Запретив курение, больных лишили единственного глотка свободы
Здравствуйте, уважаемая редакция «Новой»!
Пишу Вам с просьбой от себя и многих других пациентов Казанской психиатрической больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением. Таких больниц в нашей стране всего 7. Здесь пациенты находятся на принудительном лечении и, конечно, лечатся не один месяц и даже не шесть. Минимум 2-3 года.
В связи с принятием ФЗ «Об охране здоровья граждан от воздействия окружающего табачного дыма и последствий потребления табака» мы, пациенты с расстроенной психикой и нервной системой, не можем с 13.06.2013 г. выкурить ни одной сигареты. Некурящих в этой больнице — единицы (буквально). Всего пациентов около 1000 человек. В каждом отделении есть уборная, оборудованная под перекуры, — это вытяжка и вентилятор, также есть прогулочные дворы. Как теперь быть всем нам? Мы ведь не можем выйти за территорию больницы.
Перекур для нас одно из самых приятных «мероприятий», т.к. мы не можем пойти куда-нибудь в спортзал (здесь его нет). Мы можем только выйти на прогулочный двор на 1 час зимой и на 3 — летом, остальное время мы закрыты в палатах. Мы просто не знаем, что теперь делать? Уже были в связи с этим неприятные изменения в поведении людей. Многие считают, что этим запретом попирается наше право.
Просим вас посодействовать в разрешении нашей проблемы.
Если начнут пациенты тайком курить, например, в палатах ночью, то может получиться еще одно «Раменское». И вообще неизвестно, что из этого может выйти в таком заведении, как наше.
Наши врачи с пониманием относятся к тому, чтобы мы попробовали сами разрешить эту главную для всех нас проблему. Они, может, и помогли бы нам в этом, но как бы это выглядело: врачи рекомендуют пациентам курить? Просим вас как-то помочь нам с этим.
До свидания!
С искренним уважением, Сергей Моисеев, Казань, 17.06.13
От редакции Мы направили запрос по этому письму министру здравоохранения Татарстана и в Госдуму.
Забытые «Студебеккеры»
Уважаемый господин редактор!
В праздничном номере «Новой газеты» (№49 от 8 мая.— Прим. ред.) приведены замечательные фотоснимки, отображающие самые разные стороны войны. К большому сожалению, там нет ни одной фотографии, содержащей хоть какой-нибудь намек на помощь союзников. Но каждому человеку, пережившему войну, абсолютно ясно, что эта помощь сыграла исключительно важную роль в нашей победе. По ленд-лизу мы получили многие тысячи тонн продовольствия, без которого и армия, и население городов погибли бы от голода <…>. Практически все перевозки войск, кроме железнодорожных, осуществлялись американскими «Студебеккерами» и «Виллисами», а «полуторки», одна из которых показана в газете, провоевали, пока не развалились или не были просто брошены, в лучшем случае 2 недели, а не 4 года. Я уж не говорю о поставках вооружения, снаряжения, дефицитных материалов. Тысячи английских моряков погибли при доставке этих грузов в Архангельск. Нельзя забывать и о прямом участии союзников в войне, отвлекшем значительную часть немецких войск с Восточного фронта. Я думаю, что отсутствие в нашей печати упоминаний об этих важных фактах выглядит не очень красиво. «Новая газета», к сожалению, не является в этом отношении исключением.
С уважением, ваш читатель Е. Ушаков, Москва
Добрый день, господин Ушаков!
В военном номере о многом не рассказано. Прежде всего о людях. Например, не рассказано о генерале М.Г. Ефремове, который отказался оставить свою окруженную 33-ю армию (за ним был прислан самолет) и застрелился, чтобы не сдаться в плен. Не рассказано о поэте Павле Когане, жившем в Москве в большом сером доме на улице Правды (дом и сейчас стоит) и погибшем под Новороссийском на сопке Сахарная голова. Еще очень много имен могу назвать и много судеб, о которых нужно было бы рассказать в майском номере. О каждом из 11 тысяч героев Советского Союза следовало бы рассказать и хотелось бы рассказать, но вот тоже не рассказано.
С техникой та же самая история. Не рассказано о лучшем танке Второй мировой войны Т-34. Не рассказано о Ла-5, который Лавочкин создал в экстремальных условиях и упорно совершенствовал всю войну, пока не превратил в идеальный истребитель Ла-7. Но разве только о танках и истребителях речь? Любая вещь войны, любая подробность элементарного и трудного быта войны — мундштук, самодельный нож, буржуйка, фляжка, кисет, котелок — достойна отдельного и любовного рассказа.
Так отчего же все это не рассказано, как Вы думаете? Отчего не рассказано подробнее о наших родных и близких нам людях, о нашей технике, о многих обстоятельствах и вещах той поры? А потому, что в газетном номере всего 24 страницы и всего не расскажешь. Нужно выбирать. У каждого своя война, свой взгляд на войну, своя память о ней. Я рассказывал о том, как я войну чувствую, какой она существует во мне.
Вы правы, тысячи британских моряков погибли, доставляя оружие в СССР. И американцы несли тяжелые потери, высаживаясь в Нормандии и ведя кровавые бои на пляже Омаха, где рейнджеры в полной выкладке и под немецким огнем почти 200 метров шли к берегу по горло в воде. Но разве только они? А югославские партизаны, целая партизанская армия на Балканах, о ней я тоже не рассказал? А французские маки и подпольщики, среди которых был историк Марк Блок, мягкий, интеллигентный человек в круглых очках, которого немцы пытали и расстреляли? А восставшее Варшавское гетто, которое держалось больше месяца против частей СС, так что немцам приходилось сжигать дом за домом и брать подвал за подвалом? А два диверсанта (чех и словак) Габчик и Кубиш, посредине Европы убившие фашистского наместника Гейдриха? О них в военном номере тоже нет ни слова.
