Российский хоккей приговорили. Приговорили к победам, но на первом месте все-таки «приговор», а это плохое слово. Когда для народа, помнящего прежние славные времена на генетическом уровне, ледовая забава снова переходит в разгар культовой игры, это еще не сильно беспокоит. А вот когда за дело берется власть, для хоккея наступает период большого счастья и большой беды. Счастье было в прошлогоднем Хельсинки, беда пришла там же.

Власти было наплевать, когда имперский хоккей загибался, а спасали его провинциальные магнаты и князьки, да еще те люди, которые будут жить игрой в любые времена. Когда после 15-летней паузы пришла долгожданная и выстраданная удача в Квебеке, власть спохватилась — негоже оставаться в стороне, когда народ радуется, пора было встраиваться в ликование и накладывать на победы свою тяжелую лапу. За пять-шесть лет хоккей из попавшего было в изгои вида снова стал российским трендом, а в последние год-два и вовсе практически знаменем новых времен.

Чуть ли не любое шевеление на льду освящается Владимиром Путиным, который по велению пиар-службы полюбил хоккей не меньше, чем дзюдо. Все, по сути, должно быть, как раньше: генеральный секретарь на трибуне, гарантированная золотая олимпийская медаль и всеобщее единение нации на почве ледовой победы. Потому что единения на почве поражения быть не может.

Но этой нынешней власти никто не объяснил или побоялся объяснить, что времена нынче другие, а вольный дух хоккея дышит, как хочет. Что силовое назначение главного тренера национальной сборной первым лицом государства (так с назначением Зинэтулы Билялетдинова фактически и произошло) отнюдь не обеспечивает благоденствия. Что золотые медали хоккеистов в Сочи, которые, по мысли высокого начальства, должны обеспечить позитивное олимпийское послевкусие, не могут входить в план. Что у российского хоккея, поднявшегося на крыло и действительно вернувшего себе статус общенационального достояния, куча явных и скрытых проблем.

Иногда они выходят наружу, как случилось сейчас в Хельсинки. Народ негодует и недоумевает, власть делает вид, что это не ее проблемы (чур меня, чур!), ставленник остается в одиночестве и, как герой Мольера, наверняка думает, кой черт занес его на эту галеру.

Ну мы-то знаем фамилию нынешнего теневого хоккейного лидера.

…При коротком общении с Билялетдиновым, которое происходило после пресс-конференции и выхода главного тренера из кольца коллег, я никогда не включал диктофон. Право первым поговорить в сторонке не по-репортерски вообще-то принадлежало известному хоккеисту и не менее, если не более известному телеэксперту Сергею Гимаеву. Я тут скорее пользовался случаем, старым знакомством и нормальными отношениями.

После четвертьфинала и после обязательных ответов под запись Зинэтула Хайдарович, как мне показалось, хотел сказать еще очень много. Только не в форме банальных речей. И не без употребления русской народной лексики. Что-то, конечно, прорвалось. Реплики были отрывочные, но за ними стояло многое: «Ну вы же понимаете, что я все понимаю… Я же и так седой… Мне даже говорить об этом не хочется… Накануне все объяснил и разжевал — без толку… Вы же понимаете, что организация и дисциплина — это не просто слова…»

— Ну зачем вы сюда?! — с гневом и тоской в голосе остановил главный виновник (а кого еще признают виноватым, как не главного тренера?) снова потянувшихся к нам с диктофонами коллег. Я сказал, что ни о чем не хочу его спрашивать, пожелал пережить удар и по возможности продуктивно проанализировать ситуацию.

Надо было понять его одиночество и боль. Не закрываясь от того, что это был во многом другой Билл. Возложением высокой миссии можно и вознести, и придавить. На «Хартвалл-Арене» для Зинэтулы Хайдаровича все и сошлось. Происходившее здесь явственно напомнило, что знаменитый хоккеист, очень правильный и самый титулованный из действующих клубный тренер в работе со сборной удачлив был только в прошлом году. Что уговаривало его руководство Татарстана, а решающее и самое веское слово принадлежало Владимиру Путину.

