В канун дня рождения Михаила Ходорковского прошли «Девятые Ходорковские чтения»: «Российские альтернативы: государство и общество 2013 года». Чтения открыли Арсений Рогинский и Евгений Ясин. Арсений Рогинский заметил, что предыдущие чтения прошли в феврале 2012 года. Это была другая эпоха. Многие из тех, кто собирался сегодня прийти, находятся в суде по «болотному делу». Начались репрессивные практики. Альтернативный путь страны требует мужества. Не многие готовы рисковать.
Впервые выделена специальная сессия — о Ходорковском, который провел в лагере почти 10 лет.
Рогинский зачитал обращение Ходорковского к участникам чтений.
Первая сессия посвящена экономической системе путинизма (модератор Евгений Гонтмахер, докладчики Кирилл Рогов, Сергей Алексашенко, Борис Грозовский).
Отмечено, что глубинные причины политических событий лежат в сфере экономики. Анализу подверглись длительные стагнации в ряде стран. В нашей стране стагнация носит системный характер, поскольку так называемые рыночные механизмы определяются мировоззрением одного человека. Отмечено разрушение правового и предпринимательского климата. Не случайно предприниматели говорят: «Дайте нам нормальную судебную систему, мы сами решим свои вопросы».
Основным тормозом экономического роста названа тотальная беззащитность предпринимательской деятельности. Назван ряд регионов, где идет катастрофический спад этой деятельности. Разрушение социальных институтов и отсутствие гарантий права частной собственности — ключевая проблема. Поднимался вопрос о способах самоорганизации в бизнесе. К спаду экономики ведет избыточное количество людей, занятых в непроизводственной сфере (по числу охранников, как сказал один из выступающих, мы впереди планеты всей). Сдерживающие факторы: опережение зарплат в госсекторе, национализация привлекательных активов в пользу так называемых «друзей», избирательный доступ к ресурсам.
Вторая сессия. Эволюция режима: ужесточение контроля над обществом (Лев Гудков, Георгий Сатаров, Никита Петров).
Опасность ограниченного доступа к ресурсам в том, что в этом способе организации доминируют персоналистские отношения, тогда как особенностью открытого доступа являются безличные отношения. Существование ограничений на создание независимых сообществ, разрушение системы внутреннего контроля затягивает период перехода от старой системы норм к новой. Затянувшийся переход становится режимом постоянным. Есть ли шанс? Да! Вернуться в нормальную социальность (Георгий Сатаров).
Лев Гудков отметил поглупление общества. Силовые практики приводят к подавлению системы коммуникаций между разными группами населения. Поскольку насилие является инструментом подавления конкуренции, происходит отбор худшего человеческого материала. Следствие такого отбора, по мнению социолога, — примитивизация общества. Снятие многих острейших проблем происходит за счет упрощения самой проблемы. Отсюда игра на систематическое понижение уровня. Логика репрессий — девальвация человеческих ценностей. Репрессии — механизм, встроенный в политические институты.
Чрезвычайно любопытен социологический анализ реакции значительного большинства на законы, закрепляющие насилие. Страх, вызванный насилием, порождает адаптивные механизмы. Отсюда — феномен коллективной безответственности. Паралич потенциала социальной солидарности.
Отмечены расходящиеся векторы — усложняющееся общество и эволюция (деградация) государства (Н. Петров). Осознать значимость сложности — важнейшее требование.
Возник и такой вопрос: сколько людей готово отстаивать свое достоинство в суде?
Отмечено новое социальное явление: объектом репрессий часто становятся случайные люди. Государство ужесточает контроль не только за действиями человека, но и за мыслью, сферой чувств. Тотальный контроль (Л. Гозман).
Обозреватель «Новой газеты» Л. Никитинский обратил внимание на ситуацию в СМИ. В частности, на так называемые договоры об информационном обслуживании. Суть не только в том, что о власти плохо говорить нельзя. Непроизнесение правды — вот основной механизм такого типа договоров. Социологам, полагает выступавший, следовало бы изучить это явление.