«Студебеккер» отличный грузовик. Но я рассказал о «полуторке». Она мне ближе по характеру и судьбе. И я не принимаю пренебрежительный тон, которым Вы говорите о грузовичке, перетаскавшем в своем кузове всю войну. Поплевывать в эту машину не надо. В ее кузове вывозили детей из Ленинграда и везли в голодающий город муку, тяжелый трехосный «Студебеккер» по льду не прошел бы. И много чего еще вынесла эта машина, конечно, совсем не чудо техники, так же как и биплан По-2, своим ночным стрекотанием доводивший немцев до белого каления и садившийся на картофельные поля, а взлетавший со снежных полян. На него, кстати, в военном номере тоже не хватило места. А была бы лишняя страница и выбор — я бы рассказал все-таки о примитивном «кукурузнике», а не об отличной, продвинутой машине «Кёртисс Р40», которая поставлялась в СССР по ленд-лизу и на которой летал дважды Герой Советского Союза Борис Сафонов.
Потому что есть вещи, и они символы страны, и в них ее душа, и в каждой такой железке сконцентрирована страна и память. И еще потому я считаю нужным рассказывать о наших людях на войне и о нашей технике, что если этого не делать, то скоро наши дети будут считать, что войну выиграла Америка. А кто ее выиграл на самом деле, Вы, конечно, знаете.
Есть память о войне и есть образ войны, и все это уместилось на 24 страницах газетного номера. А если нужна история войны с процентным указанием вклада каждого из союзников, то такие книги тоже есть.
И еще. Все рассказы о войне, опубликованные в номере от 8 мая, взяты из моей книги «Братья и сестры. Образы и символы Великой Отечественной». В книге рассказ шире, чем в газете, и там есть глава, которая называется «Война по ленд-лизу», а в ней кое-что сказано и о «Студебеккерах». Но книга издана тиражом 500 экземпляров, поэтому читатель ее вряд ли найдет в магазинах, разве что скачает в интернете. Вообще-то я думаю, что таким маленьким тиражом в России можно издавать книги об англо-бурской войне или, например, об американо-испанской, а о самой страшной и самой великой войне в нашей истории можно было бы издавать книги и другими тиражами. Но как-то так оказывается, что ни у государства, периодически впадающего в истерику по поводу истории, ни у бизнеса, улетающего мыслью и капиталами в лондонский рай и американский баскетбол, — на такие вещи денег нет. Вот так и получается, что остается маленький книжный тираж — и 24 страницы в газете, куда, отрезая по живому, вмещаешь только самое важное, самое близкое.
С уважением, Алексей ПОЛИКОВСКИЙ, обозреватель «Новой»
Чтобы сделать 10 шагов, «Почте России» требуется 5 дней
В №17 «НГ» прочел статью Е. Фоминой о катастрофическом провале «Почты России», захлебнувшейся в тоннах международных посылок. Логично допустить, что вскоре эта фирма может быть завалена (если этого еще не случилось) исковыми требованиями граждан о выплате им денежных компенсаций в соответствии с уставом Международного почтового союза.
А как обстоит сегодня с письмооборотом внутри России? Примерно так же, как и лет 30 назад, как это было описано в статье Анатолия Рубинова о безобразной работе тогдашней советской почты. Сегодня нормальной считается доставка в течение одной недели письма, отправленного московским корреспондентом другому жителю Белокаменной. Из собственного опыта знаю, что нередко сроки доставки измеряются 2–4 неделями, а иногда письма просто бесследно исчезают, словно в Бермудском треугольнике.
Приведу совершенно фантастический по своему идиотизму пример работы «ПР».
В июле прошлого года моя супруга получила заказное письмо от правления ТСЖ, находящегося в нашем же доме, с приглашением принять заочное участие в отчетно-выборном собрании. Можно было бы опустить письмо в п/я в 10 шагах от комнаты правления и не тратиться на почтовые расходы. Но в этом случае могли бы возникнуть поводы для объявления собрания нелегитимным и отмены его решений.
Как филателист со стажем я обратил внимание на то, что штемпель отправления из нашего (почтового отделения) датирован 6 июля, а штемпель получения им же — 11 июля. Возмущению не было предела. Ведь, как мне казалось, потребовалось 5 дней, чтобы переложить письмо с одного стола на другой. В п/о, куда я обратился за разъяснениями, сотрудница довольно вежливо разъяснила бестолковому клиенту, что «это ведь заказное письмо, которое у нас регистрируется, а затем отправляется на центральный сортирпункт» (извините за каламбур) в… Подольск, где снова регистрируется и вновь возвращается в п/о отправителя, где в соответствующих журналах делаются отметки о его возвращении и т.п. белиберда…
А вот положительный пример почти 100-летней давности работы русской почты. В моей коллекции есть открытка (см. фото), отправленная 25.04.1915 г. из русской действующей армии в Галиции в Петроград, куда она поступила уже 29 апреля (в военное время, без авиапочты, компьютеров и прочих современных технологий). <…>
Это письмо прошу рассматривать как обращение к руководству «Почты России» для ответа о причинах развала нашей почты, реальных, а не маниловских сроках преодоления российского почтового Армагеддона.
С искренним уважением, Вишневский В.А., Москва
