что моя позиция была просто проигнорирована, в то время как жалоба Ответчиков в отношении меня была расследована… Таким образом, и прокуратура, и руководство Следственного комитета отказали мне в дальнейшем поиске справедливости. На тот момент я осознал, что мои усилия оказались тщетными, и я больше не предпринимал попыток апеллировать» (жалоба Ответчиков на самом деле также не была расследована, поскольку никто до сих пор так и не знает, кто на самом деле украл деньги из бюджета и был заинтересован в гибели Магнитского в СИЗО.—Прим. ред.).

«В конце концов, я получил хорошие новости — уголовное дело было возбуждено. 15 июля 2011 года было принято решение о признании меня потерпевшим по моему заявлению. Однако прогресс был недолгим. 22 декабря 2011 года дело было прекращено, потому что в Российской Федерации в декабре 2011 года вступило в действие новое законодательство с ретроспективным действием, в результате которого клевета перестала быть уголовным преступленном».

«Вскоре после этого президентский совет России по правам человека опубликовал 5 июля 2011 года предварительный отчет об обнаруженных фактах в отношении обстоятельств смерти Сергея Магнитского. По моему мнению, предварительный отчет был составлен почти полностью на обвинениях и материалах, распространяемых или предоставленных Ответчиками. Ко мне они не обращались и я не получал никаких вопросов от них, устных или письменных. Из отчета видно, что члены совета не обращались с запросами ни в Министерство внутренних дел Российской Федерации, ни в Следственный комитет, ни в Генеральную прокуратуру Российской Федерации (согласно комментариям членов совета, находящимся в открытом доступе в интернете, это заявление не соответствует действительности. — Прим. ред.). Отчет возбудил еще больший интерес прессы, и сайт «Российские неприкасаемые» стал еще более посещаемым. Два года спустя после опубликования предварительного отчета президентский совет так и не опубликовал окончательную версию. При этом Ответчики в своей кампании очень активно опираются на данный отчет, представляя общественности результаты как будто проведенного расследования».

«Я осознал, что никакая власть в РФ не хочет мне помогать, чтобы не быть втянутой в войну Ответчиков… Я считаю, что я исчерпал все возможные пути для защиты своей репутации в Российской Федерации, где мне постоянно не давали это сделать. К концу 2011 года после всех моих попыток я понял, что у меня осталось две возможности: либо согласиться с обвинениями и быть втоптанным в грязь в ожидании все нарастающей клеветы, либо искать справедливости за рубежом».

«Принимая решение, я представлял себе, что обвинения против меня сами по себе не исчезнут, так как Ответчики были решительно настроены продолжать активную международную кампанию против меня. В этой кампании большие ресурсы и, насколько я могу видеть, кампания будет продолжаться до тех пор, пока моя репутация не будет полностью уничтожена, мне будет запрещено перемещаться за пределы Российской Федерации и будут приняты иные санкции, незаконно ограничивающие мои права. В этих обстоятельствах я пришел к выводу, что у меня не осталось другого выбора, кроме как начать судебный процесс за границей».

«Я разговаривал с друзьями и изучал вопрос того, как процесс может пойти в Англии и сколько он будет стоить. Я не получал никакой прямой или косвенной поддержки от российского государства для начала этого процесса, так же как и какой бы то ни было прямой или косвенной финансовой помощи от государства».

«Активы моей семьи»

«Ответчики говорят, что я обладаю значительными активами и веду «роскошный образ жизни», что свидетельствует в пользу моего участия в мошенничестве. <…>

Хочу сказать, что я никогда не был «простым полицейским» с низким уровнем жизни. У моей семьи хороший уровень жизни, хотя я никогда бы не стал называть их богачами по московским стандартам. У моей семьи хорошие связи. <…> Я считаю, что знаком очень со многими людьми из московской «элиты», с кем я провожу время, как, например, с известными предпринимателями, юристами, актерами, дизайнерами и т.д. У меня большой круг друзей и знакомых. В этом смысле российское общество очень мобильно, его гостеприимство предоставляет возможности для знакомства с новыми людьми».

Хобби — «дизайнер»

«Я очень увлекаюсь дизайном интерьеров и эту увлеченность я разделяю со своей матерью, которая также интересуется девелоперским делом. Я вместе со своей матерью за последние десять лет отремонтировал целый ряд квартир и домов, в том числе на коммерческой основе. Я создавал планы интерьеров, выбирал мебель, включая оборудование для ванных комнат и электронику. Я считаю себя качественным дизайнером и техническим наблюдателем. Я также помогаю матери советами по проведению ремонтов. Мы занимались такой работой как с недвижимостью, которой владеем, так и для знакомых, но только по мере необходимости, когда возникала возможность и были средства. В тех случаях, когда мы работали на третью сторону, мы брали за свою работу гонорар в размере 10% от стоимости работ на объекте (без стоимости материалов) и еще около 15% от стоимости оборудования и приспособлений. Растущий рынок недвижимости в Москве помог нам получать хорошие доходы. (Однако в налоговых органах о такой деятельности госслужащего, которому по закону запрещено заниматься коммерцией, никакой информации о подобных доходах, судя по всему, нет. — Прим. ред.)

«Мне всегда помогали члены моей семьи, в особенности мать, которая является успешным предпринимателем. (Однако мама Павла Карпова — пенсионерка — очевидно, почему-то не стала декларировать все свои доходы, с которых она якобы помогала сыну. — Прим. ред.) Например, между 2004 и 2008 годами она являлась управляющим и партнером компании под названием ООО «Ателье факсимильных копий». В этой компании моя мать отвечала за проведение работ по дизайну интерьеров для коммерческих компаний, в том числе для элитных московских ресторанов».

