Мировая знаменитость, в разные годы — член сборной СССР по самбо и дзюдо, Человек года, по версии журнала «Тайм», герой голливудского блокбастера, играть которого начинал Джордж Клуни, глава большой семьи, автор бестселлера, переведенного на 20 языков, враг, приговоренный к смерти по обе стороны «маленькой победоносной войны», сверхпопулярный в России пластический хирург, лауреат Международной премии «Врач мира» и скромный житель Бостона, — все это один человек, Хасан БАИЕВ, в эти дни отмечающий свой 50-летний юбилей. Но даже этот совершенно личный праздник он превратил в благотворительный вечер помощи детям.

— Хасан, ты вырос в Казахстане?

— Нет. Мои сестры выросли в Казахстане. В 59-м году семья вернулась в Чечню, там я и родился.

— Скажи, у старшего поколения была обида на Россию, когда они жили в Казахстане?

— Обида, конечно, была. Взять моего отца: он инвалид войны, воевал в Мурманске, Финляндии, был дважды тяжело ранен. В конце концов по инвалидности его списали. Не успел он вернуться, ранения не успели зажить, а его депортировали! Было много несправедливости по отношению к нашей маленькой нации. Но тем не менее мой отец мне всегда говорил, что русский народ не виноват! Так же, как чеченцы, были депортированы многие национальности. Сталин был грузин, а сколько он уничтожил грузинской интеллигенции!

— Тем не менее сейчас ненависть поляризовалась. Она не только на национальном уровне, но в основном — именно на национальном. В Москве и крупных городах происходит сильное отторжение приехавших с Кавказа. Что делать?

— Понимаешь, была серьезная война. Первая чеченская кампания, потом вторая… И вот уже 20 лет большинство российских СМИ все время показывают Чечню, «лиц кавказской национальности» именно в этом ключе. На этой пропаганде выросло целое поколение, и с той, и с этой стороны. И сегодня мы получили плоды пропаганды.

— Но давай попробуем посмотреть под другим острым углом — на темперамент. Вот ты врач. Ты не только должен спасать жизни, ты их реально спас несколько тысяч. Но ведь есть какие-то ситуации, в которых и ты убить можешь…

— (Долгая пауза.) Только в одном случае, если почувствую, что есть угроза жизни моей семьи и т.д. Это безысходная ситуация. Но тем не менее свои эмоции надо всегда регулировать.

— Но когда приезжают ребята с Кавказа, особенно когда они объединяются в компании, мы чувствуем, что по сравнению с окружающими они куда агрессивнее на улице. Мы потеряли ощущение покоя, понимаешь?

— Не буду скрывать: очень часто наши мальчишки в российских городах ведут себя неприлично, нагло. Но большинство кавказцев этого не одобряют! По нашим обычаям и традициям — это не к лицу, то, что они делают. Мы за эти годы и с российской, и с кавказской стороны упустили очень важный момент: Чечня — это постоянные беженцы, переселенцы — ни дома, ни двора, ни нормального внимания родителей, а уж я-то знаю, как воспитывают детей в чеченских семьях! Все эти годы в отношении детей было НЕДОВОСПИТАНИЕ. Отсюда сегодня вот такая тяжелая атмосфера.

— Ты пробовал прикинуть, кого ты оперировал больше: боевиков или русских солдат?

— Конечно, больше попадались боевики. Хотя и русских солдат за обе кампании я оперировал сотнями. Каждый день. Особенно во вторую войну. Это ни для кого не было секретом. За что в принципе Бараев и охотился за мной. «Ты открыл для русских госпиталь, подхалимчик. Пытаешься им угодить». Через мои руки прошли очень многие: и офицеры, и контрактники, и солдаты.

— Я не буду у тебя спрашивать, с удовольствием или без удовольствия ты восстанавливал то самое лицо (Радуева) или отрезал ту самую ногу (Басаева). Это твоя работа. Но как тебя вывезли в Штаты?

— После всех этих событий я выехал в Ингушетию. Вокруг меня был очень большой шум, и меня отыскала международная организация «Хьюман Райтс Вотч». Мы встретились в Ингушетии, среди них был мой коллега. Он сказал: «На твоем лице виден весь ужас войны». И я показал ему свои руки после всех операций, проведенных без перчаток. У меня полопались волдыри, руки были в ранах от домашних ниток, они очень острые, я искромсал себе пальцы. Все были в ужасе. Я сказал: «Я знаю, что мое психическое состояние плачевно, и боюсь, что у меня будут очень серьезные проблемы». Они спросили, чем могут мне помочь. Я сказал, что, если есть возможность, я бы хотел пройти реабилитацию. Вот так они меня в Америку и вывезли.

— Визу кто давал?

— Российский паспорт. Визу давали здесь, в Москве.

— То есть — официально?

— Я не был в розыске. Конечно, если бы поймали, по головке бы не погладили. Меня искали, очень искали. Я одну ночь ночую в Карабулаке, вторую — в Назрани, третью — в Троицке… Я скитался по Ингушетии. Я оказался меж двух огней. Это было очень тяжело.

— Сейчас ты возишь в Чечню американских врачей и сам занимаешься детской лицевой хирургией. Расскажи про это.

