Сам архив прибыл в Россию внутри старого потертого чемодана, напомнивший «Чемоданы Тульса Люпера» Гринуэя. Помнится, в архиве вымышленного писателя и творца Люпера каждый объект был метафорическим ключом к представлению о мире и его познанию.

Как известно, архив Тарковского весом в 30 кг был выкуплен на Sotheby’s Ивановской областью за $2 миллиона (до этого его владелица, многолетний ассистент Тарковского Ольга Суркова, живущая в Голландии, пыталась безуспешно продать его за смешные $30 тысяч - безрезультатно). Сейчас в Ивановском художественном музее архив временно экспонируется в прозрачных разноуровневых параллелепипедах, похожих на осколки бесценного метеорита, негаданно «свалившего нам на голову».

На родине Тарковского Юрьевце, расположенном в 160 км от Плеса, выставлена небольшая часть архива. Например, знаменитое письмо Брежневу, написанное в душные семидесятые: «Я очень прошу объяснить мне, когда же наш фильм увидит свет? И когда же я смогу приступить к дальнейшей работе?». 3,5 года «…Рублев» не выходил на экраны. Разрешительное удостоверение вроде было, но ЦК придерживало фильм. В подобных непроходных ситуациях отчаявшийся режиссер писал «к съезду». Таким образом обрел жизнь «Сталкер».

Вскоре архив вернется в Юрьевец – завершится большой круг скитаний редких документов, состоится окончательное возвращение мыслей и чаяний режиссера на родину.

Древний крошечный Юрьевец раньше был многолюдней и больше. В конце 50-х значительная часть города и близлежащих сел была затоплена Горьковским водохранилищем. И к моменту съемок «Зеркала» Тарковский не обнаружил здесь «топографии своего детства». Деревенского Дома, где он родился. И тогда он реконструировал «место энергии», обращаясь с к собственным детским впечатлениям, воспоминаниям мамы. «Моя родина — под водой». Ему было жизненно необходимым совершить магический ритуал: восстановить, реконструировать материю утонувшего прошлого. Для «Зеркала» рядом с Тучково он нашел «свой хутор», как нашел огнедышащие липы, заросшие зеленью дома. Он населил фильм живыми многосмысловыми знаками топографии. Гений воссоздавал обстоятельства «места», духовную прародину, пытаясь вернуться к началу. Вот почему велась молекулярная реставрационная работа.

В Юрьевце сохранился дом бабушки, в который и привезли эвакуированных детей: Андрея и Марину. Сестра Андрея Марина Арсеньевна рассказывала мне, какие хорошие в том время были учителя в маленькой школе — сплошь выпускники царской гимназии. Как было холодно и голодно. Как непросто складывались отношения с местными жителями. Как однажды на замерзшую Волгу сел самолет, из которого вылез летчик, попросил детей отвезти его в ресторан: «Неужто, тут нет ресторана?» Кажется Паоло Джордано заметил: «Объекты, отраженные в зеркале, ближе, чем кажутся». С гостями фестиваля «Зеркало» в Юрьевец приехал и британская звезда Рэйф Файнс. Он готовится сниматься в «Месяце в деревне», учит русский язык, отрастил помещичьи баки. В Юрьевце Файнс читал листки из архива, фотографировал местную «самодеятельность».

«Зеркало» тоже ищет свою топографию. Из индустриального Иваново фестиваль перебрался в поэтичный Плес. Впрочем, 90 авторских работ: игровых, документальных, анимационных показывали в Иваново, Шуе, Кинешме, Юрьевце Но главная площадка — Плес. Неподалеку от музея Левитана. Тех самых двух комнаток в мезонине в доме купца Солодовникова, в которых он наколдовал «Тихую обитель». О Левитане еще помнят. Но почти забыли Аллу Павловну Вавилову, первого директора, а по сути — создательницу и хранительницу музея (а ведь, в этом доме до семидесятых были ясли). На протяжении 35 лет засланные ею разведчики стерегли левитановские работы, она сама умела заворожить антикваров, коллекционеров, наследников художника и постоянно пополняла коллекцию. Сегодня Плес непредставим без этого дома. Как невозможен и без ландшафта на обоих высоких берегах Волги, тех самых, что вынудили однажды сойти на берег группу столичных художников. Берегов, которые сегодня так трудно защищать от «коверной» многоэтажной застройки».