Помощь «друзей»

«Мне также всегда помогал финансами один очень близкий друг, которого я знаю с 1997/98 года и считаю членом своей семьи. Я являюсь крестным отцом его дочери. Мой друг является богатым предпринимателем. Мы много выручаем друг друга и поддерживаем как эмоционально, так и физически (? — Прим. ред.). Например, в прошлом году я сделал для него работу по ландшафтному дизайну в элитной деревне в Московской области, где он живет. Он <…> время от времени делает мне дорогие подарки и оказывает финансовую поддержку. Например, в 2000/01 году он дал мне 10 тысяч долларов в счет покупки моей первой хорошей машины — BMW 318. (Вообще-то подарки на такую сумму тоже должны декларироваться.—Прим. ред.) Я использовал ее какое-то время и потом продал, для того чтобы купить свою следующую машину, и т.д. Я также делал для него разные небольшие проекты в течение последних лет — например, помог ему закупить элитные вина, за что получил комиссионные. Я бы не хотел называть имя этого друга, так как Ответчики попытаются втянуть его в «дело Магнитского». Я, однако, сообщил его имя своим юристам. Я также подтверждаю, что мой друг не связан с российским государством и никогда не упоминался в контексте кампании Ответчиков (насколько я знаю). Он не предоставлял денег на этот судебный процесс».

«Мне пришлось объяснять происхождение моих семейных активов большому количеству расследующих органов РФ в результате заявлений господина Файерстоуна (и, возможно, и других). Однако никаких нарушений не было обнаружено и никаких обвинений в мой адрес не последовало. Например, господин Файерстоун подал заявление на имя председателя Следственного комитета 13 июля 2010 года (по факту возможной причастности Карпова к мошенничеству, а также по факту неоднократных вылетов Карпова за границу. —Прим. ред.). Я был несколько раз допрошен, а также предоставлял свидетельства активов моей семьи. В результате этих проверок против меня не было выдвинуто обвинений и не последовало никаких исков. Результат расследования департамента собственной безопасности, датированный 17 сентября 2010 года, приводится на страницах 299–304 и 305–310» (основных показаний по делу. Как следует из этой бумаги ДСБ МВД, оказывается, Карпов выезжал за пределы РФ «за счет средств УВД по г. Москве за наличный расчет», а также билеты ему «оплачивали друзья». Проверка выяснила также, что «других источников дохода, кроме заработной платы, Карпов не имеет», «движимого и недвижимого имущества в собственности не имеет». Как все это соотносилось с его дорогостоящими «хобби» и, например, зарегистрированным на его имя дорогостоящим автомобилем, проверка не объясняла. — Прим. ред.).

Пришлось даже взять кредит в банке

«Ответчики ставят под сомнение мои возможности финансировать эти иски. Моя семья с большим трудом финансируют эти иски, и начало этого процесса поставило все семейные активы под удар. Я уже потратил все семейные сбережения на финансирование моих адвокатов в Лондоне».

«Как только я узнал предполагаемую стоимость этого процесса и то, что мне надо внести залог на обеспечение судебных издержек, я попытался взять кредит в банке. Я осознавал, что это будет для меня серьезным финансовым бременем, но сохранение моего честного имени важнее всего. В октябре 2012 года я договорился с известным коммерческим банком РФ под названием «Транснациональный банк» о предоставлении мне кредита. В этом процессе мне помог близкий друг, которого я знаю 10 лет, являющийся важным клиентом Транснационального банка (для ясности скажу, что это другой человек, а не тот, о котором идет речь в параграфе 82). Он согласился выступить персональным гарантом этого кредита. Этот же друг и организовал первый визит в банк для меня. Мой друг является успешным бизнесменом и владеет компаниями, которые импортируют товары для продажи в Российской Федерации. Мой друг не хочет, чтобы его имя называлось, так как уверен, что Ответчики постараются сделать все, что в их силах, чтобы втянуть его а «кампанию Магнитского». Однако я хочу заверить суд, что этот человек не имеет ничего общего с «делом Магнитского» и, насколько мне известно, никогда не назывался Ответчиками. У этого моего друга нет никакого интереса в этом судебном процессе, кроме как помочь мне очистить мое имя. Он не имеет отношения к российскому государству».

«Я несу персональную ответственность за возврат кредитов и в результате этого испытываю серьезные финансовые затруднения. Если я проиграю этот судебный процесс, то буду вынужден продать свою квартиру, а возможно, и иное имущество для выплаты долгов, как и обещал другу, и все равно останусь без возможности искать справедливость» (издержки от этого процесса — и только одной стороны, по предварительным подсчетам, могут составить около 6 миллионов долларов США, а ведь проигравший должен будет еще компенсировать средства, затраченные процессуальным противником. — Прим. ред.).

«Если будет принято решение приостановить этот иск, я не вижу, как еще я смогу защищать себя. Ответчики, по всей вероятности, будут продолжать публиковать обвинения, в том числе в пытках и убийстве, но теперь уже без стеснения. Я буду считать это чудовищной несправедливостью».

Лондон

*На сегодняшний день известно, что Карпов в качестве залога и судебной пошлины внес в суд более 100 тысяч фунтов. А представляют Карпова в суде одни из самых высокооплачиваемых адвокатов Англии — Эндрю Колдекотт и Джеральдин Праудлер из юридической фирмы Olswang. Средний заработок таких звезд — около 600–800 фунтов в час.