Год назад Билялетдинов отправлялся в Стокгольм с неясными надеждами, а в Хельсинки на финальную часть влетал уже под парусами победы — российский корабль рассекал волны лайнером, на котором было написано «Евгений Малкин», команда погоды не портила, у соперников дрожали поджилки при виде устрашающе великолепной «красной машины». «Я вижу ошибки, но можно сегодня не буду о них говорить?» — скромно попросил победитель после золотого финала. Находящаяся в абсолютной эйфории журналистская братия великодушно разрешила.

То, что дела обстоят не столь радостно, Зинэтула Хайдарович, возможно, начал осознавать только с прошлой осени. Заокеанские локаут-джокеры отодвинули проблему скудости резерва вплоть до декабря, когда главный тренер на Кубке Первого канала широким жестом продемонстрировал столичной публике, как это может быть в Сочи. Возвращение к суровым будням после отъезда креативных лидеров за океан и поиск оптимального состава «из местных» привели к некоторой сумятице в мыслях вожака. Со стороны это было видно лучше, чем изнутри. Билялетдинов в силу нового статуса не позволял усомниться в собственных, не всегда логичных (а порой и вовсе не логичных) решениях, а в Хельсинки-2013 уже поздно было пить боржоми.

На трибунах красавца «Хартвалла» на меня с новой силой накатило полузабытое чувство, выражаемое словами «скорее бы все закончилось». В связи со вновь открывшимися обстоятельствами теперь нас всех должны были интересовать не будущие победители 77-го по счету чемпионата мира, а улетавшие с турнира побежденные. Спросить, правда, было некого — бывшие действующие чемпионы в лице российской сборной покинули Хельсинки первыми.

Лучшими в составе сборной России по результатам выступления признали целиком первое звено — Илью Ковальчука, Алексея Терещенко и Александра Радулова. По идее, награждать их должен был президент Федерации хоккея России Владислав Третьяк. Но после унизительного счета 3:8 знаменитому вратарю выходить на красный ковер под свист, очевидно, не захотелось.

В чем-то главного человека российского хоккея я понимал.

…Ночью даже после стакана водки не спалось. Где-то в пять утра финский спортивный канал повторно запустил трансляцию злополучного четвертьфинала, и я согласно профессиональному кодексу не выключил телевизор. На трибунах хорошо чувствовать атмосферу и видеть общий рисунок, а детали дает возможность рассмотреть экран. По ходу слегка отдающего мазохизмом процесса поймал себя на мысли, что все могло кончиться иначе, был даже момент, когда в начале третьего периода, после невероятного выстрела Александра Овечкина в девятку ворот 19-летнего Джона Гибсона, поверил было в невозможное. Ненадолго поверил.

Игра с нашей стороны смотрелась безалаберной и хаотичной, ошибки были детскими, но все происходившее не казалось безнадежным до шестого гола в исполнении такого же юного, как вратарь, защитника сборной США Якоба Трубы. Камера то и дело выхватывало угрюмое лицо замененного на 39-й минуте Ильи Брызгалова, но его сменщик Семен Варламов успел уже пару раз врезать своей клюшкой по штанге. Довести дело до десяти пропущенных шайб Варламов не позволит, но цифра 8 и без того выглядела ужасающе. На самое разгромное в истории отечественного хоккея поражение (имею в виду ответственные официальные матчи) — не наиграли. Последние три шайбы точно были лишними.

Вратарская бригада, и это при отсутствии совсем уж явных ошибок, на мой взгляд, во многом предопределила хельсинкский провал. С Брызгаловым, Варламовым и Кошечкиным (кстати, у Василия по итогам оказался лучший коэффициент непробиваемости — правда, пришелся он на матч с Францией, с которого, собственно, все и началось) ответственность за чудовищную игру в обороне разделяет вся команда.

