Мы познакомились осенью 2007 года. Бекетов и Люда Федотова позвали в Химки — посмотреть, как метят лес под вырубку. У Бекетова за полгода до этого взорвали машину, он уже ходил под уголовным делом о клевете на мэра Химок Стрельченко. Мы сидели в машине супругов Федотовых, и Бекетов со смехом рассказывал, как в 4 утра «грохнуло», и крыша его машины перелетела через забор аж на другую сторону улицы. Неизвестные, пробравшись на участок, облили ее бензином и подожгли, положив в багажник взрывное устройство.

Мы ездили по Химкам, по окраинам, к которым подходит лес. Бекетов показывал лосиные следы у многоэтажек, и Женя Чирикова, тогда еще не политик, а мама двух детей и инженер, спорила: лошадиные, лоси живут дальше.

Бекетов рассказывал, как «боевое братство» афганских офицеров пришло вслед за «афганцем» Громовым в Подмосковье в качестве чиновников. Рассказывал, как раскладывает свою бесплатную газету по парикмахерским и продуктовым, а потом молодые люди забирают эту газету, пугают продавщиц карами от «администрации». Как после взрыва «силовой заместитель» Стрельченко Валов позвал его на встречу и советовал «не обижаться за машину»: «Бог дал — бог взял», «начнем все сначала».

Подарил пару номеров. Потом не раз химчане показывали мне «Химкинскую правду», ссылались на нее, доставая из сумок. Газета написана хорошим языком, едко и просто. Такие газеты нечасто встретишь в маленьких городах. Ее читали.

Громкий, упрямый голос. Огромный мужик, летом ходил в борцовках. До журфака два года отслужил в ВДВ. Корреспондентствовал на БАМе, работал в «Правде Бурятии», в «Труде», «Парламентской газете», «Литературной газете». Был репортером, был военкором — Нагорный Карабах, Южная Осетия, Приднестровье, Чечня. Помотавшись по России, решил поселиться в маленьком городке и выбрал Химки. При мэре Кораблине, возглавив пресс-службу, организовал первую городскую газету — «Химкинские новости». Потом пришел «афганец» Стрельченко, с которым взгляды на журналистику у Бекетова разошлись. И Бекетов ушел.

А в 2006-м Бекетов открыл свою «Химкинскую правду». Делал один, с небольшим кругом помощников, на самой дешевой бумаге, за свои деньги. Немного помогали читатели, немного давала реклама.

Он открыл газету в самое черное время. За девяностые в Химках «отросли» несколько независимых газет. Пришедшие «афганцы» и местные журналисты схлестнулись, и журналисты проигрывали. Это была тихая война, отголоски которой не докатывались до соседней Москвы. Кроме уголовных дел и кулуарных разговоров по душам война имела физическое выражение. Создателей газеты «Гражданский форум» — главреда Юрия Гранина и ответсека Юрия Слюсарева — в феврале 2006 года избили неизвестные. Проломили голову, поломали кости лица. Газета «Гражданский форум» закрылась. На главреда другой газеты — «Гражданское согласие» — Анатолия Юрова было совершено уже третье нападение (десять ножевых).

Первая тема, с которой газета вышла на федеральный уровень известности, — раскопанная могила советских летчиков (планировалось возведение торгового центра), апрель 2007. Тогда Россия боролась за эстонского солдата, и утилитарное отношение к захоронениям в Подмосковье срезонировало. Через месяц взрывается машина Бекетова. На вопрос коллег с РЕН-ТВ Бекетов отвечает, что считает Стрельченко заказчиком «политического террора». Стрельченко обращается в правоохранительные органы. И Бекетов становится фигурантом уголовного дела, оказывается под подпиской о невыезде.

А потом случился Химкинский лес.

В начале ноября 2008-го человек из криминальных кругов предупреждает Бекетова о готовящемся покушении. Бекетов уехать не может (подписка). И, видимо, не хочет. После взрыва машины журналист купил травмат «Оса». Друзья говорят, он надеялся защитить себя сам.

Его нашли 13 ноября, на земле перед домом. По словам врачей, он пролежал на замерзшей земле около полутора суток.

Кома. Два года с трубкой в горле, на аппарате искусственного дыхания. 8 операций, 9 клиник. Иногда становилось хуже, иногда — лучше. Очень долго не давали никаких прогнозов. Только через полгода врачи уверенно сказали — «выживет».

Он потерял ногу, пальцы правой руки и четверть головы. В материалах дела в качестве вещдока есть кусок черепной коробки. Потерял речь. Сохранил жизнь, сознание, характер и бешеную волю. Врачи химкинского военного госпиталя, привычные ко многому, рассказывали, как он, едва оправившись от очередной операции, часами занимался на тренажерах, преодолевая боль.

Выживание Бекетова обеспечивали его друзья. Супруги Федотовы — Люда и Юра — организовали Фонд помощи журналисту Бекетову, собирали деньги, искали врачей, сиделок и доноров, пытались наладить отношения с Минздравом, переписывались с Германией, Америкой и Израилем. Они не оставили его до последних дней, тормошили, выводили из депрессий.