Прозвучала и такая мысль: необходимость понятьдругого. Того, кто поддерживает режим. Тогда мы и поймем, как устроено наше общество.
В полемику вступил Сергей Ковалев, заметивший, что в демократических странах люди имеют отнюдь не одинаковое представление о развитии страны, а демократия тем не менее есть. Значит, дело совсем не в том, что существуют другие.
Главный упрек в адрес чтений: поскольку заявлено ороссийских альтернативах, хорошо бы именно на них сосредоточить внимание. Пока же доминирует анализ сегодняшней ситуации.
Открывая сессию «Михаил Ходорковский: опыт сопротивления», модератор Татьяна Ворожейкина задала вектор обсуждения, зачитав великие слова де Голля, произнесенные в 1921 году в военном колледже. Это слова о том, что «история учит не фатализму. Бывают часы, когда воля нескольких людей разбивает детерминизм и открывает новые пути». Это мудрость знать, что ссылки на «законы истории», убежденность, что «этого требует эволюция, — представляет собой больше, чем глупость».
Это — «преступление против разума». Деголлевская речь задала основную интонацию разговора о Ходорковском тех людей, которые его знали (Ирина Ясина, Алексей Кондауров, Вадим Клювгант). «Почему сегодня не страшно быть подлецом? Чего мы боимся? Что страшимся потерять?» — вопрошала Ирина Ясина.
Вопрос вопросов: почему Ходорковский не уехал? Почему остался? Понимал, что заложничество не ограничилось бы Пичугиным и Лебедевым? Представлял ли такую степень неправосудности? Отмечая чудовищную трудоспособность и моральное лидерство, Алексей Кондауров заметил, что все риски, которые возникали, Ходорковский брал на себя. В сложную пору для ЮКОСа лидер обратился к коллективу: «Кому страшно, уходите». Никто не ушел.
Человек, уникальный во всех отношениях, в известной степени ставший символом, он меньше всего на это претендует. «Оставайся и в тюрьме в пределах того, что тебе приемлемо» — кредо, которому следует Ходорковский (высказывание его адвоката Вадима Клювганта).
Никаких иллюзий по поводу второго процесса его подзащитный не питал. Он сознавал, что расправе хотят придать видимость закона. Вот тут-то он преподал следователям мастер-классы. Известно, как утверждает адвокат, что некоторые следователи после бесед с Ходорковским подавали соответствующие знаки наверх. Бесполезно! Конвейер уже запущен.
Но вот что удивительно. Выступали не просто те, кто знал Ходорковского: эти люди годами работали с ним. Откуда у меня (да и не только у меня) ощущение, что все ими сказанное мне известно? Что это за феномен? Если вы побывали даже на одном судебном заседании, если вам повезло и вы слышали последнее слово Ходорковского, — у вас будет право считать, что вы знаете Михаила Борисовича.
Лишенный свободы, он остался равен себе. Это дар. Не иначе.
Временами судебный процесс напоминал не то научную конференцию по нефтяной отрасли, не то презентацию ЮКОСа, и здесь ни один прокурор не мог совладать с логикой Ходорковского.
Из своей жизни узник не делает подвига. Его коробят высокие слова о служении, говорит адвокат.
К глупости и пороку относится с победительным юмором. С иронией.
Вадим Клювгант только что вернулся с процесса над 12 узниками по «болотному делу»: «Судили наших вчерашних детей. Это Ноев ковчег: здесь анархисты, «яблочники», молодые люди разных политических взглядов. Это не случайно. Сигнал таков: ждите все! Мы придем. Будьте готовы».
Опыт Ходорковского не пропал. У молодых людей расправлены плечи, улыбаются. В ответах достоинство. Юмор.
Ужасает сама тенденция: молодежь становится объектом репрессий.
Несмотря ни на что и вопреки всему, опыт сопротивления Ходорковского передается молодому поколению. Это и есть духовная эстафета, над которой не властны ни тюрьмы, ни ссылки.