В Плесе кино смотрели под открытым небом на дебаркадере. Когда шел последний балабановский фильм «Я тоже хочу», казалось, сейчас сама плавучая пристань с экраном отстанет от берега, и, покачиваясь на волнах, поплывёт себе к колокольне счастья.

В программе «Тарковский. Контекст» — калейдоскоп авторского кино, связанного с традицией Тарковского прямо или опосредствованно. Фильм Евгения Цымбала «Сны сталкера» о любимом актере и ученике Тарковского Александре Кайдановском. Марине Тарковской посвящена лента литовского режиссера Дали Руст «Дом Марины». Здесь же картины из каннской программы «За холмами» Кристиана Мунджиу. В секции «Вечерняя эйфория» откровение от Лео Каракса «Корпорация «Святые моторы» и блестящая соцкомедия Кена Лоуча «Доля ангелов». Специальный показ «Хрусталев, машину!» приурочен к вручению Алексею Герману-старшему приза за вклад в мировое искусство. Получая из рук Алексея Кудрина награду Светлана Кармалита сказала: «Алеша был хорошим режиссером, но в первую очередь он был нравственным человеком».

«Меланхолию» Ларса фон Триера на фестиваль привезла Марианна Слот, постоянный продюсер датского киномастера и член жюри фестиваля. Она рассказала мне, что Триер боготворит Тарковского, посвящает ему свое кино. Не случайно он так хотел приобрести архив и был реальным конкурентом Ивановской области. Он нередко пересматривает картины, но не выделяет какую-то работу, полагая, что все фильмы Тарковского – разные ипостаси, многомерные отражения его поэтики, которая – неистощимая кладовая для любого кинохудожника.

Важная страница фестиваля – международная научная конференция, собравшая специалистов из США, Японии, Румынии, Бразилии, Эстонии. Ее инициатор режиссер и исследователь Евгений Цымбал сетует, что книг о режиссере раз-два и обчелся, хотя пространство для исследований безгранично. Позор: в России до сих пор не издана книга Тарковского «Запечатленное время».

Впервые на фестивале большая программа неигрового кино «Зеркало «Артокфеста» - наиболее интересные документальные работы года. Среди них «Королева Версаля» - эпос о паре миллиардеров, возводящих дом мечты, деньгами прокладывающих путь Бушу к президентскому креслу. Но под водой мирового кризиса оказывается состояние, разжившихся на таймшерах богачей. И прямо под внимательным взглядом камеры они превращаются из «глянцевых кукол» в живых людей. После показа анимационной программы «Крылья» зрители в Иваново не отпускали режиссера Михаила Алдашина. Интересовались тенденциями развития отечественной школы анимации, спрашивали, например, отчего в фильмах нынешнего года так много перекладки. И будет ли продолжать Иван Максимов обживать свой абсурдистский мир. Мир отражений, раздвигающий «стены воздуха», не совпадающий с тусклой действительностью.

Приз критики достался австрийской картине «Сияние дня». Ее герою актеру с трудом удается развести по обе стороны рампы сцену и собственную жизнь. Популярный артист Филипп Хёхмайр — в роли себя самого. А действие, посвященное напряженным отношениям театра и действительности – зыбкое пограничье игрового и документального кино

В международный конкурс «Зеркала» отобраны картины разного качества, но отражающие современный мир в зрачке автора. Картины, объединённые стремлением нащупать векторы движения арт-кино. Россию в конкурсе представляло кино-ожерелье из этнических новелл Алексея Федорченко «Небесные жены луговых мари» (приз зрительских симпатий).

Зеркало придает пространству завершенность. Так сказал Бодрийяр. «Зеркало», отражая, формирует представление о современном авторском кино (в том числе и российском — в спец-программе «Свои» наиболее интересные или вызвавшие споры работы года, в том числе триумфатор «Кинотавра» «Географ глобус пропил»).

Идея президента фестиваля режиссера Павла Лунгина - создать атмосферный фестиваль в духе кино Тарковского. Но быть может фестиваль художественного кино, поможет сберечь и старинный Плес, уникальную топографию места, столь значимую важную для художников. Да что там художников, для людей, способных пережить «личный эмоциональный опыт», ради которого снимал Тарковский, называвший кино «самым личным искусством, самым интимным». Звавший себя и нас к размышлениям над вечными вопросами, в том числе и самым трудным – «откуда мы?»