И, естественно, тренеры. Вся их бригада, кроме вратаря Владимира Мышкина, состояла, между прочим, из защитников — не последних в своих поколениях (Белов, Юшкевич, Никитин). А уж коньком Билялетдинова всегда считалась именно игра в обороне, за стремление к которой Зинэтуле Хайдаровичу всю жизнь достается. В нашем коротком послематчевом диалоге я обратил внимание на три приведших к голам потери шайбы в своей зоне. «Четыре обреза, четыре!» — чуть ли не закричал главный тренер. Конечно, он их этому не учил.

Состав был на 80 процентов рабочий, который должен был обеспечивать тылы для лидерского звена. Ковальчук с компанией — забивали, но и ошибались едва ли не больше остальных, что до поры до времени сходило с рук. Когда американцы взяли в клещи прессинга первое звено, оно первым и начало проваливать игру. Усилий прилетевшего накануне Александра Овечкина, вышедшего на лед с переломом плюсневой кости, оказалось недостаточно. На пресс-конференции Зинэтула Билялетдинов слова «организованность и дисциплина» повторил три или четыре раза. Это должно было выручить в случае неблагоприятного развития событий, но отчего-то отсутствовало напрочь.

Теперь о главном. О том, кто нас обыграл и уничтожил. Сборная США в основном состояла из игроков команд, не попавших в розыгрыш Кубка Стэнли. Это как если бы в нашу дружину призвали хоккеистов из Нижнего Новгорода, Ханты-Мансийска, Новокузнецка и Екатеринбурга. Соперник был в среднем моложе на три года, и несколько победителей недавнего молодежного чемпионата мира в Уфе были на первых ролях. Тренер-неудачник нынешнего сезона Джо Сакко возглавил эту наполовину молодежную команду за 19 (!) дней до старта чемпионата. Достаточно для того, чтобы провалиться? Да вполне.

Но своего коуча игроки слышали и слушались, а уровень обученности и драйв позволяли им не бояться любого соперника. Эти ребята наверняка спасовали бы перед четверкой суперигроков, составляющих золотой, но заокеанский фонд нашего хоккея — если бы все они были в сборной. Малкина, Дацюка, Ковальчука и Овечкина, когда они в оптимальной форме и правильно расставлены, никакие «организация и дисциплина» не остановят. Но в отсутствие суперлидеров, или, вернее, в частичное их присутствие сборная России оказалась ординарной и к тому же отвратительно организованной командой.

Лучше сетки, чем ожидавшийся полуфинал со Швейцарией, для нашей команды трудно было придумать. Но на этот раз фарт привалил американцам. Вернее, они сами его обеспечили.

Обиднее всего было видеть, что остальные выбывшие в четвертьфинале претенденты на медали бились как львы. После разгромных 0:3 в матче с финнами не сломались словаки, до конца боролась со швейцарцами незадачливая чешская сборная, великолепные канадцы уступили в Стокгольме хозяевам только по буллитам. Никто больше, чем в одну шайбу, не проиграл. На нашу долю досталось «минус пять» — как пять выстрелов, которые подвели итог проваленному российской сборной предолимпийскому зачету.

…Разговоры о том, что теперь делать с «нашим всем», я оставил на Стокгольм, в который паром Silja Serenade вплывал в сплошном тумане в субботу утром. Все еще было в таком же плотном тумане с окончательными итогами чемпионата, но разве это кого-то из россиян волновало?

Народ у нас отходчивый, он погрустит — и простит. Власть всегда злопамятнее, а нынешняя так особенно. Она поставила на хоккей, а он ее подвел так не вовремя.

На самом-то деле — очень вовремя. Точка невозврата еще не пройдена, но благолепие с начальственных лиц уже сошло. Правда, цену за отрезвление все мы заплатили слишком высокую.