Бекетов заново научился ходить, сменил каталку на трость. Ежедневно гулял во дворе, жестко придерживаясь режима. Читал «Новую газету». Играл в шашки и сердился, если ему казалось, что соперник поддается, смотрел телевизор, внимательно слушал новости из внешнего мира.

Мы приезжали к нему, пили чай. Михаил уплетал бутерброды с рыбой, хвастался прогрессом в ходьбе и пытался, пытался, пытался говорить.

Слова не давались. Только на совсем короткий промежуток они начали появляться — слова «включить», «да», кое-что из матерного — и ушли опять. Показывал жестами, интонацией. Злился, если его не понимали.

Его легендарное упрямство осталось с ним. Когда мэр Химок Стрельченко решил возобновить дело о клевете, Бекетов объявил, что будет ездить на каждое судебное заседание. В суд его возили реанимобиль и бригада врачей. Врачи и Люда переживали за «страшные нагрузки», Михаил злился и обрывал всякие разговоры. Не пошел на компромиссные варианты, предлагаемые судом, — подписать бумагу «об отсутствии претензий» к Стрельченко, не согласился на неофициальное предложение прекращения дела за сроком давности.

Из реанимобиля его перекладывали на инвалидную коляску, так он и въезжал в суд. Знакомился с материалами дела, слушал, как начальница правового управления химкинской администрации Думова называет «Химкинскую правду» «такого желтого формата газеткой». Он видел мэра Стрельченко, пришедшего давать показания. Стрельченко панибратски величал журналиста «Мишей» и сожалел о «такой трагедии». Тот суд Бекетов проиграл. А следующий, в более высокой инстанции — выиграл.

Последняя идея его друзей, которую он поддержал, — распространить действие Фонда помощи на других искалеченных российских журналистов. Бекетов одобрил, обрадовался, захотел стать соучредителем. Это было месяц назад.

В последние три недели он начал быстро терять вес. В 119-ю больницу его положили на обследование. В тот же день, обедая, он попытался что-то сказать сиделке — еда попала не в то горло. Ему не удалось откашляться. За два года на искусственном дыхании в трахее образовались многочисленные рубцы, осложненные многолетним хроническим бронхитом (ноябрьская земля).

Реаниматологи очистили легкие, но тут остановилось сердце. Запустить опять его не удалось.

Он ушел в 55 лет.

Сейчас в Химках не осталось газет. Есть два издания администрации — «Химкинские новости» и «Химчанка», соревнующиеся в описании все улучшающейся жизни. Единственный «недобитый» независимый редактор Юров, прошедший избиения и ножевые, сгорел от рака два года назад. Его «Гражданское согласие» выходит все реже и становится все более мирным. Новые медиа в Химках тоже не прижились. В 2010 году активист Константин Фетисов, пытавшийся вести блог с расследованиями о свалке, принадлежащей администрации, был искалечен точно так же — битами, на пороге дома. Мы виделись с ним на суде над Бекетовым, а через две недели я расспрашивала его потерянную жену, где именно лежал обломок биты.

По Фетисову расследование пошло. Кроме исполнителей-отморозков арестован и ждет суда сотрудник администрации Андрей Чернышев, по мнению следствия, выполнявший фунции организатора. Заказчики — « неустановленные следствием лица из числа руководства администрации городского округа Химки».

Химкинский лес вырубили. Летом прошлого года руководивший Химками 9 лет «афганец» Стрельченко досрочно ушел в отставку. Я не обольщаюсь. Просто крыша Стрельченко — «афганец» Громов — перешел служить в Совет Федерации, а, как говорится, новый губернатор, новая команда. Стрельченко даже не отстранили — он «ушел сам», по собственному желанию. С тех пор в Химках его не видели. По многочисленным уголовным делам он проходит лишь свидетелем, никакой подписки о невыезде, полная свобода. Где он сейчас, на каких берегах? Вслед за ним «по собственному» ушли его замы — в том числе «силовой зам» Валов, причастность которого к покушению на Бекетова серьезно проверялась следствием.

** Убивавшие Михаила Бекетова (и убившие его) нам не названы. Ни заказчики, ни исполнители. Факт покушения тоже не установлен — просто «тяжкие телесные». Само дело Бекетова, полностью разваленное на первоначальном этапе химкинской милицией, пятый год мотается между Московской областью и федеральным СК. Дважды приостанавливали, дважды начинали снова. В прошлом году Путин после вручения правительственной премии пообещал «подтолкнуть дело» Бекетова, и тома вернули в главное управление. Следователь Краснов, по словам адвокатов, работал «с энтузиазмом», но полгода назад дело «в связи с перераспределением нагрузки» отдали следователю Широкову. Первый раз за это время следователь связался с адвокатами только после смерти Михаила. «Новую», впрочем, Широков заверил, что «активная работа ведется, как положено, дело не приостановлено». Сказал, что по результатам вскрытия возможна даже переквалификация — «либо на тяжкие телесные, повлекшие смерть, либо на убийство». Даже сказал, что найти убийц «надежда остается»: «Есть определенные заделы, задумки, планы, которые позволяют нам надеяться. Может быть, в какое-то обозримое время у нас будет результат».**