Коллаж на фоне детства

В 1997 году сценарий фильма «Все ушли» получил главный приз конкурса «Зеркало» им. А. Тарковского под председательством Алексея Германа. Спустя 16 лет его автор пятидесятидвухлетний документалист Георгий Параджанов получил наконец возможность снять свое кино. Поздний дебют, поддержанный продюсером Екатериной Филипповой, несмотря на скепсис ее коллег, оказался успешным. Собрал букет наград от Гран-при юбилейного фестиваля «Окно в Европу» до премии кинокритики и кинопрессы «Белый слон». Фильм, номинированный на кинопремию «Ника», ограниченным тиражом выходит на экраны.

Человек бредет по старой, затянутой паутиной квартире, заставленной ненужным хламом, вслушивается в шорохи, давно исчезнувшие голоса, всматривается в свое прошлое.

Камера словно меняя оптику, «раздвигает» занавес внутреннего зрения: на экране возникает театр детства.

В старом Тбилиси конца пятидесятых живут армяне и грузины в общих двориках. Под тенью чинары здесь играют свадьбы, женятся, хоронят, ссорятся, плачут. Здесь обрюзгший голубятник Циса (Автандил Махарадзе) переживает, что город может остаться без голубей. Какой без голубей город? Маленького Гарри тетка связывает веревкой на ночь – переучивает левшу на правшу, доктор Самсон Лазаревич подозревает Гарри в рукоблудии, и «неправильную» руку, травмированную веревкой, опускают в ванну с живой кровью. Крикливая Мадам Вердо (Наталия Коляканова) занимается с детьми французским и хорошими манерами, и втихую подъедает за ними бутерброды. А Гарри ведет себя как обычный мальчишка. Диким криком до смерти пугает траурных святош, подсматривает в щелку за полуодетой девой, разбивает вдребезги окно дедушке Цисе, и чистосердечно просит прощение… не замечая, что старик уже мертв.

Лишенные рая детства, молятся чтобы остаться хотя бы у ворот утраченного рая. «Детство – бесценный клад сокровищ», - говорил Сергей Параджанов.

Плачет дудука. Из бытовых неурядиц, как из осколков разбитого окна дедушки Цисы, режиссер пытается сложить музыку жизни. Все чудаковатые персонажи фильма, как в зеркале, отражаются друг в друге. Наяву и во снах, которые непререкаемо диктуют судьбе ее траекторию.

Когда вишня созревает зимой среди снежных сугробов, сон растворяется в жизни. Впрочем, плохой сон можно отнести к местной колдунье - она быстрым движеньем закупорит кошмар в бутылке, где он должен задохнуться…

На похоронах Цисы камера взлетит вверх, и мы увидим оставшихся на земле с точки зрения взметающей души Цисы…

Оператор Сергей Мачильский лепит кадр из пятен, полос света. Чувственная пластика разыгрывает на экране самостоятельную партию, ласкает седые волосы стариков, ощупывает хрупкий фарфор на белой скатерти, рассыпается в охровых красках дворика с нарядным фонтаном. Мир вещей обретает смысловой язык, связывая сновидение с явью. Как новая шляпа, которую вначале долго выбирают, а потом сжигают в ведре, чтобы злые духи не распоясались окончательно. Коллажный и притчевый стиль проистекает из карнавальной стихии Параджанова (кстати, в 2004 году Георгий Параджанов снял о своем великом дяде, художнике-пророке фильм «Я умер в детстве», который рассказывал о незавершенном шедевре «Исповедь», отчасти «Исповедь» цитирует и новая картина). Кроме того, эксцентриада, карнавальные мотивы отсылают к «Амаркорду», фильму-посвящению общему детству Феллини и Гуэрра. Между прочим, Георгий Параджанов хотел снять маэстро Гуэрра в небольшой роли, а его жену Лору в роли колдуньи…

Безусловно, я не ставлю в один ряд «Все ушли» с шедеврами Феллини или Параджанова. Скорее эта не лишенная изъянов (прежде всего темпо-ритмовых, фильму не хватает режиссерской энергии) картина почтительно поддерживает шлейф, в котором угадываются знакомые мотивы карнавала, ворожбы, гротеска, национальных суеверий.

В советские времена фильмов, таких, как «Все ушли» - приличного качества профессии, экранной культуры, осмысленных актерских работ и в России, и в Грузии было немало. Сегодня картин, верных традиции отечественного кино, при этом точно сформулированных в своем посыле – практически нет. Интересуюсь у продюсера Екатерины Филипповой, как решилась она дать жизнь сценарию, который более чем 15 лет скитался по студиям.

Екатерина Филиппова. «Этого притчеобразного сценария правда все побаивались. К тому же картина совершенно не в тренде нового фестивального кино. Сегодня востребован авторский взгляд на острую социальную проблему… А тут прекраснодушные поэтические воспоминания о прекрасной стране Грузии. Но 
мне хотелось сделать посвящение большому стилю, полнокровной кинематографии, которая практически исчезла, тщательному изобразительному решению, ретростилистике. При скромном бюджете $1200000 мне не хватило денег на завершение картины. Заканчивала ее я на собственные средства. Рада, что у фильма сложилась судьба, ее приняли в профессиональном сообществе, значит голод по настоящему кино все еще существует».