— В Бостоне две женщины в 1996-м открыли «Международный комитет помощи детям Чечни». Но так как они не знали, как доставить эту помощь в Чечню, этот фонд закрыли. Хотя что-то они привозили и раздавали в Ингушетии. И в 2003-м, когда вышла моя книга, они предложили мне стать директором этого фонда. Нас было 7 человек, все деньги от продаж книги я перечислил в этот фонд. Без преувеличения, мы очень много сделали благодаря этому фонду, даже находясь в Америке, когда я был «невъездным» в Чечню, мы очень много помогали. Несколько тысяч слепых детей, 450 детей, которые от бомбежек потеряли слух. Помогали неврологическому госпиталю в Грозном, покупали КамАЗами продукты. Раздавали семьям, которые жили особенно тяжело. А в 2009 году я привез большую команду американских хирургов, 29 человек. Они работали бесплатно.

— Что такое бесплатно?

— Ну это дети с врожденными аномалиями, очень дорогостоящие операции. У людей сейчас нет возможности самим это оплатить.

— Я понимаю. Но американцы тоже работали бесплатно? Они не получали за это денег?

— Нет. Они взяли отпуск на две недели и приехали с другого конца Земли в Чечню оперировать детей. В тот раз мы прооперировали 150 детей с тяжелыми врожденными патологиями. Отбор детей был такой: в первую очередь — это если вообще нет родителей, во вторую — многодетные семьи.

— Для этой истории в Грозном оборудовали госпиталь?

— Когда мы в первый раз приехали, работали в очень тяжелых условиях. Хотя и привезли инструменты, оборудование, материалы, медикаменты из Америки. А когда приехали во второй раз, мы уже работали в новой Детской республиканской клинической больнице. Американцы очень удивились. Оборудование, условия…

— Там делают операции только чеченским детям?

— Нет. Эту акцию мы проводили по всему Северному Кавказу. Я лично ездил в Дагестан, отбирал детей. Чечня, Ингушетия, Осетия…

— А если бы приехали дети из других регионов?

— Да ради Бога! Ко мне приезжают!

— А как?

— Мне пишут. Вот позавчера из Тольятти сюда в Москву приехала женщина, ее дочка попала в аварию, раздроблен лицевой скелет. Естественно, там лицо полностью деформировано. Она прилетела, я ее проконсультировал, прямо здесь, в холле, сказал: «Приедете в Чечню, я вас прооперирую бесплатно». Она меня расцеловала. Для меня, как врача, нет национальностей.

— Когда ты после Америки приехал домой, в Чечню?

— В 2007-м.

— Расскажи, что это для тебя было?

— Многие люди, с которыми я работал, и мои друзья, когда я сказал, что лечу в Чечню… А меня же до этого вообще не пускали в Россию. Они говорили: «Посмотри, что происходит! Посмотри, что сделали с Литвиненко. Посмотри, что случилось с Политковской, ты с ума сошел!» Я сказал: «Я не криминал и не публичная фигура. Если за то добро, что я сделал людям, меня хотят убить, то, ради бога, пусть убивают». Вот так я и приехал. Мы тогда в Таганроге были, и мне совесть не позволяла упустить возможность, когда в Чечне такая проблема. Я приехал в Чечню, отобрал самых нищих для лицевых операций. Они не верили, что я хочу им помочь, уже столько все обещают, а никто ничего не делает. А я отобрал 20 матерей и 20 детей. Сам заплатил деньги, оплатил «Икарус», питание и повез их за тысячу километров.

— В Таганрог?

— Да. Всех прооперировал. Мы их там еще пронаблюдали. С этими детьми и матерями я вернулся в Чечню, довел лечение до конца и через неделю вылетел обратно.

— Вот ты — врач, ты используешь свои возможности на 120 процентов. Но все-таки, если вдруг у тебя появится возможность влиять на большую политику, ты согласишься стать общественным деятелем, сенатором?

— Нет. От одного человека в политике мало что зависит в России. Это целая система, и она так работает. Я всегда говорил, политика — это очень много обмана. А я не тот человек. Если буду работать, я должен оправдать доверие людей, делать что-то полезное. А когда мне не дают этого делать, зачем обманывать людей?

— А как наши звезды шоу-бизнеса попадают к тебе на операцию? Они в Грозный приезжают?

— Да. Первая прилетела Гузеева. Надо отдать ей должное, ее отговаривали: «Куда ты летишь? Ты сумасшедшая!» Видимо, после того, как мы с ней встретились в Москве, поговорили, у нее возникло ко мне какое-то доверие и расположение, хотя я ее не уговаривал. Я считаю, что пациент сам должен почувствовать контакт. Видимо, у нее этот контакт со мной случился. Она сказала: «Хасан, все, я еду в Чечню!» Она прилетела, и я ее прооперировал.

— А кто еще у тебя был? Кого ты можешь назвать?

— Никого. Я многих оперировал из «Останкино». Но Лариса сама официально об этом заявила, а я никогда не называю имен своих пациентов. Но когда она вернулась из Грозного, все были просто в шоке от результата. И после этого все поехали. Не только звезды, но и жены олигархов.

— Можно вопрос некорректный? Вот твои дети растут в Бостоне… Ты хочешь, чтобы они жили в Америке или вернулись в Чечню?

— Мне этот вопрос задавали много раз. Сегодня они граждане Америки. Конечно, я хочу, чтобы они выучились там, получили хорошее образование… И чтобы про них никогда не говорили: «Лицо кавказской национальности». А вырастут — пусть сами выбирают!

Беседовал Сергей МИРОВ